Под лупой
От лица Мии:
Прошло две недели с того дня, как он привёз меня в этот дом.
Две недели, в течение которых я жила - как в аквариуме. Без воздуха. Без опоры. Ждала, что стекло треснет. Что руки, кажущиеся мягкими, снова сожмутся в кулаки.
Я ждала подвоха.
Ждала, что его забота - это маска.
Что его ласка - ловушка, ловко расставленная, чтобы я снова поверила, снова открылась - и снова потеряла себя.
Но...
Он не менялся.
Каждое утро - тёплое прикосновение света сквозь шторы, запах апельсина, и поднос у кровати. То омлет, то овсянка, то каша с ягодами, которые я когда-то любила в детстве.
А он помнил.
Записки, короткие, почти неловкие, будто он не знал, как быть нежным, но пытался:
Ты ела?
Если не нравится, скажи - переделаю.
Сны были добрые?
Каждый вечер - взгляд на тарелку. Молча. Без укоров. Но я чувствовала его беспокойство, даже когда он молчал.
А потом - ночь.
И вот что было самым странным.
Самым... пугающим.
Он просто ложился рядом.
Просто - был.
Без требований.
Без прикосновений.
Без тяжёлого дыхания на шее, к которому я уже привыкла как к приговору.
Он лежал, иногда на спине, иногда лицом к стене, и я слышала, как ровно он дышит.
И каждый раз думала:
Почему?
Почему не берёт, если может? Почему не наказывает, не требует, не властвует, как раньше?
Я не знала, что делать с этой свободой.
Она была - страшнее неволи.
Я ловила себя на том, что слушаю, как он шуршит страницами книг в соседней комнате. Что ищу в саду следы его шагов. Что жду, когда снова услышу, как открывается дверь.
Я боялась.
И в то же время - тянулась.
Потому что этот дом... он был как сон.
Никто меня не бил.
Не оскорблял.
Не тянул за руку.
На подоконнике - цветы. Те самые, которые я когда-то выращивала в общежитии.
В ванной - соль с жасмином. Мой любимый запах.
В шкафу - одежда. Свободная, мягкая, приятная к телу. Он сам выбирал, наверное. Или кто-то помогал. Но каждое платье - моё по вкусу.
Каждый уголок этого места - как будто был создан для меня. Для нас.
В детской - две кроватки.
Не как выставка. Не как показуха.
Как тихое обещание.
Там всё было готово.
Там уже ждали нас.
И однажды ночью, когда я лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как его тепло рядом обволакивает меня, но не приближается... я не выдержала.
- Почему ты... - голос дрожал. - Почему ты так ведёшь себя?
Он не ответил сразу. Только сдвинулся чуть ближе, не касаясь. Его голос был почти шёпотом:
- Потому что не хочу тебя терять.
И всё.
Больше ни слова.
Но я услышала.
Поверила? Не знаю.
Но что-то в груди дрогнуло.
Я отвернулась, закрыла глаза. Но впервые - не от страха.
А потому что захотелось уснуть.
По-настоящему
От лица Саши:
Я видел, как она смотрит на меня.
Словно сквозь.
Словно каждый мой шаг - под лупой.
Как будто в любую секунду я могу превратиться обратно в того человека, которого она больше всего боится.
С недоверием.
С напряжением.
С вопросом: насколько хватит?
И это - было справедливо.
Я знал, кем был.
Каким стал.
Что разрушил.
Вижу, как она замирает, когда я прохожу мимо.
Как сжимает пальцы, если я случайно говорю громче.
Как уходит взглядом в сторону, когда я задерживаю дыхание, будто боится - сейчас сорвусь.
Но я не сорвусь.
Потому что впервые в жизни я понял,
что значит бояться потерять.
Не вещь.
Не комфорт.
Не власть.
А её.
Её дыхание.
Её взгляд.
Её молчание.
Я просыпаюсь раньше, чтобы приготовить ей завтрак.
Выбираю фрукты. Следую за её реакцией. Учу, заново, как быть рядом с ней - и не давить.
Иногда она смотрит на меня дольше обычного.
Как будто в ней борются две версии меня.
Тот, кто был.
И тот, кем я стараюсь стать.
Я не прошу прощения словами.
Потому что знаю - этого мало.
Потому что знаю, что слишком поздно.
Но каждый день стараюсь сказать ей «прости» делами.
Тишиной, когда она хочет молчать.
Теплом, когда она мёрзнет.
Пространством, когда ей тесно даже в своей коже.
И каждый раз, когда она отворачивается от меня ночью - я молюсь, чтобы в один из вечеров она не отвернулась.
Потому что мне не надо большего.
Только чтобы она перестала бояться.
Я скорее умру,
чем снова увижу страх в её глазах.