Огни большого стадиона

Прошло несколько дней после тренировки.
Алексис не написала.
Не подошла.
Не придумала нужных слов.

Их короткий «взгляд на расстоянии» поселился в ней навязчивым эхом: повторялся по ночам, во время мытья посуды, когда она стояла в душе, закрыв глаза. Он посмотрел. Мимолётно. Ровно на секунду.
Но этого хватило.

Она не знала, почему не решилась.
Может быть, испугалась разочарования.
А может, почувствовала: ещё не время.

⸻

В один из будних дней Алексис пошла в центр. Она просто гуляла, как часто делала раньше в Италии: без карты, без цели, слушая город. Барселона была невероятно кинематографичной — тут можно было поставить камеру в любой точке, и кадр уже был бы красивым.

Она шла узкими улицами, где бельё свисало между домами, где пахло специями и морем, и вдруг, мимо её взгляда прошёл силуэт в капюшоне.
Что-то в его походке, в том, как он держал руки в карманах, как будто пытался стать невидимым, показалось ей...
Слишком знакомым.

Она обернулась.
Чёрная толстовка, капюшон, бейсболка.
Он стоял у витрины старой музыкальной лавки, явно пытаясь остаться неузнанным.
Нет. Не может быть.
Но когда он немного повернул голову — она узнала линию подбородка, изгиб губ, сосредоточенность во взгляде.

Это был он. Фермин.

⸻

Алексис остановилась в двух метрах.
Сердце забилось, как в финале фильма.
Она даже не сразу осознала, что просто смотрит на него.

Он почувствовал взгляд, повернулся и поймал её глаза.
Замер.
Ничего не сказал. Ни один мускул не дрогнул.

— Привет, — выдохнула Алексис, наконец.

Он прищурился. Осторожно. Как будто проверял — узнаёт ли она его действительно.

— Мы виделись на тренировке. Я не подошла тогда, — добавила она, пытаясь говорить спокойно, но голос слегка дрожал.

— Заметил, — коротко ответил он.

Тишина. Люди проходили мимо, но их будто не замечали.

— Я Алексис, — сказала она чуть мягче. — Я... студентка. Снимаю документальное кино. И... я давно хотела с вами поговорить. Не как фанатка, не ради интервью. Просто... узнать настоящего тебя. Не футболиста. Человека.

Он усмехнулся — еле заметно.

— Ты ведь не первая, кто так говорит.

— Может быть. Но я не прошу ничего. Ни съёмок, ни разрешения. Просто пять минут. Если ты скажешь "нет" — я уйду.

Фермин на секунду отвернулся, словно решая что-то внутри.
Потом резко кивнул в сторону улицы:

— Пойдём.

⸻

Они шли молча. Алексис чувствовала, как напряжение исходит от него, как будто рядом с ней — человек, который годами учился не подпускать никого ближе, чем на метр.
Они зашли в крошечное кафе, где пахло апельсинами и свежим хлебом. Он выбрал стол в углу, подальше от окна. Там было темнее. Там — тише.

— Ты знала, где я буду? — спросил он наконец, когда они сели.

— Нет. Я просто гуляла. Это случайность. Клянусь.

Он кивнул, будто хотел ей верить, но пока не мог.
Он не смотрел в глаза. Смотрел в чашку.

— Люди не понимают, что такое — быть вечно «под». Под вниманием. Под оценкой. Под ожиданиями.

— Я понимаю, — сказала она тихо. — Меня никто не знает, но я каждый день чувствую, что должна быть «кем-то». Чтобы заслужить внимание. Чтобы не быть пустым местом. Это тоже давление. Просто с другой стороны.

Он впервые взглянул прямо в неё. Его глаза были удивлённо-честными.

— Ты странная. Но... ладно. Если ты и правда хочешь сделать что-то настоящее — не надо гнаться за сенсациями. Люди устали от идеальных кадров.

— Я и не люблю идеальные. В них нет жизни.

Он слегка усмехнулся. Уже теплее.
Потом отвёл взгляд, будто снова вспомнил, где находится, и спросил:

— У тебя есть камера с собой?

— Нет. Не взяла. Спонтанная прогулка.
— Хорошо.
— Почему «хорошо»?
— Потому что я не готов быть съёмкой. Пока.

Алексис кивнула. Без давления. Без просьб.
— Я тоже не готова к фильму. Но готова узнать тебя. Как просто... тебя.

Он немного расслабился. Снял кепку. Провёл рукой по волосам.
И в этой простой, почти бессмысленной детали было что-то важное — он перестал прятаться.

⸻

Они проговорили почти час.
О футболе — вскользь.
О городе, одиночестве, о любимом фильме Фермина («Патерсон», что её поразило), о том, как он однажды играл весь матч с температурой и никому не сказал, чтобы не вылететь из состава.

Когда она встала — он не предложил обменяться контактами. Не обнял.
Но перед тем как уйти, сказал:

— Может быть... когда-нибудь ты действительно снимешь этот фильм. Если у тебя хватит терпения.

— У меня хватит, — ответила она. — В этом я уверена.

Он кивнул.
И ушёл.

⸻

Алексис осталась на скамейке перед кафе.
Город снова жил, как ни в чём не бывало.
Но внутри неё что-то изменилось.
Он уже не был образом. Он стал реальным.
Сложным. Настоящим. Немного упрямым, немного замкнутым. Но — человеком.

И именно с этого момента она знала — путь будет долгим.
Но она точно не свернёт.