Нарисованное небо

В конце декабря, когда на землю легли влажные опавшие листья и выпал первый снег, Токио преобразилось. На фоне серого неба и застывшего воздуха кружились мелкие снежинки, укрывая землю белым покрывалом. Воздух был пронизан холодом, а ветер, стихая, создавал ощущение спокойствия.

Пустыри и городские окраины оживлялись лишь звуками машин и редкими голосами людей, ругающихся на морозе.

Под ногами девочки хрустел снег, но она старалась не шевелиться в своём укрытии, лишь изредка подходя к щели, чтобы убедиться, что всё в порядке. Над её головой висела промокшая картонная коробка, сквозь небольшую дырочку в которой проникал тонкий лучик света.

Сбоку стояли трухлявые палки, служившие опорой для картона, а сверху шалаша была накинута серая, пропахшая сыростью и гнилью тряпка. Пустые окна зияли темнотой, усиливая и без того мрачные предчувствия. В проёмах, словно стояли люди, умершие люди, пришедшие на представление, и вот-вот должны были раздаться аплодисменты.

Такие мрачные мысли всегда посещали девочку, когда папа брал её с собой на работу и просил немного посидеть в шалаше. Ребёнок лишь на мгновение отвернулась и испуганно вздрогнула от выстрела, который разбудил округу. Детские губы сжались в тонкую полоску, но она скучающим взглядом вернулась к дырке в картоне.

Вот и аплодисменты. Аплодисментами всегда заканчивались такие встречи, значит, папа сейчас придёт. Там будут люди, лежащие на земле, и она, как обычно, пройдёт мимо них, и они поедут в какой-нибудь парк есть её любимое мороженое, тайяки и онигири.

Секунда... Две... Прошло больше времени, чем обычно. Детские серые глаза, полные любопытства, моргнули. За два шага она преодолела расстояние до картонной стены и, прильнув к ней, вгляделась в ослепительную белизну.

Тело содрогнулось, словно под ударами невидимого молота. В горле возник ком, сдавивший дыхание. Ребёнок не мог поверить в происходящее. Сердце колотилось как бешеное, а ноги отказывались слушаться. Вокруг царила леденящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием мужчины.

Она стояла и смотрела, как он покачивается. В его глазах читалась смесь боли, отчаяния и чего-то ещё, возможно надежды. В этот момент она почувствовала, как земля уходит из-под ног, а сердце сжимается от страха.

Почти инстинктивно, не задумываясь о последствиях, она просунула руки в небольшое отверстие и проложила себе путь. Мягкий картон легко разошёлся под её пальцами в рукавицах.

Глаза застилала пелена слёз, которые крупными каплями скатывались по её красным, от холода щекам. Снег вокруг упавшего человека мгновенно впитал кровь, словно губка, и окрасился в алый цвет. Четверо стоявших около тела мужчины, замерли, когда девочка появилась из ниоткуда. Их лица были напряжены, а взгляды — полны недоумения.

Ребёнок в красном пальто упала прямо на грудь умирающего мужчины. Тот вскрикнул, а затем тихо прохрипел:

— Уходи, Ру... — его голос был едва слышен, но в нём звучала такая боль, что у девочки сжалось сердце. Последний выдох вышел паром наружу, и она почувствовала, как её рукавицы стали мокрыми от крови.

— Папа! Нет! Вставай! Папа! Помогите ему встать! — девочка обращалась к мужчинам позади себя, но они стояли неподвижно, словно окаменев. Её взгляд был устремлён в потухающие тёмно-карие глаза отца. Она не могла отвести от них взгляд, чувствуя, как внутри неё поднимается волна отчаяния.

Вдруг его грудь снова наполнилась воздухом, и девочка почувствовала, как её слёзы потекли с новой силой.

— Папа, папа, давай! Вставай! — её голос дрожал, но она не собиралась сдаваться. Она продолжала прижимать рукавицы к ране, надеясь, что это поможет.

Внезапно её подхватили под подмышки и начали оттаскивать. Она сопротивлялась изо всех сил, брыкалась и толкалась, но что могла сделать двенадцатилетняя девочка против взрослого мужчины?

— Избавьтесь от неё, — до боли знакомый голос произнёс эти жестокие слова без малейшего проявления сочувствия.

***

Внезапно пробудившись от кошмара, девушка медленно заморгала, пытаясь прийти в себя. Она тяжело вздохнула и опустила голову на столешницу, ощущая, как её охватывает волна усталости.

Внезапно тишину квартиры нарушил пронзительный звук таймера на духовке. Плечи девушки дрогнули, и она прикрыла уши ладонями, погружаясь в свои мысли.

Когда в комнате снова воцарилась тишина, девушка медленно приподнялась, продолжая моргать и протирать глаза. Она вытянула руки вверх и сцепила их в замок, чувствуя, как приятное напряжение охватывает её тело. Затем она сладко зевнула и, причмокивая, посмотрела на часы.

— Без десяти три часа ночи, а брата всё ещё нет. Неужели мне придётся снова одной выносить еду собакам на улицу? — произнесла она, подходя к окну и всматриваясь в темноту улицы, словно пытаясь разглядеть там то ли собак, которых она обычно подкармливала, то ли своего брата. — Ай, духовка, точно.

Она поспешно подошла к плите и, резко открыв дверцу, почувствовала, как горячий пар обдал её бледное лицо. От этого щёки слегка зарумянились, а на лбу выступила испарина. Зажмурившись и поморщив нос, она выдвинула противень.

Проткнув мясо ножом, она убедилась, что оно готово. Запах блюда был настолько аппетитным, что у неё увеличилось слюнотделение. Овощи, которые лежали под мясом, были пропитаны соком, и ей захотелось взять себе кусочек, чтобы насладиться тающими во рту волокнами. Но она также понимала, что её брат не будет есть один, потому что ему лень это делать..

— Пока его нет, нужно найти таблетки, — произнесла она задумчиво, почёсывая затылок. — Эти сны не дают мне покоя.

Её русые волосы были небрежно собраны в пучок, поправив чёрные шорты, она направилась в комнату брата, которая также служила гостиной.

Их скромная двухкомнатная квартира в Токио была обставлена просто, но уютно. В прихожей располагались три двери и проход в виде арки. По правую сторону коридора находились две двери: одна вела в туалет, а другая — в ванную комнату с душевой кабинкой и ванной. Напротив прихожей была дверь на кухню, которую девушка самостоятельно покрасила в оливково-бежевые тона.

По левую сторону коридора находилась арка, ведущая в комнату брата. В ней располагались диван, два чёрных кресла, складной столик, шкафы и телевизор. Окна выходили во двор, где тишину нарушали пение птиц и крики детей. Из этой комнаты вела дверь в комнату девушки. Здесь находились кровать, письменный стол с ноутбуком и шкаф. Окна выходили на улицу, а балкон пришлось отремонтировать, чтобы уменьшить шум.

Девушка стояла, перебирая содержимое аптечки в комоде, но, как ни старалась, не могла найти успокоительные таблетки. Наконец, её внимание привлекла оранжевая баночка.

«Это что-то вроде антидепрессантов? Брата?» — подумала она, убирая всё обратно. Затем, поставив баночку на столешницу кухни, она налила воды в кружку.

Её мысли прервал звук открывающейся входной двери. Она резко обернулась, поставила бутылку на стол и с радостным волнением побежала в коридор, ожидая увидеть брата. Но вместо этого её встретил незнакомый парень, высокий и широкоплечий, со шрамом от затылка до левой скулы и пронзительными глазами, красного и белого цвета. Его лицо было серьёзным, но в то же время в нём читалась какая-то странная смесь решимости и усталости. Он стоял в центре коридора, прислонившись к стене, и держал её брата на плече.

Девушка застыла на месте, её сердце пропустило удар. Она знала, что её брат, Макото, состоит в преступной организации «Чёрные драконы», но никогда не видела их вживую. Брат всегда старался защитить её от этого мира. Но сейчас, глядя на незнакомца, её охватил страх.

Внимание девушки привлек брат. Он выглядел ужасно: его лицо было покрыто ссадинами и кровоподтёками, губы разбиты, а глаза затуманены. Он тяжело опирался на плечо незнакомца, и его дыхание было прерывистым. Её руки затряслись, словно в кошмаре, подбородок заходил ходуном, а сердце забилось быстрее. Она хотела закричать, но голос словно пропал. Это был не первый раз, когда она видела брата в таком состоянии, но обычно он мог справиться сам. А сейчас он вообще не мог идти.

— Макото! Чёртов дурак! Давай скорее его на кровать! — внезапно произнесла она, её голос дрожал от гнева и тревоги. Она схватила брата за плечи и попыталась поднять его, но он был слишком тяжёлым. Тогда она обратилась к незнакомцу: — Помоги мне!

Парень кивнул и осторожно поднял брата, не говоря ни слова. Вместе они донесли его до спальни и аккуратно уложили на кровать. Девушка подбежала к комоду и достала аптечку. Её руки дрожали, когда она открывала её и доставала бинты, антисептик и обезболивающее. Она быстро осмотрела брата, пытаясь понять, какие раны нужно обработать в первую очередь.

— Пожалуйста, не могли бы вы принести из ванной ведро тёплой воды и любое полотенце из шкафа? — обратилась Руна к незнакомцу, который сидел на полу, прислонившись к стене. Его одежда была разорвана в нескольких местах, а на лице читались следы усталости и боли.

— Хорошо, — ответил он хриплым голосом, словно долгое время молчал.

— Макото... как же так... если бы ты позвал меня, мы бы всех порвали... Этот парень — твой друг? Он не враг нам? — заволновалась Руна, её голос дрожал. Она опустилась на колени рядом с братом, её глаза наполнились тревогой.

— Руна, всё хорошо, успокойся, просто... хм... обработай мои раны, — произнес Макото, подползая ближе, его лицо исказилось от боли.

Девушка начала расстегивать его форму, обнажая тело, покрытое гематомами. Её руки дрожали, но она старалась действовать как можно аккуратнее. На правом боку виднелось ножевое ранение, из которого всё ещё сочилась кровь.

Незнакомец принёс ведро с тёплой водой и протянул его Руне. Она намочила полотенце и осторожно приложила его к ране.

— А... ага, спасибо вам. Могу я попросить вас налить на кухне чуть тёплой воды из чайника, примерно с полкружки? — обратилась она к незнакомцу.

Молча кивнув, он скрылся за стеной. Руна продолжала прикладывать полотенце к ране, её мысли путались, она то и дело вспоминала сон, который никак не мог её оставить. Вместо полотенца она видела те детские рукавицы, которые когда-то прижимала к ране отца.

Сжав челюсти, она продолжила смывать грязь и кровяные подтёки с его тела. Её руки дрожали, но она упорно старалась сделать всё как можно лучше.

— Хей, Ру, всё будет хорошо, тебе не стоит так переживать, это не так... — попытался успокоить её Макото, но она лишь отмахнулась от него.

— Отстань, сиди молча, дурак, — перебила она.

Она аккуратно промыла кожу вокруг раны, стараясь не причинить больше боли. Кровь продолжала тонкой струйкой стекать, не останавливаясь.

Руна быстро промыла рану и наложила противовоспалительную мазь, забинтовав бок.

Смыв всю грязь с лица брата, она протянула ему стакан с разведённым обезболивающим.

— Макото, тебе следует показаться врачу, не уверена, что нож ничего не задел, — произнесла она, её брови свелись в обеспокоенной гримасе.

Но тут же она опомнилась и быстро заговорила:

— Черт... извините, я совсем забыла, у вас нет никаких ран? Если что-то беспокоит, могу перебинтовать или хотя бы порошок развести?

— Она всегда, когда нервничает, начинает тараторить, — тихо рассмеялся Макото, отвернувшись от людей.

Его лицо было бледным, но в глазах светилась искра. Она просто продолжала заботиться о брате, стараясь не думать о том, что произошло.

— Нет, мне повезло больше, — тут же осознав, что сказал глупость, он широко раскрыл глаза.

Сначала она тихо посмеялась, а затем, не сдержавшись, громко расхохоталась под удивлённым взглядом молодого человека.

— Ну что ж, вы меня рассмешили. Повезло, так повезло, пусть всегда везёт, — Руна накрыла брата пледом и направилась мимо юноши на кухню.

— Эээ... Я не совсем это имел в виду... Макото хорошо старался, — он последовал за ней, продолжая оправдываться.

— Он? Этот человек хорош только в том, чтобы ломать технику и иногда ломать кости, — усмехнулась Руна.

— Наверное, как его сестра? — юноша словно попробовал это слово на вкус и внимательно посмотрел на девушку.

Они были такими разными: брат и сестра. Его короткие чёрные волосы — у неё русые; его узкие карие глаза — у неё большие и серые; он смуглый, а она бледная; он угрюмый, а она слишком позитивная. Может ли Макото меняться рядом с ней? Она напомнила ему о его Короле, только наоборот: его черты были грубыми, а её — мягкими, как у сестры.

Девушка непонимающе посмотрела на юношу. Он сказал глупость и замолчал, уставившись на неё.

— Я к тому, что вы знаете его более близко.

— Как вас зовут?

— Какучо.

— Руна.

Какучо с интересом взглянул на девушку, ожидая, что она назовет свою фамилию, чтобы убедиться, что они с Макото не являются родными братом и сестрой. Однако Руна поспешила его разочаровать:

— Боюсь, более скучной истории ты никогда не слышал, — сказала она, открывая духовку и демонстрируя запеченное мясо в фольге. Аромат сочного мяса наполнил кухню. — Лучше попробуй, что я приготовила!

— Нет-нет, мне уже пора. Я должен был привести его домой, а здесь остался, так что не стоит тратить еду.

— Хей, я не трачу еду, а угощаю гостя, у которого, похоже, был трудный день, — ответила Руна. Её голос был мягким и теплым, но в нём чувствовалась стальная нотка.

Она начала накрывать на стол: наложила по чашкам рис, положила свинину, достала из холодильника нарезку с мясом и овощами, а также свежий салат с кальмаром.

— Это твое? Антидепрессант? — удивленно спросил Какучо, заметив на столе упаковку таблеток. Её теплый образ никак не вязался с этими мелкими капсулами.

— Не твое дело, поставь, где взял, — ответила Руна, слегка нахмурившись.

— Это не мое дело, но такое лучше не скрывать.

— Угу... Кхм... Попробуй, а то от брата ничего никогда не дождешься.

Какучо взял кусочек мяса и положил его в рот. Мясо медленно обволокло своим соком, распадаясь на волокна. Оно было сочным, нежным и ароматным. Тщательно прожевав, он открыл глаза и посмотрел на мясо, а затем снова на Руну. В его глазах мелькнула искра, которую она не смогла понять.

— Это очень вкусно, — сказал он, сглотнув. — Ты не кажешься старше меня, сколько тебе?

— Четырнадцать.

— Как и мне, но я так не умею готовить!

— Я готовила отцу с малых лет, когда... Ай, да не суть, просто было много времени научиться, — ответила Руна, отводя взгляд. Её пальцы нервно теребили край футболки.

— Если бы Макото рассказал о том, как ты вкусно готовишь, думаю, к тебе бы выстроилась очередь.

— Знаешь, Какучо, говорят, меньше знаешь — лучше спишь.

— Ты скрываешься? — спросил он, внимательно глядя на неё.

— Я слышала, что в Черных драконах началась новая эра, и я не знаю нового главу.

— Как это связано с тобой?

— Макото стал чаще приходить побитым, и я еще не слишком доверяю вашему Королю, — сказала Руна, произнося последнее слово с неприязнью.

Какучо на секунду задержался на ней взглядом, словно сверяясь со своими знаниями и кивнув, снова начал есть.

Наблюдая за тем, с каким аппетитом он ел, Руна встала и наложила в контейнер еще еды.

— Вот, возьми с собой, съешь сам или поделись с кем-то ближним, — сказала она, протягивая ему контейнер.

Какучо смутился и сразу же стал отнекиваться.

— Этого мало, чтобы я отдала тебе теперь должок, — сказала Руна, улыбаясь. — Спасибо, что привел его домой живым.