Эпилог
Алана
Пять лет спустя
Я лежу в нашей кровати, ничем не прикрытая, и потягиваюсь в лучах послеполуденного солнца.
Мой навязчивый профессор терпеть не может, когда я накрываюсь в нашей спальне.
Особенно он переживает, когда я беременна, а я беременна уже во второй раз.
Я скольжу руками по своему пятимесячному животику, тихонько напевая про себя и думая о том, как Джейден смотрит на меня.
С голодом. Защищая.
Он с минуты на минуту вернется из университета, и я надеюсь, что наш сын еще дремлет, и мы сможем побыть наедине.
Поскольку сегодня я не работаю в студии, то даю няне выходной, чтобы она могла заняться обустройством дома и подготовиться к нашему второму приезду из роддома. Обычно мы просим ее остаться еще на час, чтобы мы с Джейденом могли поиграть в свое свободное время, прежде чем официально переходить в режим родителей.
Перевернувшись на бок, я вижу фотографию на тумбочке.
Джейден стоит рядом со мной на выпускном, с огромной гордостью глядя на макушку моей головы, наш первенец сидит на его коленях.
Мы так счастливы на этой фотографии, и ничего не изменилось.
Я так счастлива, что в это трудно поверить.
Пять лет назад, когда мы с Джейденом открыто заявили о наших отношениях, несколько его коллег устроили скандал, но, поскольку не существовало официального правила, запрещающего профессорам встречаться со своими студентами, мы игнорировали критику, и в конце концов она сошла на нет.
Подозреваю, что со многими ненавистниками Джейден разбирался наедине, не желая расстраивать меня.
Ланден совершил ошибку, обратившись ко мне однажды после занятий и спросив, называю ли я всех папочкой или только нашего профессора.
В тот момент он был на расстоянии слышимости от Джейдена, и его быстро и зловеще вызвали в кабинет моего мужа.
Через неделю он перевелся в Университет Аляски.
Я позволяю Джейдену справляться с негативом, потому что ему нравится заботиться обо мне.
Охранять и лелеять меня.
И это приносит мне удовлетворение.
То, что у нас есть — настоящее и редкое явление.
Он — мой опекун, а я — его подопечная, и нам нужны эти роли, чтобы быть единым целым.
И то, что я нужна своему мужу как маленькая девочка, не означает, что у меня нет взрослых обязанностей.
После того, как я окончила университет с лучшим результатом — Джейден настоял на том, чтобы оплатить мое обучение — я опубликовала свою первую книгу фотографий, получив признание критиков.
Она называлась «Фотогафии» и была продана в количестве, достаточном для открытия моей собственной студии.
Когда Джейден не преподает и не управляет Советом директоров (который умолял его пересмотреть свое решение о месте в Совете, несмотря на то что он женился на студентке), наша маленькая семья путешествует по миру, а я фотографирую, применяя навыки, которые мой муж помогает мне оттачивать на протяжении многих лет.
Теперь мои фотографии вместе с фотографиями Джейдена висят на стенах нашего дома, залитые солнечным светом, совсем как я сейчас.
Я слышу, как внизу открывается и закрывается входная дверь, тихонько, чтобы не разбудить нашего сына от сна. Я уже чувствую влагу между бедер, когда слышу скрипящие шаги Джейдена, когда он поднимается ко мне по лестнице.
Клянусь, я чувствую его предвкушение, и мои соски напрягаются, отчаянно требуя внимания со стороны рта мужа.
Он уже распускает галстук, когда входит в спальню, и от голодного рыка в залитой солнечным светом комнате становится намного темнее.
Глубокая одержимость плещется в его глазах, когда он разглядывает меня, а его член задирает переднюю часть брюк.
В его волосах на висках появились серебристые вкрапления, и это сделало динамику между нами еще более интенсивной в последнее время, эти первые признаки того, что он стареет, хотя он остается мужественным и сильным, как любой мужчина, которого я когда-либо встречала.
— Сегодня мне нужен твой рот, девочка. У меня весь день болит.
От предвкушения покалывает каждый сантиметр моей плоти.
Мы довольно рано обнаружили, что мне нравится брать Джейдена в рот.
Сосать его до тех пор, пока он не кончит мне на подбородок.
Слушать, как он выкрикивает мое имя, становясь все более грубым, отчаянным.
Когда я только-только лишилась девственности, я и понятия не имела, что Джейден ненормально большой, пока не услышала разговор сокурсников о среднем размере пениса американского мужчины, что вдохновило меня погуглить статистику и выяснить, что девятидюймовый ствол Джейдена был еще более впечатляющим, чем я уже знала.
Когда он вернулся домой, я отправилась на разведку и...
Скажем так, я создала свои собственные наколенники, чтобы мне было удобно заниматься любимым делом, и Джейден не жалуется.
Теперь я встаю на колени и приближаюсь к краю кровати, застенчиво заправляю волосы за ухо, вживаясь в роль, которая делает мою киску мягкой и скользкой.
— Ты уверен, что я должна целовать тебя там, папочка?
— Да, принцесса.
Он берет меня за запястье и притягивает ближе, на его лице написаны любовь и вожделение.
— Мы ведь говорили об этом, не так ли? Твой рот дарит особенные поцелуи. Это единственное, что помогает мне чувствовать себя лучше после тяжелого дня.
Он расстегивает пуговицу на брюках и опускает молнию.
— Помнишь, что ты чувствуешь, когда я щекочу твое особое место?
Тепло лижет внутреннюю поверхность бедер, а пальцы ног подгибаются.
— Да, — шепчу я, пригнув голову. — Я помню.
— Ты хочешь, чтобы я почувствовал это, не так ли?
— Да. — Я скрещиваю руки на груди и с сомнением смотрю на его эрекцию, решив сделать нашу игру еще интереснее.
— Но это слишком грязно. Я не хочу быть грязной.
Челюсть Джейдена сжимается от раздражения, но в его глазах читается благодарность за такой поворот событий.
— Тогда, возможно, нам пора попробовать что-то другое, принцесса.
— Например?
Он опускает колено на кровать, притягивает меня к своей груди и гладит по волосам.
— Сейчас я тебя переверну. Если ты не хочешь иметь грязный рот и подбородок, тогда мне придется засунуть грязь глубоко внутрь тебя, где она не выйдет наружу.
— Куда же?
Джейден поворачивает меня и начинает тяжело дышать, его рука давит на центр моей спины.
Я издаю звуки смущенного протеста, когда он раздвигает мои бедра и прижимается коленями к моей спине.
Его кулак проводит своим твердым членом по моему мягкому лону, и я хнычу, пытаясь отодвинуться, но он глубоко входит в меня, хрюкая в мои волосы.
Я вцепляюсь ногтями в плед и пытаюсь отстраниться, но он рывком возвращает меня обратно, стараясь не задеть предплечьем мой беременный живот.
— В следующий раз ты не будешь жаловаться на то, что подарила мне особенный поцелуй, правда?
— Нет, папочка! — хнычу я, когда он начинает раскачиваться, глубокие и сокрушительные толчки, от которых сотрясается моя грудь. — Я не буду. Не буду.
— Постарайся насладиться этим, — хрипит он, его толщина разделяет меня, заполняя до предела, его рот открыт, а дыхание на моем позвоночнике, неправильность смешивается с правильностью в нашем собственном рецепте.
И, о, Боже, я наслаждаюсь этим, я упиваюсь тем, что мы делаем, тем, что мы делаем вместе, каждый раз, когда у нас есть свободная минутка.
Для нас это волшебство.
Это мы.
— Я одержим тобой, жена! — шепчет он мне в ухо, его кульминация делает его тело жестким, а член пульсирует внутри меня. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — задыхаюсь я, уносимая потоком удовольствия.
КОНЕЦ