Глава 7
Джейден
Я медленно поднимаюсь по лестнице, ведущей в мой таунхаус, желая впитать каждую секунду, проведенную в объятиях спящей Аланы.
Это часть моей фантазии, которую я никогда не ощущал, потому что еще не был с ней знаком.
Мой голод всегда должен был быть связан только с трахом, с тем чтобы почесать этот запретный зуд, который мучает меня с тех пор, как я себя помню.
Но это, забота об Алане, превосходит любое удовлетворение, которое я могу себе представить.
Ее губы слегка прижаты к моему плечу, ноги свешиваются через мое предплечье. Сиськи, которые безумно подпрыгивают при каждом моем шаге, уже почти вылезли из декольте, ее голый низ обнажен, платье развевается на ветру под ней.
Она — мое гребаное чудо.
Я всегда был таким уравновешенным. Таким неунывающим. Планирующим.
Я вообще не жил, пока она не вдохнула в меня жизнь своей улыбкой, своим юмором, нашей общей полуизвращенной чувственностью, которую она сумела сделать прекрасной. Если она получает от этого удовольствие, наслаждение, счастье, как я могу снова стыдиться?
Я останавливаюсь на верхней ступеньке и переношу ее вес, пока отпираю дверь, открываю ее и осторожно переношу через порог. Мой дом приобретает новый смысл, когда она оказывается внутри. В нем нет света, но он уже пульсирует ее жизнью, ее духом.
Поморщившись от скрипа половиц под ногами, я несу ее по лестнице, поворачиваю направо и шагаю в спальню. Мне так не терпится снять с нее обувь и уложить ее в кровать, что пульс стучит в ушах.
Я нашел свою девочку, перевязал ее рану, позаботился о ее оргазме, а теперь обеспечу ей отдых.
От заботы о ее нуждах мой член так напрягается, что мне приходится сосредоточиться на том, чтобы не излиться в трусы.
Но, как только она окажется в безопасности под одеялом, я буду дрочить в ванной, думая о том, как позабочусь о ней сегодня ночью.
Думая о том, как я буду кормить ее утром, принимать душ, расчесывать волосы.
Думая о том, как она назвала меня папочкой в присутствии этого гребаного мудака, а потом обмазала весь мой рот кремом, как хорошая девочка.
Стиснув зубы, я кладу ее в центр кровати и откидываю один край одеяла. Снова поднимаю ее, укладываю на простыни, осторожно снимаю туфли и укутываю в плед.
В мой запах.
Она сладко вздыхает и поворачивается на бок, прижимаясь к моей подушке, а я бегу в ванную комнату и без единого звука закрываюсь внутри.
Я упираюсь предплечьем в стену и кусаю себя за запястье, а другой рукой расстегиваю молнию.
Схватив свой налившийся член, я грубо трахаю свою руку, кусая запястье, пока не прорву кожу.
Мои бедра неистово бьются в кулак, сперма помогает мне, и я представляю Алану в моей постели, инстинктивно зная, что она в безопасности, и представляя ее маленький кулачок, сжатый на моей подушке.
Струи спермы на кафельной стене соскальзывают вниз, пока я пытаюсь не закричать от удовольствия. Мой живот постоянно спазмирует и сжимается, черпая удовольствие из колодца глубоко внутри меня, который может открыть только Алана.
Я сломленный человек, но в то же время целый, — бурчу я в кулак, прежде чем прислониться к стене.
Когда мое дыхание приходит в норму, я выхожу из ванной и направляюсь к кровати, стоя над ней и прислушиваясь к ее ровному дыханию.
Всеми фибрами своего существа я хочу лечь в постель рядом с ней, но не позволю себе такой чести, пока не верну ее доверие.
Доверие, которое я разбил в своем кабинете. Мне повезло, что она вообще здесь. Повезло, что она уделила мне хоть минуту своего времени после того, как я злоупотребил ее верой в меня.
Больше не повторится, принцесса.
Вместо того, чтобы занять свое место рядом с ней в постели, я спускаюсь вниз и иду к машине, чтобы забрать ее камеру и сумку, и несу их в дом.
Когда я вешаю ее сумку на вешалку, из внутреннего кармана раздается писк. После недолгих колебаний я достаю ее мобильный телефон и обнаруживаю девятнадцать текстовых сообщений от ее подруги Рипли, требующей сообщить, где Алана, и все ли с ней в порядке.
Рипли достойна дремлющего ангела наверху — теперь мне остается только доказать, что я тоже достоин.
Но по одной вещи за раз.
Я отправляю Рипли ответное сообщение с указанием своего имени и адреса, сообщаю, что произошло на вечеринке, и что Алана позвонит ей утром.
У Рипли есть около пятидесяти вопросов, но я вздыхаю и кладу трубку, надеясь, что сделал достаточно, чтобы развеять ее страхи.
Затем я приношу ее камеру в свой рабочий кабинет в задней части таунхауса. Он примыкает к моей фотолаборатории, и у меня есть несколько проектов, над которыми нужно поработать, но сейчас моя главная забота — камера Аланы.
Это старый Никон.
Когда-то у меня был такой же, и мне не составит труда починить объектив, если я найду нужные детали...
Должно быть, я занимаюсь ремонтом дольше, чем предполагал, потому что, когда я в следующий раз поднимаю глаза, по полу моей рабочей комнаты растекается утренний свет.
На лестнице раздается скрип, за которым следует неуверенный оклик по имени, и мой член бурно реагирует, натягивая ширинку джинсов с такой силой, что я чуть не срываю крошечный винтик, который закручиваю.
— Сюда! — зову я, мой голос похож на гравий.
Алана появляется в дверях, потирая глаза от сна, и становится чертовски очевидно, что я влюблен в нее.
Мое сердце колотится, яремная вена пульсирует от того, что я просто нахожусь так близко к ней. От того, что она в моем доме, и от осознания, что она спала на моих простынях.
— Надеюсь, ничего страшного, что я использовала упакованную зубную щетку под раковиной... — она прерывает себя, задыхаясь. — Ты чинишь мою камеру?
Я киваю, все еще не уверенный в том, что могу говорить.
— Спасибо. Я не знала, как мне заплатить за ремонт.
Она соединяет руки под подбородком и подается вперед, наблюдая за моей работой с растущей полуулыбкой на лице.
— Боже милостивый. Это очень сексуально.
Мой смех похож на звон металла.
— Давай, я сделаю тебе кофе, а потом закончу.
— Я справлюсь.
— Пожалуйста, я хочу.
Осознание углубляет синеву ее левого глаза.
— Хорошо, — вздыхает она.
Я не пытаюсь скрыть свою эрекцию, когда прохожу мимо нее по дороге на кухню. И я хихикаю над тем, как она следует за мной, словно мультяшный персонаж за ароматом пирога. Потом я вспоминаю, что поклялся не трахать ее снова, пока она не доверится мне полностью.
Христос.
Утро будет долгим.
— Это ты сделал эти фотографии? — спрашивает Алана позади меня.
Я поворачиваюсь и вижу, что она изучает мой коллаж из снимков в рамке на стене.
— Да, это мои.
— О, мне нравится эта.
Она проводит пальцем по фотографии полки с книгами, где один из корешков повернут не в ту сторону.
— Ты ищешь аномалии.
Ее рука отрывается от снимка, а взгляд находит мой через плечо.
— Вот почему тебе понравились мои глаза.
Опуская чашку в кофейник, я нажимаю на рычаг кофеварки и кнопку.
— Я люблю твои глаза. Потому что они принадлежат тебе, Алана. Каждая часть тебя прекрасна.
После моего заявления наступает ошеломленная тишина.
— Какой ты пьешь кофе?
— Черный, пожалуйста, — вздыхает она и снова поворачивается к стене с фотографиями в рамке.
Она изучает их еще немного, а затем присоединяется ко мне на кухне между столом и островом.
Она медленно, почти настороженно, прислоняется спиной к острову.
Господи, если одно правдивое замечание о глазах может настолько выбить ее из колеи, то мне есть над чем поработать в отделе романтики.
— Ты случайно не заметил фотографию, которую я сделала перед тем, как чуть не сломала себе шею?
— Да, — бормочу я, бросая мрачный взгляд на ее кружку с кофе.
— Ты не убедишь меня, что из-за этого стоило чуть ли не умереть, но... это очень хорошо. Кадр отлично обрамлен, лунный свет почти придает ему...
— Сатирической драмы?
— Да.
От ее смущенной улыбки я чуть не выронил свой кофе. Я прочищаю горло, пытаясь разогнать комок, но он никуда не исчезает.
— В начале семестра мне всегда интересно, будет ли призовой ученик. В этот раз я еще не знал, что уже встретил его.
— Я... я? Призовая ученица? — она поджимает губы.
— Ты так говоришь, потому что мы... потому что я...
— Девушка, которая превратила меня в полноценного преследователя?
Ее рот раскрывается, она смеется так, что задыхается, и я потягиваю кофе, чтобы скрыть улыбку.
— Я не просто так это говорю. Я внимательно изучил твое заявление, Алана. У тебя уже есть очень четкий стиль. Твоя индивидуальность прослеживается в каждом снимке. Большинство студентов к окончанию так и не находят такого узнаваемого стиля. За тобой будет интересно наблюдать.
— Спасибо.
— Для меня будет честью помочь тебе отточить этот навык.
— Мне бы этого очень хотелось.
Она обнимает себя, лицо раскраснелось от удовольствия.
— Итак... — она поворачивается ко мне лицом, опираясь бедром на стойку. — Когда ты решил, что хочешь стать папочкой?
Слава Богу, что я не пью кофе, а то бы я им подавился.
— Господи, Алана.
— Извини. Я не очень хорошо воспринимаю комплименты.
Ее глаза зажмуриваются.
— Мне нужно было найти способ отвлечь внимание.
Все, о чем я могу думать — ээто том, что Слава Богу, что я нашел эту девушку до того, как другой мужчина наложил на нее руки. Она самая необыкновенная женщина во всем мире, и я умру, прежде чем кто-то отнимет ее у меня.
— Прошлой ночью. Я решил прошлой ночью.
Между ее светлыми бровями появляется борозда.
— Я не понимаю.
Сократив расстояние между нами, я ставлю кофе на остров, к которому она прислоняется, забираю кружку из ее рук и ставлю рядом со своей.
Красные пятна на ее щеках становятся еще глубже, когда я заключаю ее в объятия.
— Я думал, что физические аспекты того, что мы делаем в темноте, будут той частью, которая меня удовлетворит. И, черт возьми, Алана, ты знаешь, что так оно и есть. Но, если бы я не встретил именно тебя, я бы не понял, что это нечто большее.
Готовить Алане кофе, перевязывать ее царапины, нести ее в постель.
Я прижимаю наши бедра друг к другу, чтобы она могла почувствовать величину моей эрекции, и подношу свой рот к ее уху.
— Именно эти вещи делают меня твоим папочкой.
Она смотрит на мой рот.
— Понятно, — говорит она неровно.
Я сильнее прижимаю ее к острову.
—Ты тоже получаешь от меня удовольствие, Алана?
— О, да.
Она шумно сглатывает, ее маленькие руки ложатся мне на плечи.
— Я могу позаботиться о себе, но... мне нравится знать, что ты возьмешь это на себя.
Она смотрит на меня сквозь ресницы.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя важной.
— Тогда мне нужно сделать еще лучше.
Я забираюсь под ее платье и беру в каждую руку по одной половинке попки, приподнимая и насаживая ее киску на свой стояк, смакуя ее беспомощное хныканье, то, как ее бедра подрагивают и обхватывают мои.
— Ты не просто важна для меня, принцесса. Ты необходима.
Пульс шумит в ушах, я обнажаю зубы и прижимаю их к ее шее, чувствуя дикий трепет в венах.
— Ты одержима мной на всю жизнь. На всю жизнь, ты понимаешь?
— Джейден, — хнычет она, потираясь сиськами о мою грудь. — Отнеси меня в постель.
Я изучаю Алану, ища в ее глазах ту бескомпромиссную преданность и доверие, которые мы создали в борделе.
Надежду для нас она дарит в первый день семестра в моем кабинете.
Но мы еще не доходим до конца.
Понятно, что она жаждет моего члена, и дай Бог, чтобы ее чувства ко мне были хоть наполовину такими же глубокими, как мои к ней, но я не позволю себе погрузиться в нее ни на дюйм, пока она не отдаст мне все.
— Не в постель, принцесса. Там я не смогу удержать свой член.
— Хорошо!
Мой смех болезненный.
— Нет, пока ты снова не начнешь мне доверять, — говорю я непреклонно.
— Но не волнуйся. Я никогда не оставлю тебя неудовлетворенной.
Я сгибаю руки на ее голой попке, разминаю ее упругие половинки, вжимая ее в свои колени.
— Поработай на папином члене, малышка, — пыхчу я, приказывая себе не кончать, как бы горяча ни была ее юная пизда, трущаяся вверх-вниз о мой обтянутый джинсами ствол.
— Дай мне почувствовать его. Намочи меня.
Ничего не могу с собой поделать, я должен взглянуть на ее сиськи. Я зубами оттягиваю вырез черного платья и стону как животное, когда ее пышная грудь вырываются на свободу, а розовые соски твердеют.
Восхитительно.
Разглядывая их, как развратник, я начинаю подпрыгивать, чтобы посмотреть, как они покачиваются, и Алане это нравится.
— Подпрыгни, папочка, — хихикает она. — Выше. Быстрее.
С хриплым криком я грубо прижимаю ее бедра к острову, мой контроль над собой истончается до предела.
— Ты пытаешься меня убить?
Ее выражение лица — смесь желания и чувства вины.
— Я просто очень хочу, чтобы ты был внутри меня.
— Так ты проверяешь мою силу воли?
Она выпячивает нижнюю губу.
— Прости.
Проходит целая минута, а я все еще не верю себе, что смогу продолжить. Если она снова начнет хихикать, я оттрахаю ее по-собачьи на полу в кухне.
— Я кое-что решила, Джейден, — говорит она, извиваясь на моих коленях, чтобы освободиться, и оставить между нами несколько футов.
Хотя она розовая от напряжения и возбуждения, она поправляет платье и поднимает подбородок.
— Если ты останешься неудовлетворенным, то и я тоже.
— Нет, Алана — хриплю я.
— Я не могу этого допустить.
Она поворачивается по кругу, ее плечи решительно расправляются.
— В доме есть еще твои фотографии? Я хочу посмотреть.
Я упираюсь руками в остров, чтобы не дотянуться до нее, потому что она разыгрывает единственную карту, которая может заставить меня сломаться.
Отказ от собственного удовольствия.
— В моем кабинете, — справляюсь я, решая, что мне нужна минута, чтобы собрать недостающий контроль.
— Первая дверь справа в дальнем коридоре.
Только спустя несколько минут, когда слышу ее тихий возглас, доносящийся из комнаты, я вспоминаю, что оставил на столе.
Черт.
Алана
Конечно, мне не следует рыться в бумагах на столе Джейдена, но, слава Богу, я это делаю. Зачем ему скрывать от меня что-то подобное?
Я смотрю на тисненое письмо из университета, которое держу в руках, и перечитываю слова, чтобы убедиться, что не ошиблась в первый раз.
«Профессор Хосслер,
Мы глубоко сожалеем, что вы решили отказаться от места в Совете директоров университета. Мы с нетерпением ждали вашего ценного вклада на протяжении многих лет, однако уважаем ваше решение сосредоточиться на изменениях в личной жизни. Пожалуйста, примите это как наше официальное признание того, что вы не присоединитесь к нам в Совете директоров.
Мы желаем вам всего самого лучшего»
Я не могу поверить в то, что читаю.
Возможно ли, что Джейден отказался от престижной должности... из-за меня?
— Алана, — говорит Джейден с порога, переводя взгляд с письма в моей руке на лицо.
— Ты не должна была этого видеть.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь замедлить бешеный ритм сердца, но оно, кажется, только быстрее бьется.
— Ты отказался из-за меня?
Страсть вспыхивает в его глазах, испепеляя меня на месте.
— Конечно, да.
В моей груди теплится надежда. Но это нечто большее.
Любовь к этому мужчине. Ее так много, что я боюсь, что она поглотит меня целиком.
Но, если я люблю его, то как могу позволить упустить возможность, о которой он всегда мечтал? Разве это не делает меня эгоисткой?
— Если ты сделал это ради меня, то почему не хочешь, чтобы я увидела письмо? Почему ты не хочешь, чтобы я знала?
Он ругается под нос, и проходит несколько минут, пока он собирается с мыслями.
— Две причины. Во-первых, я беспокоился, что ты будешь чувствовать себя виноватой...
— Я чувствую.
Цвет его лица немного бледнеет.
— А, во-вторых, я не хотел завоевывать твое доверие так просто. Просто сказав, что я отказался. Я хотел заслужить твое доверие. После того, что я с тобой сделал после того, как я разрушил твою веру в меня, ты заслужила, чтобы я потрудился, возвращая ее.
Он пробирается в комнату, его напряженное присутствие заполняет каждый уголок.
— Прежде, чем ты потратишь хоть секунду на чувство вины, пойми, что я принял самое легкое решение в своей жизни. Один день рядом с тобой принесет мне больше счастья, чем целая жизнь с красивой табличкой на двери. Алана, я люблю тебя.
У меня перехватывает дыхание.
— Правда?
— Всеобъемлюще.
Моя грудь наполняется легкостью. Ее так много, что я могу парить.
— Я тоже тебя люблю.
Джейден замирает, его взгляд пробегает по моему лицу.
— Вот оно, — говорит он хрипловато. — То, как ты смотришь на меня. Я не был уверен, что ты когда-нибудь снова это сделаешь. Ты доверяешь мне, Алана?
Я делаю три шага и бросаюсь в его объятия.
— Всеобъемлюще.
— Ты будешь жить со мной.
Его зубы царапают мою шею, за ними следуют жаркие движения языка и губ.
— Ты моя навсегда и будешь делить мою постель. Навсегда. Ты позволишь мне заботиться о тебе, черт возьми.
— Да, я тоже этого хочу, но...
— Я собираюсь взять тебя голой. Я должен.
Он задирает мое платье, оставляя его комом на бедрах, и его взгляд становится хищным.
— Дай мне эту тугую маленькую пизду, пока я не сошел с ума.
— Но... — его рот накрывает мой, жесткий и властный, его тело прижимает меня к столу, поднимает меня на край и полностью снимает черное платье, оставляя меня обнаженной.
Его руки смыкаются на моей груди, и я со стоном выгибаю спину, но продолжаю беспокоиться о последнем вопросе, мотивируя это тем, что беспокоюсь за его карьеру.
— Джейден, а как насчет того, что наши отношения не одобрят твои коллеги...
— Алана... — перебивает он, дрожащими руками расстегивая молнию на джинсах. — Я пройдусь по кампусу, гордо держа тебя за руку. Если кто-то скажет хоть слово по этому поводу, пусть разбирается со мной.
Он сжимает свой член в кулаке, прижимая гладкий кончик к входу в мою киску, а затем с гортанным звуком вгоняет его в меня.
Он заглатывает мой крик, обдавая мои губы горячим дыханием.
— И они все закроют свои рты, когда я сделаю тебя своей женой. Когда я сделаю этот животик круглым и красивым.
Я не успеваю ответить, как Джейден тянется к чему-то позади меня и сметает все предметы со стола, отправляя стопки бумаг и книг на пол.
Меня опрокидывают на спину, и Джейден оказывается на столе, а его бедра уже лихорадочно бьются между моих раздвинутых бедер.
—Ж-женой? — хнычу я, уже предвкушая оргазм, подстегиваемая его заявлениями. Доказательство его преданности.
— Ребенок?
— Ты уже можешь быть беременна, Алана. Часть меня точно знала, что я делаю в том борделе. В ту первую ночь я завладел твоей киской и твоим лоном. Они уже были моими. Ты уже была моей.
Мои внутренние стенки сжимаются, и он стискивает зубы.
— Скажи «да», принцесса! — рычит он, глубоко вонзаясь в меня. — Скажи «да», и в следующий раз, когда ты будешь сидеть в первом ряду в моем лекционном зале, на твоем пальце будет кольцо.
Слезы наворачиваются на глаза, и я притягиваю его лицо к себе, чтобы поцеловать. Стол скрипит под нами, когда он грубо заполняет меня, снова и снова, и его довольное ворчание эхом отражается от стен кабинета.
Хочу ли я всего с этим мужчиной? Конечно, хочу.
Я не могу представить ни секунды своей жизни без него. То, как он укрывает меня, видит, поощряет и любит.
— Да, Джейден. Дай мне все.
Яростное чувство обладания проступает на его чертах, когда наш поцелуй становится еще глубже.
— Ты уже дала мне все и даже больше — Его движения ускоряются, и все, что я могу сделать — это вцепиться в плечи Джейдена, всхлипывая, когда кульминация настигает меня и овладевает мной.
— А теперь еще раз скажи папочке, что любишь его.
— Я люблю тебя, папочка! — задыхаюсь я, удовольствие волнами накатывает на меня. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, малышка.
Он замирает, мышцы напрягаются, его жидкий жар вливается в меня, а вес прижимает меня к столу, пока он бьется и держит меня на месте.
— Моя Алана. Моя жизнь.