ГЛАВА ПЯТАЯ
Гермиона нежилась в тёплой ванне. Всю поверхность воды покрывала воздушная белоснежная пена. Девушке не верилось, что после переживаний прошлого дня всё может быть так хорошо. Она провела ночь с мужчиной, которого давно желала и которого уже не надеялась заполучить, и чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.
Только сейчас Гермиона поняла, что никогда не любила Рона. Это была дружба, привязанность, привычка. А рядом с Люциусом она ощущала, что её сердце просто рвётся наружу. Ей самой хотелось летать. Чувства к нему просто пылали. Раньше Гермиона такого не испытывала. А главное — она знала, что и Люциус её любит. Столько нежности от мужчины она никогда не получала. Люциус обращался с ней, как с хрупкой драгоценностью. Ей не верилось, что когда-то они были злейшими врагами.
Гермиона почувствовала, как при воспоминании о прошедшей ночи у неё на лице расплывается улыбка. Неужели она и правда плескается в ванной Малфой-мэнора? Вокруг всё было покрыто белой и светло-зелёной плиткой, серебряные краны выполнены в виде змей. А сама Гермиона лежала в огромной мраморной ванне на когтистых лапах. Наверное, раньше ей бы совсем не понравилась эта обстановка, так напоминающая Слизерин. Но теперь она была счастлива, и всё вокруг казалось ей светлым и приятным.
Радуясь, как ребенок, она нырнула в воду с головой. На короткий миг все звуки исчезли. Когда Гермиона вынырнула, на лицо ей налипла пена. А стерев её, девушка увидела, что на краю ванны сидит Люциус с розой в руке. Гермиона от неожиданности скользнула вниз и попыталась прикрыться пеной.
— Брось, это смешно, — улыбнулся Люциус. — Всё, что там есть, я уже видел.
— Ну, я ещё не привыкла, — смутилась Гермиона.
— Какая ты смешная, — Люциус протянул ей розу. — Это тебе. Банально, но мне хотелось сделать тебе приятно.
— Мне очень приятно, — Гермиона сияла от радости. — Рон никогда не дарил мне цветы.
— Постараюсь исправить эту несправедливость. Что это у тебя там? — прищурившись, Люциус наклонился ближе к ней.
— Где?
— Здесь, — он схватил её за подбородок и поцеловал.
***
Надев вещи, которые принесли домовики, Гермиона покрутилась перед зеркалом. На ней было лёгкое бежевое платье. Оно удивительно ей шло, словно было сшито именно по ней. Но внезапная догадка испортила ей настроение:
— Люциус, откуда это платье?
— Оно не принадлежало Нарциссе, если ты об этом, — ответил он, взяв с маленького столика две чашки кофе.
— Я и не думала, — протянула Гермиона, хотя Люциус как будто прочитал её мысли. — Просто интересно, откуда ты его взял.
— Наколдовал, — Люциус подал ей изящную фарфоровую чашку. — Я же всё-таки волшебник.
— Отлично. Правда, в платье мне будет неудобно прибираться.
— Ты это о чём? — Люциус удивлённо приподнял бровь.
— Ну, я ведь не закончила приводить гостиную в порядок.
— Не ёрничай, — Люциус приобнял её. — Ты не должна ничего делать. Домовики уже почти всё исправили.
— И ты две недели издевался надо мной? — Гермиона отстранилась от него.
— Ну, я ведь мерзкий слизеринский слизняк, — усмехнулся Люциус.
— Что?
— Ты именно так меня обзывала, когда пробралась в особняк.
— Правда? — Гермиона от смущения залилась краской.
— Да. Упала на пол, а сама в бреду это бормочешь. Надеюсь, больше ты так говорить не будешь?
— Постараюсь, если ты не будешь вести себя, как мерзкий слизеринский слизняк.
— Чувствую, жизнь у нас будет весёлой, — Люциус поцеловал её в щёку. — Завтракать будешь?
***
Гермиона провела в Малфой-мэноре неделю и стала привыкать к такой необычной для неё жизни. Девушка ощущала себя принцессой. Она даже стала привыкать к домовикам. После того, как Люциус приказал им слушаться Гермиону, как хозяйку, эльфы относились к ней с уважением. А Колси так вообще практически не отходил от неё. В конце концов, Люциус освободил его от домашних обязанностей и приставил к Гермионе. Домовик рассказывал ей, какие порядки царят в Малфой-мэноре, и Гермиона понемногу вникала в новый порядок своей жизни.
Вскоре в Малфой-мэноре должен был пройти приём в честь летнего солнцестояния. Волшебники до сих пор уделяли много внимания языческим праздникам, и многие родовитые семьи отмечали их с большим размахом. В этом году Люциус хотел использовать приём для того, чтобы обнародовать их с Гермионой отношения. Девушка не была уверена, что стоит делать это так быстро, но Малфой умел уговаривать. К тому же, её удивляло, что именно он хочет продемонстрировать их связь волшебному миру. Возможно, это был необдуманный шаг, но на волне эйфории Гермиона согласилась.
Она жутко волновалась перед приёмом. После Святочного бала на четвёртом курсе и парочки мероприятий в честь победы в войне это был её первый выход в свет. Люциус пригласил всю сохранившуюся знать волшебного мира. Ему практически удалось вернуть своё былое влияние, и приём обещал быть поистине великолепным.
Люциус созвал лучших портных, которые должны были сшить Гермионе платье. Он предоставил ей полную свободу в выборе фасона и ткани. Девушка не особо разбиралась в моде, поэтому полностью доверилась портным. Только цвет ткани она выбрала сама. Алый, как флаг Гриффиндора. Гермиона никогда ещё не видела такого красивого платья. Даже корсет не причинял ей неудобств. Изящный лиф, украшенный золотым кружевом, сидел точно по фигуре, длинная юбка, слегка расширяясь книзу, сзади расстилалась небольшим шлейфом. На пошив платья ушла почти неделя, но оно того стоило.
Люциус, занятый приготовлениями, не видел её наряда до самого приёма. И когда он зашёл к Гермионе перед началом торжества, то застыл в дверях, с восхищением разглядывая её. Девушка с довольной улыбкой покружилась перед ним:
— Ну, как?
— Прекрасно, — прошептал Люциус, подходя к ней, и провёл рукой по её плечу, словно желая убедиться в её реальности. — Даже несмотря на оглушающе красный цвет.
Усмехнувшись, Гермиона отвернулась к зеркалу в полный рост и ещё раз осмотрела себя. Эльфы сделали ей просто фантастическую прическу. Каскад локонов, державшийся, похоже, силой волшебства, украшали крохотные кристаллы, и казалось, что Гермиону осыпали волшебной пыльцой. Ей даже не верилось, что в отражении действительно она.
— Только кое-чего не хватает, — Люциус подошёл к ней и подвесил в воздухе бархатную коробочку с украшениями.
— Это слишком... — восхищённо выдохнула девушка.
Люциус бережно надел на её шею роскошное колье с россыпью мелких бриллиантов и большим камнем в центре.
— Они просто созданы для тебя, — он улыбнулся, и его губы легко заскользили по шее девушки.
***
Когда Люциус и Гермиона спустились с лестницы, по залу пополз удивлённый рокот. В обществе уже ходили слухи о них. Рон и Джинни написали Гермионе, спрашивая, правда ли это, и девушка с трудом решилась ответить честно. После этого она получила с десяток громовещателей, на которые уже не отвечала. Сейчас ей самой было сложно разобраться со своими чувствами, не то, что объяснить их другим да ещё и оправдываться за свою любовь.
Гости стояли вдоль всего их пути по холлу в гостиную. И на протяжении всего этого пути их сопровождал шёпот. Гермиона разбирала только отдельные слова, но выражение лиц говоривших не внушали оптимизма. Кто-то смотрел с пренебрежением, кто-то с недоверием. И никто — с одобрением...
Будь она одна, то точно не справилась бы и сбежала отсюда. Только сильная рука Люциуса, дающая ей поддержку, не давала окончательно пасть духом. Он смотрел на неё с такой любовью, что мог побороться с целым залом недоброжелателей.
После речи хозяина поместья, на протяжении которой Гермиона стояла рядом с ним, гости отправились на обед. Все блюда были превосходны, правда Гермиона от волнения ела очень мало и выпила только один бокал шампанского. А потом начались танцы. В бальной зале гости разошлись по парам, а Гермиона и Люциус вышли в центр. Заиграл оркестр, и все начали танцевать. Девушка едва успела выучить движения и очень волновалась. Но Люциус постоянно её подбадривал, и от его доброй улыбки ей становилось легко.
После первого танца Люциуса отозвали обсудить какие-то дела. Гермиона, не в силах стоять на всеобщем обозрении и ощущать на себе десятки изучающих взглядов, сказала, что подождёт его на балконе. Выйдя на свежий воздух, девушка вдохнула полной грудью и улыбнулась. Да, это было непросто, и это только первый шаг. Но он сделан! Они с Люциусом сделали его вдвоём. Значит, его намерения серьёзны. Эмоции просто переполняли её. Гермиона села в небольшой беседке, сооруженной в углу балкона. Здесь её никто не мог увидеть, а ей хотелось побыть одной и разобраться со своими чувствами и мыслями.
Но как только она устроилась в беседке, раздались женские голоса и смех. Кто-то ещё вышел на балкон. Вскоре они подошли ближе, и Гермиона смогла разобрать слова.
— Неужели вы поверили, что Люциус влюбился в неё? — раздался насмешливый голос. — Я уверена, он это сделал, чтобы без преград пробраться в Министерство. Грязнокровка да ещё и Героиня войны. Теперь среди любителей маглов никто не сможет сказать, что он сохранил свои взгляды.
— Да, душечка, я тоже так думаю, — подхватил жеманный голос. — Она, конечно, ничего, но не сравнится с дамами нашего круга. Не мог он влюбиться в такую простушку.
— Если бы Люциус действительно в неё влюбился, я бы стала сомневаться в его рассудке, — рассмеялась третья женщина, и все подхватили её смех. — В любом случае, она никогда не станет своей в нашем обществе.
Раздались возгласы одобрения. Женщины ещё несколько минут побродили по балкону, а потом их голоса смолкли. Гермиона сидела, как громом поражённая. Как же так, почему самой умной выпускнице Хогвартса не пришла в голову такая простая мысль? Зачем ещё Люциусу нужна такая неподходящая ему по всем параметрам девушка? Он богат, влиятелен и красив. Он мог жениться на любой женщине из знатного рода. Ведь многие родовитые семьи до сих пор поддерживают идеи Волан-де-Морта и терпеть не могут грязнокровок. Другой пользы от брака с ней Люциус получить не мог. А он ведь редко что-то делает без пользы для себя.
Вся эта с ситуация с самого начала казалась ей нереальной. А с новой точки зрения всё становилось более логичным. Неужели Люциус всё это разыграл, чтобы восстановить свой статус в обществе? Гермиона не хотела этому верить, но это выглядело более реалистичным, чем сказка о тайной влюблённости. Любовь? Но она уже слишком взрослая, чтобы верить в сказки...
Гермионе стало душно даже на открытом воздухе. Она выбралась из беседки и увидела, что Люциус вышел на балкон. Она быстро скользнула в другую дверь и помчалась к своей комнате. Всё это время она была словно в тумане, замороченная этой «сказкой наяву». Сейчас настал момент просветления, и Гермиона хотела подольше сохранить его, чтобы успеть хоть в чём-то разобраться. Она попыталась трансгрессировать в Косую аллею, но у неё не получилось ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего раза.
— Колси! — крикнула Гермиона.
Домовик тут же возник возле неё.
— Почему я не могу аппарировать? — спросила Гермиона, срывая с себя украшения и распуская причёску.
— Хозяин установил защитные чары на время приёма. Трансгрессировать можем только мы, домовики, и только в пределах особняка.
— Вот чёрт! И как же мне выбраться отсюда?
— Хозяйка, но зачем вам отсюда уходить? Что случилось? — домовик был очень расстроен.
— Просто так надо, Колси, — Гермиона натянуто улыбнулась и погладила его по голове. — Так что, больше способов выбраться отсюда нет?
— Вы можете улететь. В чулане есть мётлы, — грустно пробормотал Колси.
— Пойдём, мне нужно быстрее улететь.
Домовик трансгрессировал вместе с Гермионой в чулан и дал ей метлу. Он уговаривал её остаться, но девушка почти его не слушала. Заклинанием она укоротила юбку платья и с помощью домовика трансгрессировала во двор, а потом взлетела в небо, оставляя позади себя сияющий огнями Малфой-мэнор.