Свет уходящего солнца

Утром Гермиона проснулась разбитой, но готовой к действию. Почему-то она была уверена, что сегодня ей удастся пробраться в комнату под лестницей. Впервые в жизни девушка полагалась на интуицию.

Гермиона немного проспала и оделась второпях. Натянув прямо на пижаму рабочую мантию, девушка побежала на кухню. После завтрака она отправилась в гостиную и периодически выглядывала оттуда, ожидая появления Люциуса. Но он всё не спускался вниз. Пообедав как можно быстрее и вернувшись на свой наблюдательный пункт, Гермиона продолжила работу. Она уже стала отчаиваться, когда предчувствие всё-таки оправдало себя.

Малфой в одиночестве спустился с лестницы и направился к спрятанной двери. Несколько секунд он шептал контрзаклятия, а потом исчез за этой загадочной створкой.
Гермиона тут же отправила сообщение Колси, надеясь, что галеоны её не подведут. Через пару минут томительного ожидания с верхних этажей послышался шум и крики. Гермиона прокралась к лестнице и спряталась в огромном шкафу неподалеку от чёрного хода. Сквозь приоткрытую дверцу она видела, как под лестницей появился главный домовик и кинулся к дверце, зовя Малфоя. Тот выскочил из комнаты с перекошенным от злобы лицом. Домовик едва слышно что-то пролепетал, получил от Люциуса подзатыльник и трансгрессировал вместе с хозяином.

Гермиона тут же выскочила из шкафа и кинулась к заветной дверце. С колотящимся сердцем она повернула ручку. Ничего страшного не произошло, её не отбросило магией, не раздался оглушающий вой. Дверь, слегка скрипнув, отворилась. Девушка со страхом заглянула внутрь.

Увиденное, мягко говоря, её поразило. Ничего похожего на «Горбин и Бэрк», как она ожидала. От удивления, Гермиона пошатнулась и вошла в комнату, притворив за собой дверь.

Сквозь окно, завешенное лёгким тюлем, лился мягкий солнечный свет, выхватывая из полутьмы предметы, которые Гермиона меньше всего ожидала здесь увидеть. Картины! Они были везде, висели на стенах, стояли прямо на полу. Это была просто маленькая галерея. Девушка никак не могла понять, что происходит. Кругом валялись пустые баночки из-под краски, кисти и палитры, покрытые разноцветными пятнами. Единственный предмет мебели — красивый венский стул — стоял в углу. На нём валялось скомканное белое полотно. Такое же покрывало некоторые картины. Те из них, которые были открыты, поражали своей красотой. Гермиона, затаив дыхание, разглядывала холсты с изображениями умиротворяющих пейзажей и морских видов. Приглядевшись, Гермиона заметила, что по картинам летают птицы, облака движутся по небу, а море слегка волнуется, накатываясь на берег. Встретилась парочка портретов неизвестных ей мужчин и женщин, слегка поклонившихся девушке. У самой стены в тяжёлых дорогих рамах стояли картины, изображавшие самые красивые здания из всех, что видела Гермиона: готические храмы, часовенки, покрытые замысловатыми каменными узорами, величественные замки. А при виде последней картины у Гермионы перехватило дыхание. Хогвартс. Лучшее место в мире. На картине замок возвышался во всей своей красе на краю утеса. Неизвестный художник изобразил даже самые мелкие детали: все башенки, балконы, двери и окна. А окружающий пейзаж, словно живой, дышал свежестью и весной. Кто же написал эти картины? И почему Малфой так тщательно их тут скрывает?

Едва оторвавшись от изображения Хогвартса, Гермиона решила дальше обследовать комнату. Её внимание привлек холст на мольберте, стоявшем у окна. Ещё не готовую, видимо, картину, скрывало белое полотно. Рядом, на высокой подставке, стояли стакан воды, палитра с красками и лежали кисти. Гермиона подошла к мольберту и уже хотела снять полотно, как за её спиной раздался усталый голос Малфоя:

— Так и знал, что Вы решите сюда залезть.

Гермиона обернулась, чувствуя, что сердце рухнуло куда-то вниз и бешено заколотилось. И почему ей так не везёт? Снова попалась.

Люциус медленно подошёл к ней и посмотрел прямо в глаза:

— Интересуетесь живописью?

Гермиона молча кивнула.

— Вы совсем не меняетесь, мисс Грейнджер, — удивительно, но сейчас в его голосе не было пренебрежения и яда, а взгляд перестал быть ледяным.

— А зачем? — ляпнула она, удивляясь тому, что вообще может говорить. — Я себе и такой нравлюсь.

— Действительно, — улыбнулся Малфой. — Мне тоже.

Пока Гермиона пыталась осознать его слова, Люциус взялся за палитру:

— Вам, наверное, и в голову не могло прийти, что закоренелый Пожиратель смерти может быть художником.

— Так все эти картины нарисовали Вы? — Гермиона была шокирована свалившейся новостью.

— Да, — кивнул Малфой.

— Но зачем прятать это?

— Так сложилось. Среди старой аристократии живопись и музыка были само собой разумеющимися занятиями. А когда я вступил в ряды Пожирателей смерти, об этих увлечениях лучше было помалкивать. За годы общения с ними это стало привычкой. Эти фанатики думали только о службе Волан-де-Морту.

— Ну, Вы и сами от этого не отказывались. Прислуживали ему всеми силами.

— Да, я оказался слаб духом. Но не думайте, что мне нравилось это занятие.

— Так что же не отказались?

— Боялся за семью.

— Что ж, они достойно Вам отплатили, — сказала Гермиона и тут же смутилась, услышав в своём голосе яд.

— Нарцисса поступила разумно, — сказал Малфой, словно глотая ком.

— А это правда?

— Нет, Драко — мой сын. Но сразу после Войны моё положение было настолько шатким, что лучше им было отстраниться от меня. Нарцисса всё сделала правильно.

— Ничего себе, — ей было трудно представить, что чувствовал Малфой, поддерживая эту ложь и держа родного сына на расстоянии. — Мне жаль, что Вам пришлось это сделать.

— Сейчас всё более или менее наладилось, — Люциус постарался принять безразличный вид. — Мы стали больше общаться, а ведь у Драко было много причин навсегда забыть меня. Так что, всё не так уж плохо.

Гермиона задумалась и оперлась на подставку с красками, случайно задев стакан с водой. Всё его содержимое выплеснулось на палитру, и капельки, взлетев радугой, покрыли лицо Малфоя разноцветной рябью. Люциус замер, закрыв от неожиданности глаза, а Гермиона, ахнув, застыла на месте.

— Я... я не хотела, — прошептала она.

— О, я верю, — тихо произнёс Малфой, беря баночку с краской.

Внезапно он махнул рукой, и Гермиона почувствовала, как её шею покрыло что-то холодное. На руке, которой она коснулась горла, осталась зелёная краска.

— Что Вы творите? — у Гермионы от удивления расширились глаза.

— Я просто не люблю, когда меня обливают краской, — Люциус сделал удивлённое лицо.

— Я тоже, — протянула девушка.

Так быстро, как только могла, она схватила палитру с остатками красок и плеснула их Малфою в лицо. Внезапно тот залился смехом и вылил на неё содержимое ещё одной цветастой баночки. Гермиона рассмеялась в ответ.

Но веселье тут же сменил ужас. Что вообще происходит? Неужели она и правда бросается краской в Люциуса Малфоя, словно они лучшие друзья? Внезапно, ей стало жутко стыдно. Пробралась в эту комнату, облила его краской. Удивительно, как он вообще до сих пор так спокойно с ней разговаривал. Гермиона не знала, что ей делать. Сгорая от стыда, она выбежала из комнаты и через чёрный ход вырвалась наружу.

Оглядевшись в поисках укрытия, девушка в отчаянии замерла. Куда бежать? Поблизости лишь пруд. Люциус уравнял её с домовиками, и она могла трансгрессировать по территории поместья, но до этого не пользовалась своей «привилегией». Только бы получилось...

Повернувшись вокруг своей оси, Гермиона представила кусты вокруг пруда. Закрутившийся вихрь, перенёс её прямо к воде. Едва она успела пригнуться, как из особняка выскочил Малфой. Он её не увидел. Прокричав несколько раз её имя, Малфой завернул за угол особняка и исчез из виду. Гермиона забралась поглубже в кусты и села прямо на землю, обхватив голову руками. Как ей теперь с этим разобраться? И о чём она думала, когда лезла в ту комнату? Надо было просто убежать, как только Малфой увидел её.

Гермиона не знала, сколько так просидела. В себя она пришла, когда в глаза стало бить закатное солнце. Краска на лице, шее и руках высохла и стягивала кожу. Гермиона подошла к воде и стала умываться. Тёплая вода как будто смывала переживания, и ей стало чуть легче. Даже захотелось искупаться. Девушка осмотрелась по сторонам. Вокруг никого не было. По каким-то причинам Малфой оставил поиски.

Гермиона скинула мантию и как была, в шортах и майке, резко вошла в озеро. Вода была очень тёплой. Дойдя до глубины, девушка оттолкнулась ото дна и доплыла до середины озера. На некоторое время девушка забыла о своих проблемах. Возвращаясь назад, она увидела на берегу фигуру в чёрном. Малфой появился как всегда «вовремя». Какая у него мерзкая способность — встречать её именно тогда, когда она меньше всего хочет его видеть.

Но надо собраться с силами и поговорить с ним. Расставить все точки над i, прекратить это сумасшествие и спокойно отработать ещё две недели. А потом она постарается больше никогда его не встречать. Конечно, видок у неё сейчас не очень. Пижама не соответствует серьёзному разговору, но тут ничего уже не поделаешь.

Подходя к Малфою, Гермиона чувствовала, как у неё похолодели ладони и заколотилось сердце. Он всегда действовал на неё разрушительно. С той первой их встречи во «Флориш и Блоттс» перед вторым курсом. Высокий и элегантный, с удивительными серебряными волосами и чарующим голосом, Люциус словно шагнул со страниц старинных книг. И этот внешне прекрасный человек говорил и творил ужасные вещи! А она, несмотря на всю ненависть, что испытывала к нему, не могла погасить в своём сердце глупой детской влюблённости.

Да, это было очень глупо! Но сердцу не прикажешь... И хорошие девочки, к сожалению, иногда влюбляются в плохих дядечек, годящихся им в отцы. Умом Гермиона понимала весь ужас испытываемых ею чувств и старалась бороться с ними, но смогла только спрятать поглубже и закрыть на кучу замков. Но, оказываясь рядом с Малфоем, она не могла сдержать бешеный стук сердца и успокоить дыхание. Она всегда старалась доказать ему, что достойна, что она — лучшая на курсе и в школе, несмотря на грязную кровь. И хоть эта затея была безнадёжной, только такая и могла увлечь Гермиону Грейнджер. Ей так хотелось, чтобы Малфой восхищался ею, но она всегда была обречена на пренебрежение и холодный взгляд, от которого застывало сердце...

Малфой стоял на берегу и не отрывал от нее глаз. Стараясь забыть, что она в пижаме, Гермиона попыталась заговорить с ним. 

Но Люциус с улыбкой прервал её:

— Вы умылись? А я вот не нашёл времени привести себя в порядок.

Он действительно не смыл краску. Надо сказать, Малфой выглядел довольно забавно с разноцветным лицом и потёками на руках. Напряжение Гермионы как рукой сняло от его непривычно тёплой улыбки. Внезапно все её переживания показались ей глупостями. Оказывается, Малфой не такой уж и злой, как ей всегда представлялось. В конце концов, ведь именно ему она обязана тем, что не оказалась в лапах сумасшедшей садистки. Люциус вымыл руки, зачерпнул воду ладонями и потёр лицо.

— Я всё смыл? — спросил он.

— Нет, — Гермиона заметила несколько пятен на висках.

— Поможете мне? — Люциус снова смотрел ей прямо в глаза, и Гермиона терялась от этого взгляда.

Как зачарованная, она зачерпнула воду и провела рукой по его лицу. Гермионе не верилось, что она может так спокойно стоять рядом с Малфоем и стирать краску с его лица. Более того, ей хотелось, чтобы эти минуты никогда не заканчивались. Хотя её сердце и замирало временами, девушке было так приятно касаться его щеки. Свет уходящего солнца играл в его светлых волосах, а серые глаза, отражая его, становились каким-то прозрачными, неземными. Гермионе хотелось вечно смотреть в них. Но стерев всю краску, она решила, что всё-таки пора убрать руку. Как бы ей ни хотелось продлить мгновения этой сбывшейся мечты...

Но Малфой перехватил её ладонь и прижал к губам. По телу девушки словно пробежал ток. Она знала, что должна оттолкнуть его, что ей не должно быть приятно от этого поцелуя. Но чувства говорили совсем другое.

Малфой положил руку ей на талию и притянул девушку ближе к себе. Вторая рука легла на её затылок, отклонив голову назад. Гермиона замерла и закрыла глаза. Ощутив на своих губах поцелуй, девушка обвила шею Малфоя руками. Рон никогда не целовал её так нежно и страстно одновременно. Губы Люциуса вызвали в ней целый фейерверк эмоций, и единственный выход они находили в ответном поцелуе. Гермиона запустила пальцы в мягкие волосы Малфоя и прижалась к нему ещё крепче.

Но через некоторое время её словно окатило холодной водой. Так не должно быть! Она не должна сдаваться своим чувствам, с которыми так долго боролась! Он — враг. Был и остаётся. И будет им всегда. Собрав волю в кулак, Гермиона вырвалась из его объятий и шагнула назад в воду.

— Что случилось? — Малфой был удивлён.

— Это я у тебя хочу спросить, — воскликнула Гермиона. — Что это значит? Этот поцелуй...

— Ты мне нра...

— Нет, — девушка резко прервала его. — Это ложь. Ты обманываешь меня.

— Зачем? — Люциус шагнул к ней.

— Откуда я знаю, — Гермиона была в отчаянии. — Я уверена только в том, что это не может быть правдой.

— Но это правда, — Малфой выглядел совсем растерянным. — Знаю, выглядит неубедительно, ведь я так поступал...

— Вот именно! И после этого ты хочешь, чтобы я тебе верила?

— Можешь не верить, — Люциус шагнул к ней и схватил её за руки. — Тебя можно понять. Я вёл себя отвратительно. Я всегда верил, что грязнокровки — это неполноценные волшебники. А ты опровергала мои убеждения при каждой нашей встрече. Это выводило меня из себя. Но в последнее время я понял, что испытываю к тебе совсем другие чувства, и старался изжить их.

Гермиона попыталась вырваться из его рук, но у неё ничего не получилось. Неужели он испытывал почти то же, что и она?

— Сама подумай, — Люциус крепче сжал её в объятиях, — ты — грязнокровка, мой бывший враг, да ещё и в дочери мне годишься. Я пытался прекратить это, но меня тянуло к тебе всё сильнее и сильнее.

Гермиона опустила голову. Малфой практически признался ей в любви! Как это может быть? Она как будто попала в параллельную вселенную. Но самое главное — от этого признания у неё сладко закружилась голова.

— Я не знаю, сможешь ли ты меня простить, — Люциус говорил едва слышно. — Но, пожалуйста, попытайся меня понять.

Он, наконец, ослабил хватку, и Гермиона отошла от Малфоя. В груди у неё словно разгорелся огонь. Мысли метались в голове, не принося никакой пользы. Что же делать?

— Гермиона, — раздался напряжённый голос Люциуса. — Если ты хочешь, можешь покинуть Малфой-мэнор хоть сейчас. Я не имею никаких претензий. Мне хотелось, чтобы ты хоть немного побыла рядом со мной. Но я всё никак не решался... В общем, я приму любое твоё решение.

Гермиона присела и провела рукой по воде, пытаясь собраться с мыслями.

— Мне уйти? — со вздохом спросил Малфой.

— Нет, — девушке не хотелось, чтобы он уходил. — Ты даже не представляешь, как ты бесил меня всё время нашего знакомства.

— Почему же, представляю. У тебя всегда на лице написано, что ты чувствуешь.

Гермиона хмыкнула:

— Не такая уж я и прозрачная. Ты, например, догадывался, что двенадцатилетняя соперница твоего сына влюбилась в тебя с первого взгляда?

Люциус удивлённо поднял брови и приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но так и не произнёс ни слова.

— Да-да, самая умная выпускница Хогвартса совершила самую тупую вещь во Вселенной. Я тоже боролась со своими чувствами, и у меня тоже ничего не получилось, — сказав это, Гермиона почувствовала такое облегчение, словно у неё камень с плеч упал. — Так что я ещё могу преподнести сюрприз.

С этими словами Гермиона улыбнулась и со всей силы плеснула водой в лицо Малфоя. Тот на секунду замер, а потом громко засмеялся и бросился к ней. Гермиона вскочила на ноги и постаралась отступить от него, но Люциус почти сразу подхватил её на руки:

— Всё, хватит с тебя на сегодня, — засмеялся он.

— Отпусти меня, — Гермиона пару раз ударила его по плечу.

— Ну, уж нет. Я тебя никогда не отпущу. Да ведь и ты этого не хочешь, правда?

— Правда, — прошептала Гермиона.