Часть 15. «Конкурс»
Утро началось, как обычно, с мягкого света, пробивающегося сквозь шторы. Комната была залита теплым, почти золотистым сиянием, которое медленно разливалось по стенам, освещая мебель и создавая уютную атмосферу. На кровати лежала Даня, ее темные волосы растрепались за ночь, а глаза были полузакрыты, словно она все еще боролась с остатками сна. В ушах у нее были наушники, из которых доносилась тихая, но ритмичная музыка. Она смотрела на часы, висящие на стене. Стрелка неумолимо приближалась к семи утра.
— Ну, вот опять, — прошептала она себе под нос, снимая наушники и бросая их на подушку. — День сурка, только без Билла Мюррея.
Она опустила ноги на пол, ощущая прохладу деревянного паркета под босыми ступнями. Ее движения были медленными, осторожными, словно она боялась нарушить хрупкое равновесие утра. Поднявшись, она сильно хромая подошла к шкафу Саши. Шкаф был массивным, деревянным, с резными ручками, которые блестели в утреннем свете. Она распахнула его, и перед ней открылся аккуратно сложенный мир одежды. Черная футболка с логотипом какой-то группы, толстовка на молнии с капюшоном, узкие черные джинсы — все это она достала и начала одеваться.
В этот момент в комнату зашел Саша. Он был в простой белой футболке и спортивных штанах, его волосы слегка растрепаны, а глаза все еще были немного сонными. Увидев, что Даня уже встала, он удивился.
— Ты уже не спишь? — спросил он, его голос был слегка хрипловатым от утренней сонливости.
— Ну, видишь же, — ответила Даня, натягивая толстовку. — Надоело валяться. Хочется уже в универ выйти, хоть что-то поменять.
Саша подошел ближе. Его лицо, обычно веселое и слегка нахальное, сейчас выражало что-то другое — сдержанность, даже легкую тревогу. Он улыбнулся, но улыбка была скорее формальной, чем искренней.
— Нужна помощь с ортезом? — спросил он, его голос был тихим, почти шепотом.
Даня кивнула, не говоря ни слова. Саша присел на колени перед ней, его пальцы осторожно взяли ортез и начали застегивать его на ее ноге. Его движения были точными, аккуратными, словно он боялся причинить ей боль. Даня смотрела на него сверху вниз, чувствуя, как в груди что-то сжимается. Она хотела спросить, что с ним, но слова застряли в горле.
— Саш, — начала она, но он прервал ее, не поднимая глаз.
— Потом, — сказал он тихо. — Сейчас не время.
Она вздохнула, но не стала настаивать. Через пару минут они уже сидели на кухне. Кухня была небольшой, но уютной. Стол стоял у окна, за которым виднелся серый городской пейзаж. На столе стояли две чашки с кофе, пар от которых поднимался вверх, смешиваясь с утренним светом. Они сидели молча, каждый погруженный в свои мысли. Тишина была почти осязаемой, словно она висела в воздухе, давя на обоих.
— Ясюкевич! — вдруг громко крикнула Даня, ее голос разорвал тишину, как нож. — Что с тобой?!
Саша вздрогнул, но не сразу ответил. Он поднял глаза на нее, его взгляд был тяжелым, словно он нес на себе груз, о котором не мог сказать.
— Вечером, — наконец произнес он. — Вечером все расскажу. Сейчас не время.
Даня хотела возразить, но сжала губы. Она знала, что дальше давить бесполезно. Они допили кофе в молчании, после чего Саша взял ее за руку, и они вышли из квартиры.
...
В университете атмосфера была другой — шумной, оживленной. Аудитории были заполнены студентами, которые обсуждали последние новости, смеялись и шутили. Даня и Саша сидели рядом, ожидая начала пары. К ним подошел Ваня, его лицо выражало легкую неуверенность, словно он не был уверен, как его встретят.
— Привет, — сказал он, улыбаясь. — Как дела?
Даня посмотрела на него, но в ее глазах не было прежней злобы. Она слабо улыбнулась.
— Нормально, — ответила она. — Как там Аверс?
— Да вроде ничего, — ответил Ваня. — Говорит, скучает.
— Скажи, что сегодня заеду, — сказала Даня, ее голос был спокойным, но в нем чувствовалась легкая усталость.
В этот момент к ним подошла Аня. Она была одета в яркую кофту и джинсы, ее волосы были аккуратно уложены, а на лице играла улыбка.
— Даня, ты выглядишь просто потрясающе! — воскликнула она, делая комплимент.
Даня посмотрела на нее, ее глаза сузились, но Саша сжал ее ляжку, словно предупреждая. Она вздохнула и грубо ответила:
— Спасибо, но можешь не стараться. Уйди, пожалуйста.
Аня нахмурилась, но не стала спорить. Она отошла, оставив их в покое.
...
На последней паре атмосфера была странной. Преподаватель стоял перед аудиторией, его взгляд скользил по студентам, словно он искал кого-то. Даня сидела посередине, на самом верху кафедры. Саша был слева от нее, его плечо служило ей опорой. Роки сидел справа, его рука лежала на ее щиколотках, словно защищая ее от падения.
— Кто из вас занимается музыкой? — вдруг спросил преподаватель. — Играет на гитаре? Мне нужны те, кто играет как ненормальный. На конкурс поедем.
Даня подняла руку, ее глаза блестели.
— Я могу, — сказала она уверенно. — У меня есть треки, могу показать.
Преподаватель кивнул, его лицо выражало одобрение.
— Хорошо, — сказал он. — После пары подойдешь, обсудим.
Когда пара закончилась, Даня повернулась к Саше, играя с его пальцами.
— Ты не против, если я поеду? — спросила она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась надежда.
Саша улыбнулся, его глаза смягчились.
— Конечно, не против, — ответил он. — Только за продвижение твоего творчества.
Они вышли из здания, попрощались с Кириллом и сели в машину. Дорога домой была тихой, только музыка из радио нарушала тишину. Даня смотрела в окно, чувствуя, как усталость медленно накрывает ее. Саша держал руль, его лицо было задумчивым. Они оба знали, что вечером их ждет разговор, который изменит все. Но пока они ехали, наслаждаясь моментом тишины и покоя.
— Саш, — тихо сказала Даня, не отрывая взгляда от окна. — Ты точно расскажешь мне все вечером?
Он вздохнул, его пальцы сжали руль чуть сильнее.
— Да, — ответил он. — Обещаю.
Она кивнула, чувствуя, как в груди снова сжимается тревога. Но пока она решила не думать об этом. Впереди был вечер, а сейчас — только дорога, музыка и тишина.
***
Они вошли в квартиру, и первое, что сделала Даня, — скинула с себя бомбер, который она так старательно выпросила у брата. Черная куртка с яркими нашивками упала на пол, а девушка, не обращая на это внимания, кинула рюкзак рядом и направилась в комнату. Дверь захлопнулась с громким звуком, который эхом разнесся по квартире. Даня села на кровать, ее руки вцепились в волосы, а из груди вырвался тихий, но отчаянный крик. Она не пыталась его сдержать — это был крик усталости, боли и накопившегося напряжения.
Саша появился в комнате через минуту. Он быстро подошел к ней, его шаги были почти бесшумными, но в его глазах читалась тревога. Он сел рядом, обнял ее, его руки нежно легли на ее лицо, но поцеловать он ее не решался. Боялся. Боялся, что одно неверное движение разрушит хрупкое равновесие, которое они пытались сохранить.
— Я рядом, — тихо сказал он, его голос был мягким, но в нем чувствовалась твердость. — Ты не одна. Страх — это нормально. Ты можешь бояться, можешь злиться, можешь кричать. Я здесь.
Даня тяжело дышала, ее пальцы сжимали его руки так сильно, что Саша скривился от боли, но не отстранился. Он терпел, понимая, что ей нужно выпустить все, что копилось внутри.
— Я больше не могу, — наконец выдохнула она, ее голос был срывающимся, словно она едва сдерживала слезы. — Мне нужны объяснения, Саша. Я не могу больше жить в этой тишине.
Саша вздохнул. Его глаза были полны боли, но в них также читалась решимость. Он посмотрел на нее, его пальцы осторожно провели по ее щеке, смахивая слезу.
— Что такое правда? — тихо спросил он, его голос звучал почти философски. — Что есть правда? Думаю, у каждого она своя. У тебя, у меня, у всех. И иногда... иногда нам приходится скрывать что-то от других людей. Иногда секреты нужны, чтобы защитить тех, кого мы любим.
Даня подняла на него взгляд, ее глаза были полны вопросов, но она молчала, давая ему продолжить.
— Я тоже храню секреты, — продолжил Саша, его голос стал тише, но в нем чувствовалась тяжесть. — Мне тоже приходится слишком часто молчать. Знаешь, оставлять свое мнение при себе, чтобы никому не навредить. Я заметил, что чем старше становлюсь, тем больше начинаю держать все в себе. Потому что говорить становится небезопасно. Каждое лишнее слово может разрушить все. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
Даня кивнула, ее губы дрожали, но она не прерывала его.
— А что делать с человеком, с которым у вас общие секреты? — продолжил он, его голос стал еще тише, почти шепотом. — Но уже не общая жизнь. Мне кажется, что я устал, Даня. Устал молчать.
Она смотрела на него, ее глаза были полны слез, но в них также читалось понимание.
— Давай расскажем, — наконец сказала она, ее голос был тихим, но твердым. — Давай расскажем все. Я не хочу больше молчать.
Саша кивнул, его глаза тоже блестели от слез. Они сидели друг напротив друга, их руки были переплетены, а на щеках катились слезы. Атмосфера в комнате была тяжелой, но в то же время в ней чувствовалось облегчение. Они начали говорить. Сначала медленно, с паузами, но потом слова полились потоком, как будто плотина, которая сдерживала их годами, наконец рухнула.
— Помнишь, как мы познакомились? — начала Даня, ее голос дрожал, но она продолжала. — Ты тогда был таким... таким настойчивым. Таким сильным. А я... я была просто девочкой, которая боялась всего на свете и скрывала это за агрессией. И ты стал моей опорой. Но потом... потом все стало сложнее. Я начала чувствовать, что ты отдаляешься. И я не знала, что делать.
Саша сжал ее руку, его глаза были полны боли.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Я знаю, что отдалялся. Но это не потому, что я перестал тебя любить. Просто... просто я боялся. Боялся, что если расскажу тебе все, то потеряю тебя.
— Но ты уже терял меня, — прошептала Даня, ее голос был едва слышен. — Каждый раз, когда ты молчал, я чувствовала, как мы отдаляемся друг от друга. Когда я ушла после твоего поцелуя... Это мне не нужно было раньше, я боялась любить, влюбляться. Но все решилось по-другому.
Они говорили часами. О своих страхах, о своих ошибках, о том, что копилось внутри годами. Комната была наполнена их голосами, которые смешивались с тихими всхлипываниями и звуками падающих слез. Одежда на них была простой — Даня в черной футболке и джинсах, Саша в белой футболке и спортивных штанах. Но в этот момент это не имело значения. Важны были только их слова, их эмоции, их боль.
— Я люблю тебя, — наконец сказал Саша, его голос был тихим, но в нем чувствовалась вся его искренность. — И я не хочу больше молчать. Я не хочу больше терять тебя.
Даня посмотрела на него, ее глаза были полны слез, но в них также читалась надежда.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она. — И я не хочу больше бояться.
Они сидели друг напротив друга, их руки были переплетены, а на щеках катились слезы. Но в этот момент они чувствовали, что наконец-то нашли друг друга. И это было самое главное.
Спустя пару часов, когда эмоции немного улеглись, и слезы высохли, Даня резко поднялась с кровати. Ее глаза, еще красные от плача, теперь горели решимостью. Она посмотрела на Сашу, который сидел рядом, его руки все еще держали ее пальцы, словно он боялся, что если отпустит, она снова уйдет в себя.
— Саша, — сказала она, ее голос был тихим, но твердым. — Отвези меня к Аверсу. Сейчас.
Саша поднял на нее взгляд, его глаза были усталыми, но в них читалась готовность поддержать ее в любом решении. Он кивнул, не задавая лишних вопросов, и встал, протянув ей руку. Даня ухватилась за нее, словно в этой руке была вся ее надежда, вся ее опора. Ее пальцы сжали его ладонь так крепко, что он почувствовал, как она дрожит, но не сказал ни слова. Они вышли из квартиры, и холодный вечерний воздух ударил им в лицо. Даня вздрогнула, но не остановилась, ее шаги были медленными но решительными.
Машина ждала их у подъезда. Саша открыл дверь для Дани, помог ей сесть, а затем сам сел за руль. Он завел двигатель, и мягкий гул мотора заполнил салон. Они выехали на трассу, и городские огни начали мелькать за окнами, создавая гипнотический узор.
— Как думаешь, Аверс уже начал готовиться к своему дню рождения? — спросила Даня, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась попытка отвлечься от тяжелых мыслей.
Саша улыбнулся, его глаза были прикованы к дороге, но он чувствовал, как важно для нее сейчас говорить о чем-то простом, обыденном.
— Ну, ты же знаешь Аверса, — ответил он, его голос был спокойным, почти шутливым. — Он, наверное, даже не помнит, когда у него день рождения. Если только Ваня ему не напомнит.
Даня слабо улыбнулась, ее пальцы продолжали играть с краем рукава ее толстовки.
— А у тебя скоро день рождения, — сказал Саша, его голос стал мягче. — Ты уже думала, как хочешь его отметить?
Даня вздохнула, ее глаза смотрели в окно, но она не видела городских огней. Ее мысли были где-то далеко.
— Не знаю, — прошептала она. — Раньше я всегда хотела что-то грандиозное. Вечеринку, музыку, танцы... А сейчас... Сейчас я просто хочу, чтобы все было спокойно. Чтобы мы все были вместе. Чтобы ничего не рушилось.
Саша посмотрел на нее, его глаза были полны понимания. Он протянул руку и положил ее на ее колено, сжимая его слегка.
— Все будет хорошо, — сказал он. — Мы справимся. Я обещаю.
Они ехали в тишине, но это была не та тяжелая, давящая тишина, которая была раньше. Это было спокойствие, которое наступает после бури. Через час они уже подъехали к дому Аверса. Машина остановилась у подъезда, и Даня вышла, ее шаги были медленными она хромала, но уверенными. Саша последовал за ней, его глаза были настороженными, но он не пытался ее остановить.
Поднявшись на нужный этаж, Даня настойчиво начала звонить в дверь, хотя знала, что у нее есть ключи. Ее пальцы дрожали, но она продолжала стучать, словно это было важно — чтобы кто-то открыл ей, чтобы кто-то встретил ее.
Дверь открыл Ваня. Его лицо выражало легкое удивление, но он быстро улыбнулся, увидев Дани.
— Привет, — сказал он, его голос был теплым. — Не ожидал тебя увидеть так поздно.
Даня поздоровалась, обняла парня и прошла внутрь. Саша подал руку Ване, и они обменялись коротким, но крепким рукопожатием. Ваня кивнул, словно понимая, что сейчас не время для лишних слов, и пропустил их в комнату к Аверсу.
Комната Аверса была, как всегда, в состоянии творческого хаоса. На столе стоял компьютер, окруженный проводами, наушниками и пустыми банками из-под энергетиков. На полу валялись листы бумаги с набросками текстов, а на стенах висели постеры с изображениями музыкантов. Сам Аверс сидел за компьютером, его пальцы быстро двигались по клавиатуре, а на экране мелькали волны звуковой дорожки. Он был в черной футболке и кофте с капюшоном и серых спортивных штанах, его волосы были растрепаны, а глаза горели творческим азартом.
— Аверс, — сказала Даня, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась легкая улыбка. — Ты опять в своем мире.
Аверс обернулся, увидев ее, и улыбнулся. Его лицо, обычно сосредоточенное, сейчас выражало искреннюю радость.
— Даня! — воскликнул он. — Ты как раз вовремя. Послушай, что я тут намутил.
Он нажал на кнопку, и из колонок полилась музыка. Даня подошла ближе, ее глаза загорелись интересом. Она слушала, слегка покачивая головой в такт, а затем сказала:
— Добавь больше баса. И вокал сделай чуть громче. Здесь нужно больше энергии.
Аверс улыбнулся, его глаза блестели.
— Ты как всегда права, — сказал он, его пальцы уже бежали по клавиатуре, внося изменения. — Ты ведь знаешь, что без тебя я бы тут пропал.
Даня слабо улыбнулась, ее глаза были полны благодарности. Она села рядом с ним, и они начали работать вместе. Саша и Ваня наблюдали за ними, их лица выражали легкую улыбку, но в глазах читалась тревога. Они знали, что это затишье перед бурей. Но пока они молчали, давая Дани и Аверсу насладиться моментом творчества.
Комната была наполнена звуками музыки, смехом и легким запахом сигарет. Все было вроде бы хорошо. Но в воздухе витало ощущение, что это спокойствие — лишь временное. И что-то большее, что-то тяжелое, ждало их за углом. Но пока они смеялись, творили и наслаждались моментом, стараясь не думать о том, что ждет их впереди.