Глава 18. Ляпино
Его твердый грубый кулак уверенно постучал в дверь.
Марина, опустив глаза, стояла чуть поодаль и глупо пялилась на собственые ступни.
- Эй! Есть кто дома? Открывайте!
Вопрос "Есть кто дома" Громова совершенно не интересовал - он был полностью уверен, что в этом частном домишке точно кто-то есть. Об этом говорил свет в окне, дым из трубы и мелькнувшее из-за штор лицо, которое, увидев гостей, мигом исчезло.
- Вот деревня! - возмущенно крикнул Дмитрий Григорьевич и постучал с утроенной силой. - Эй, если вы сейчас не откроете, мы будем вынуждены выломать вам дверь!
Это подействовало.
Лязгнул замок, и из дома высунулось острое крысиное личико с длинным носом и маленькими, но слишком уж непоседливыми глазками.
- Не надо кричать, - тихо, но строго сказала открывшая старушка. - Я вас прекрасно слышу. И не нужно мне угрожать, я лично знакома с лейтенантом полиции.
- Рад за вас! - лучезарно улыбнулся Громов. - Тогда передайте вашему лейтенанту, что к вам пришел майор. Будет любопытно посмотреть на его попытки что-либо мне сделать.
Старушка прищурилась и окинула Дмитрия и Марину долгим взглядом.
- Так вы из полиции? - наконец, спросила хозяйка дома. - Это радует. А то, думала, опять какие-нибудь сектанты приперлись. Ходят тут всякие, мозги пудрят, просят дом на них переписать. Но мне хотелось бы видеть ваше...
- Удостоверение, - кивнул майор и, ловко достав из кармана кожанки книжечку, потряс ее перед лицом бдительной старушки.
Та поправила большие круглые очки и начала сосредоточенно читать:
- Громов Дмитрий Григорьевич... Дата рождения...
- Вы еще мое досье изучите, - хмыкнул мужчина и убрал книжечку.
Хозяйка дома фыркнула, скрестила руки на груди и, кивнув на Марину, требовательно сказала:
- А вот ее удостоверения я не видела! Пока не увижу - в дом не пущу!
- А ну-ка молчать! - рявкнул Громов. - Условия здесь не вы ставите! А будете выпендриваться - я сочту это, как игнорирование требований правоохранительных органов и, возможно, отказ дачи показаний!
- Я в чем-то провинилась? - вскинулась старушка.
- Уверяю, провинитесь, если и дальше будете вести себя подобным образом!
Хозяйка дома поджала губы и, вынужденно распахнув дверь, процедила:
- Входите.
Майор, кивнув Марине, зашел в помещение и, невзирая на неодобрительный взгляд старушки, закурил.
- Вы - Полина Опушкова, так? - уселся в кресло Громов.
Марина прислонилась к стене и с живым интересом косилась в сторону женщины. Интересно, как она может помочь расследованию? Какой от нее будет толк?
- Ну, допустим.
- Я не просил ничего допускать. Я просил ответить: так или нет. Вы же опять корчите из себя невесть кого. Я, конечно, понимаю, вы боитесь, что вам всадят пулю в лоб, но мы живем не в революционное время, и сотрудники полиции не имеют тех прав, что ранее. Хотя... если вы будете продолжать огрызаться...
Полина села на диван и устало вцепилась в шевелюру.
- Что вы хотите знать?
- А вот это уже другой разговор, - кивнул Дмитрий Григорьевич, выпустив изо рта табачный дым. - На протяжении восемнадцати лет вы работали в школе учительницей физики. Я прав?
Женщина кивнула.
- Прекрасно, - продолжал Громов. - Именно в том классе, где вы были классным руководителем, пропали четыре человека, двое из которых были найдены с изображением ворона на спине и выколотыми глазами.
- А вы все еще это дело мусолите? - горько вздохнула Полина. - Столько лет уж прошло, а вы никак не поймаете того преступника? Поражаюсь вашей продуктивности...
- Советую не собачиться со мной, - усмехнулся Дмитрий Григорьевич. - Мы ведь уже, кажется, договорились? Вы со мной по-доброму - и я с вами так же. Просто расскажите мне подробнее о тех мальчишках, что пропали, и злой дяденька с тетенькой уйдут.
Полина откинулась на спинку дивана, утомленно вздохнула и пожала плечами:
- Да чего о них рассказывать? Самые обычные ребята. Не отличники, но... вполне сносно учились. Заядлыми хулиганами не были.
- У них было что-нибудь общее? - потушив сигарету, спросил Громов.
Полина закашлялась и вновь пожала плечами.
- Общее? Ну, да. Они же друзьями были. Хотя... нет. Не были. Вернее, трое: Максим, Женя и Саша дружили, а вот четвертого, Яшу, яро ненавидели.
- Яшу? - поднял брови Дмитрий Григорьевич.
- Ну, да, Якова. Якова Печенина. Да, честно признаться, у Яши вообще друзей не было - он был изгоем в классе. А все потому, что у него были легкие психические отклонения, вследствие чего он был несколько не таким, как все. Нет, нет, не подумайте, психом он не был, нисколько! Просто... он был слишком наивным, чересчур общительным. Временами он уходил в себя, огораживаясь своими мыслями от внешнего мира. Очень часто, идя по улице, он разговаривал сам с собой или имитировал различные звуки: сирены полицейской машины, голос робота... Бывало, идешь по коридору, а он выскочит из-за угла и как заорет: "Здравствуйте!". Ну, а вообще, учился он очень хорошо, писал стихи, был совершенно безобиден. Хотя... Случилось однажды, когда его одноклассники довели своими издевками, и он с разбегу воткнул одному из них в щеку ручку. Вы думаете, ручка - безобидный пишущий предмет? Ха, вы недооцениваете ее возможности! Кровищи было - как на бойне, прости господи!
- Значит, вы утверждаете, что Яшу в классе ненавидели? - задумчиво спросил Громов.
- Да. С первого класса. При мне таких сильных конфликтов не случалось. Хотя, был один случай. Дети забрали у Якова тетрадь с его стихами и, разорвав ее на листы, дали каждому из класса. Кто-то читал и хохотал, кто-то просто разорвал, а кто-то - намеренно смыл листы в школьном туалете. Я вошла в кабинет и увидела зареванного Яшу, обрывки бумаги повсюду и сконфуженные лица подростков. После долгих допросов ребята наконец сознались, но вот Яков... Он ничего говорить упрямо не хотел. То ли одноклассники его так запугали, то ли он сам не хотел понизиться в их глазах до уровня ябеды. А потом он пропал. Позже изчезли и еще трое мальчишек. Хочу вам сказать, что они задирали Яшу больше всех. Постоянно оскорбляли, унижали мальчика, могли просто подойти и ударить... А все почему? Только потому, что Яков слишком общительный и пишет стихи! Все!
- Скажите, - вдруг подала голос молчавшая до сих пор Марина. - А этот Яша был в числе найденных трупов или все же считается пропавшим без вести?
Громов изумленно уставился на девушку.
- Нет, Яшу не нашли, - качнула головой женщина. - Как и Женю. Но, думаю, бандит убил их где-нибудь в лесу, где полиция попросту не смогла отыскать ребят. Я после всего этого сразу уволилась, да и многие так сделали. Но мне "повезло" больше всех - убиты были ученики именно моего класса.
Дмитрий Григорьевич нахмурился, и вдруг его лицо просветлело. Майор с заметным одобрением взглянул на Марину и, задав бывшей учительнице еще пару незначительных вопросов, покинул ее дом.
- Я знаю, о чем ты подумала! - радостно воскликнул Громов, едва они с Мариной оказались на крыльце. - Что Яков и убил их всех, да? Что он на самом деле не мертв, а просто скрывается от полиции?
Марина улыбнулась и, приготовившись получить комплимент из уст Дмитрия Григорьевича, едва слышно проронила:
- Ну, да. А кому еще понадобилось бы убивать кучку подростков, так тесно связанных между собой? Тем более, у него были психические отклонения. А значит, он вполне мог решиться на подобное. К тому же, уже был подобный инцидент - с ручкой. Вероятно, агрессия Якова достигла крайней точки. Я бы тоже, знаешь ли, взбесилась, если бы я написала стихи, а над ними посмеялись бы и смыли их в унитазе. А ведь этот случай был только при учительнице! Кто знает, что они делали с несчастным парнем, пока ее не было? Тут любой не выдержит, не то что человек с отклонениями. И почему наш мир так жесток?
Громов вставил в зубы сигарету, подошел к машине, но вдруг остановился и взглянул на девушку с несвойственным ему одобрением и едва уловимой... симпатией?
Безродных, не ожидая подобного, в смятении опустила глаза и положила руку на дверцу машины, желая открыть ее и попасть внутрь салона.
- Оказывается, есть от тебя польза! - восхищенно сказал майор. - Даже странно как-то... Удивительно. Хорошо, что я тебя с собой взял. А я говорил, что интуиция ментов не подводит никогда! Хорошего человека я выбрал в напарники. Умница, Мариш.
Девушка поперхнулась, закашлялась и, сунув вспотевшие ладони в карманы, с заметным волнением в голосе переспросила:
- Как? Как ты сказал? Мариша?
- Не цепляйся к словам, - махнул рукой Громов и уселся за руль.
Ноги девушки подкосились, она собрала последние силы, чтобы открыть дверцу машины, а затем ослабленно, будто кукла, рухнула на сидение и в переизбытке чувств тихо, но радостно взвизгнула и с размаху ударила кулаками по коленям.
Дмитрий Григорьевич пораженно взглянул на нее, но воздержался от реплик, только лишь завел мотор и двинулся с места.
Руки девушки тряслись вследствие внезапной эйфории. Ступни Марины быстро-быстро выстукивали на полу салона дробь, а губы растянулись в глупой улыбке.
- Ты к неврологу обращаться не пробовала? - серьезно спросил Дмитрий Григорьевич, приподняв одну бровь.
Вместо ответа Марина заливисто рассмеялась.
Громов поморщился, вывернул руль и далее ехал в полной тишине.
Реальность для девушки перестала существовать. Ее переполнили светлые мысли о возможном будущем, и эти мысли окутали ее полностью, погрузили в себя и утопили в себе окружающий мир.
Из толщи размышлений девушку мог вызвать лишь хриповатый голос Громова.
И он вызвал.
- Вылазь, - сухо буркнул майор.
Марина посмотрела в окно, за которым возвышался ее собственный дом. Вернее, дом Николая. Недоуменно взглянув на Дмитрия Григорьевича, девушка с изумлением спросила:
- Но... ты ведь хотел съездить еще в какое-то место...
- Вот именно. Я хотел. Я и поеду.
Марина закашлялась, со злобой во взгляде посмотрела на Громова и возмущенно крикнула:
- Это нечестно! Ты обещал брать меня везде! Ты же только что сказал, что от меня есть польза! Ты опять начинаешь?!
- Хватит! - гаркнул Громов, подняв ладони. - Разнегодовалась мне тут! В это место я еду без тебя. Точка. А ты остаешься здесь, готовишь своему Коле кушать.
- Почему? - задыхалась возмущением девушка. - Почему ты не берешь меня с собой?
- Потому что я так сказал, Марина! Неужели нельзя сделать то, что я прошу?! Я согласился взять тебя в напарники, но я не думал, что ты будешь следовать за мной по пятам!
Девушка отступила на шаг, с обидой в глазах посмотрела на майора и отвернулась.
Дмитрий Григорьевич фыркнул и, усевшись за руль, рванул с места.
В это место брать с собой ее точно нельзя. Категорически нельзя.
Вот интересно, а что она так к нему прицепилась?! Создается впечатление, что майор нужен ей для осуществления какого-либо бандитского плана. И хоть он не раз внушал себе, что Марина, хоть и дурочка, но явно не преступница, мысль о ее виновности все чаще посещала голову Громова.
Подрулив к старому обшарпанному зданию, Дмитрий Григорьевич припарковал машину, уверенно поднялся на нужный этаж и надавил кнопку звонка.
К великому удивлению майора, дверь открыла незнакомая девушка, чем-то похожая на Марину, вот только с твердым уверенным взглядом и стойким адекватным поведением, что и отличало ее от гражданки Безродных.
- День добрый, - гаркнул Дмитрий Григорьевич. - Могу ли я поговорить с Павлом?
- Ну я же сказала ему, чтобы не водил в дом своих дружков, - простонала барышня. - Нет, не можете.
- А если я скажу вам, что я не его дружок, а сотрудник внутренних органов? - прищурился Громов.
Девушка удивленно взглянула на майора.
- Павел что-то натворил? - спросила она.
- А что, он может? - хмыкнул Дмитрий Григорьевич. - Как я погляжу, женой уж обзавелся. Быстренько так.
- Не жена я ему, - отмахнулась девушка. - Паша смерть сестры оплакивает, а я осталась совсем на чуть-чуть. Чтобы поддержать его... и не дать спиться до гибели.
- Ну, ну, - усмехнулся Дмитрий Григорьевич. - Таким, как он, я б лично пули в лоб пускал. Но я пока не буду, потому что он мне нужен. Да, кстати, у него что, еще и сестра была?
- Да, была. Мариной ее звали.
Дмитрий Григорьевич прищурился, коротко усмехнулся, вставил сигарету в зубы и повторил:
- Ну, ну. Смерть... сестры... Оригинальный однако повод к бутылке присосаться.
Легкая неприязнь мелькнула во взгляде девушки, но она ничего не ответила, лишь жестом попросила идти за ней.
За столом, сгорбившись, сидел малоприятной внешности мужчина, но все же на заядлого алкоголика он не тянул. Почему-то Громов помнил его, как полностью потерявшего человеческие черты пьяницу, а сейчас Мамонт выглядел совершенно иначе. Взгляд его более не был мутным и затуманенным, ладони не тряслись, волосы не были грязными, засаленными, а одежда была чистой и вполне приличной.
- Ты кто? - поморщился Павел, потерев небритые щеки. - Я тебя не помню.
- Зато я очень хорошо вас помню, - усмехнулся Дмитрий Григорьевич, затянувшись сигаретой. - Только вы, гражданин Мамонтов, как я погляжу, приняли более-менее человеческий облик. Совесть загрызла? Или о будущем подумали?
Зрачки Павла сузились. Он поджал губы и прохрипел:
- Гражданин... Вы из ментовки, что ли? Так я ничего плохого не совершал! А что пью... Так это мое личное дело!
- Ошибаетесь, гражданин Мамонтов, это дело общественное. Сколько людей страдает, живя по соседству с таким вот, как вы! Поэтому я вполне мог бы заключить вас в исправительное учереждение... но не буду этого делать, если вы ответите мне на несколько вопросов.
Павел затравленно взглянул сначала на майора, затем на девушку, после чего сипло вздохнул.
- Ну, спрашивайте... Хотя я вообще ничего не знаю, и давно не в курсе последних событий. Закурить не дадите?
Дмитрий Григорьевич потушил сигарету и хмыкнул:
- Перетопчешься, не сдохнешь. А вас, гражданочка, я бы попросил на время покинуть данную квартиру.
Девушка насупилась:
- На какое такое время?
- Пока я буду здесь беседовать с Павлом. Но если хотите, можете остаться, мне и у вас найдется, что поспрашивать.
Дама вскинулась, но спорить не стала, а послушно вышла за дверь.
Громов аккуратно присел за стол, взял какую-то конфету, потом, поморщившись, брезгливо отбросил ее и с интересом спросил:
- Ты действительно думаешь, что Марины нет в живых?
Лицо Мамонта просветлело.
- Так она жива?! - пораженно спросил он.
- Я не говорил этого. Я спросил: ты и вправду так думаешь?
Павел нахмурился.
- Но ведь... ее ведь нет... Я стопроцентно в этом не уверен, но...
- Понятно, - кивнул Громов. - Что ж, мы ищем ее. Но для того, чтобы поиски хоть к чему-то привели, нам нужны ее вещи.
Мамонтов осекся.
- Вещи?! В смысле, одежда?
- Именно. Я надеюсь, вы сможете предоставить следствию несколько предметов из ее гардероба. А желательно - все. Это значительно упростит поиски... если, разумеется, девушка действительно вам так дорога.
- Конечно! - закивал Павел и скрылся в одной из комнат.
Громов усмехнулся и задумчиво постучал пальцами по столу. Да, насколько же легко обвести человека вокруг пальца. Особенно если человек этот является бандитом...
Мамонт явился спустя десять минут, держа в руках большую клетчатую сумку.
- Это все, что я нашел, - тихо сказал Паша. - Вот, держите. Вам было нужно только это?
- Нет. Не только это. А теперь, друг, присаживайся. Присаживайся поудобнее, разговор у нас обещает длинным быть...
- Что-то случилось? - посерел Мамонт, но покорно плюхнулся на стул.
Громов окинул мужчину снисходительным взглядом и усмехнулся:
- Ты был очень известным жуликом, Павел.
- Но я завязал! - возмутился Мамонтов. - Я вообще теперь не...
- Заткнись, а? Я тебе слово вообще-то пока не давал. Наверняка бандиты рассказывали тебе моменты о своей криминальной жизни. Не слышал ли ты когда-нибудь о человеке по кличке Черный Ворон?
Лицо Павла побелело, он мелко затрясся, но несмотря ни на что мотнул головой и выдохнул:
- Я не знаю никакого Черного Ворона...
- Ой ли? - прищурился Громов. - Отчего тогда побледнел весь? Холодно стало?
Паша залпом опрокинул в себя стакан воды, вытер поблескивающий от пота лоб и жалобно проговорил:
- Начальник, ну о чем угодно спросите, но о Вороне... Ворон - это ж не человек, это зверь лютый, кто его сдаст - тому пощады не будет.
- А тебе есть, что сдавать? - с интересом спросил Дмитрий Григорьевич.
- Начальник! Пожалейте меня, а? Я ведь жить хочу! А то как Черный Ворон прознает? Я ж тогда...
- А ну прекратить причитания! - яростно крикнул майор и впечатал кулак в стол. - Разнылся тут, словно барышня с веером. Хватит сопли на кулак наматывать, ответь мне четко и ясно: кто Ворон? Иначе я тебя закрою не только за злоупотребление алкоголем, но и за утайку информации!
Мамонт вздохнул, с завистью покосился на пачку сигарет, торчащую из кармана Громова, и пожал плечами:
- Я не знаю, кто он. И никто из пацанов его настоящего имени не знает. Да и то - его лично-то никто не видел. Поговаривают, кто узрит его - значит, умрет скоро. Примета такая. Хотя, слышал я, мужики болтали, якобы Ворон ходит в черном бесформенном плаще и такого же цвета маске.
- Классический внешний вид, - хмыкнул Громов, вновь достав сигарету, чем заслужил еще одну порцию завистливого взгляда. - Когда впервые слухи о Черном Вороне появились в ваших кругах?
- Тело растерзанное один из наших нашел. Труп какого-то бомжа, но нашедший в больницу попал с сердечным приступом. Потом, когда оклемался, в подробностях увиденное описал... вот тогда и нас жуть пробила. Ворон потом у крупных типо главаря стал, бабки с них сшибал, еще много наших положил, я был несказанно рад, когда попал в тюрьму. И вот ведь странность: только кто из братанов о нем заикнется - сразу исчезает, а чуть позже... Я однажды видел одного убитого. Издали правда... Это нечеловеческое зрелище! Я тогда полчаса в кустах желудок прочищал... После всего этого Черного Ворона каждый и упомянуть боялся... Он же не человек, Ворон этот... Ну откуда обычному бандиту знать, кто о нем что сказал?! Он либо ясновидящий... либо реально оборотень...
- Да куда уж там! Скажи проще - человек-невидимка. Или вампир. А, может, зомби? Говорят, зомби читают мысли других.
Мамонт с удивлением взглянул на Дмитрия Григорьевича, приняв его слова всерьез. И сидел он так до того момента, пока Громов не залился хохотом.
- Начальник! - вдруг крикнул Павел. - Товарищ! Товарищ полицейский! Это ж зверь, начальник! Да он же убьет меня теперь! Не жить мне более! Он глаза мне заживо вырежет! А-а-а, начальник, посадите меня! Вы же хотели закрыть меня за пьянство - закройте! Хотите, я в магазин пойду, ящик водки возьму и напьюсь в хлам! Тогда закроете?
- Уймись, - поморщился Громов и потушил сигарету. - Подругу свою не огорчай. Я уж пожалею ее, оставлю тебя, гнида, на воле.
- Ее пожалеете?! Да вы меня пожалейте! Я ж повешусь тогда, в прямом смысле!
- Удачи, - пожал плечами майор. - Хочешь, мыльце хорошее тебе из дома привезу? Веревки у меня, к сожалению, нет, но ты сам, думаю, найдешь. А если что - там магазинчик за углом, где бельевыми веревками торгуют, канатами различными. Только позвони нам, перед тем, как вешаться, чтобы мы сразу на труп приехали, договорились?
Павел осекся. Такой реакции он явно не ожидал, тем более - от сотрудника полиции.
Громов хмыкнул и, подхватив клетчатую сумку с вещами Марины, спешно вышел из квартиры Мамонтова.
Насколько же запугал, однако, Черный Ворон мелких криминальных элементов. Похоже, для них он является самим дьяволом. Боятся упомянуть вслух, постоянно трясутся... Типичное поведение любого старовера, вот только бандиты эти верят не в Господа-Бога, и не в Сатану, а в Черного Ворона.
Громов молча выкручивал руль автомобиля, напряженно думая о столь запутанном следствии.
Раз этот Ворон, как выразился Павел, бабки сшибает с тех, кто покрупнее, значит, он вполне реальный бандит. Ну зачем вампиру или оборотню нужны деньги? Клыки новые у стоматолога вставить, или шкурку купить? Вроде серьезные люди, а верят во всю эту дребедень...
Марина по-прежнему стояла на том же самом месте, где и оставил ее майор перед тем, как поехать к Мамонту. Черт возьми, да почему она так предана Дмитрию Григорьевичу?! Неужели ее так интересует расследование? Тогда почему она им совершенно не занимается?
Нет, дело здесь кроется в чем-то другом...
- Дима? - с плохо скрытым восторгом крикнула она. - Ты уже вернулся? А я знала, что ты вернешься, чувствовала... А что это за сумка у тебя? У нас с Пашей дома такая же есть...
- Держи, - вздохнул Громов и протянул девушке саквояж. - А то ходишь постоянно в вещах Воронцова, аж жалко тебя становится.
Марина, не веря своим глазам, выхатила у майора из рук сумку и, открыв ее, обессиленно выронила.
- Ты был у Павла? - едва различимо прошептала девушка.
- Да нет. Не был. Знаешь, еду такой по дороге, смотрю - сумка. Решил я посмотреть, что там, а там вещи. И я такой думаю: "Хм, а вдруг это одежда Марины? Надо будет отвезти ей, может, признает?".
Безродных распахнула глаза.
- Серьезно?
- Нет, конечно, - хмыкнул Громов. - Ты что, сарказма не видишь?
- У тебя и не поймешь сразу, где сарказм, а где нет, - грустно вздохнула Марина.
Дмитрий молча достал сигарету, наслажденно пыхнул ей и задумчиво сказал:
- А ведь Павел изменился... Сильно изменился. Трезвый был, подругой обзавелся.
- Подругой?! - ошеломленно воскликнула девушка. - Как это?! Когда?! И что, она красивая?
- Не слишком. На тебя похожа, - поделился Громов, и не успело настроение Марины упасть, как он добавил: - Только ты посимпатичнее будешь.
Девушка замерла, густо покраснела и глупо улыбнулась. Хоть Дмитрий Григорьевич и не пытался сказать какой-либо комплимент, а просто поделился мыслями, все равно ее сердце сладостно замерло, а живот сжала какая-то невидимая железная рука.
- А я не считаю удивительным то, что Павел изменился, - сказала Марина просто для того, чтобы выдать какую-нибудь умную мысль, когда на язык просились лишь восторженные восклицания вроде: "Димочка, ты лучший! Спасибо тебе!". - Человек всегда меняется в лучшую сторону, когда он кому-то нужен. Когда есть, кому о нем позаботиться. Я всегда придерживалась этого мнения. Знаешь... раньше я думала, что без Паши мой мир рухнет, что я не выживу без него. Оказывается, я ошибалась. В мире очень много хороших людей. Вроде Николая, бабы Веры, Сени... ну и, конечно, тебя...
Дмитрий Григорьевич молчал, выпуская изо рта табачный дым.
Простояв так минут пять, он изнеможденно вытер взмокший лоб, расстегнул кожанку и пожаловался:
- Ненавижу жару. Особенно весеннюю жару. Солнце печет и побуждает тебя снять куртку, но только ты это сделаешь - как тут же холодный ветер тебя продует и ты сляжешь с температурой. А мне болеть нельзя, у меня расследование в самом разгаре.
Поманив Марину за собой, Громов отправился в сторону ближнего магазина.
- У вас сигареты есть? - сразу спросил Дмитрий, поймав ленивый взгляд пожилой продавщицы.
- Какие? - устало спросила она, желая не работать с вредными покупателями, а читать любимый журнал.
- Любые.
- Сколько? - все также медленно и неторопливо говорила она.
- Ну... пачек семь давайте. Дня на два должно хватить.
Продавщица неспешно выгрузила на прилавок требуемое.
- Так, отлично, - кивнул Громов. - Теперь дайте какую-нибудь газировку холодненькую и... Марин, ты мороженое любишь?
Безродных вздрогнула и, не поняв до конца суть вопроса, торопливо кивнула.
- Отлично, - повторил Дмитрий Григорьевич. - И мороженку тогда.
- Какую? - вновь лениво произнесла продавщица.
- Да неважно.
Женщина пожала плечами, медленно выгрузила продукты и, взяв деньги, вновь с наслаждением стала читать любимый журнал...
Да, действительно, в этот день солнце палило настолько сильно, будто его лучи пробивались сквозь лупу. Деревья покачивались будто в такт какой-то мелодии.
Марина сидела на лавочке с самым любимым человеком, держала в руках мороженое, купленное им, и не было на свете ситуации, которая могла бы разрушить ее счастье. Ей ведь всегда казалось, что подобные ситуации - выдумки писателей и кинематографов, но сейчас, когда самая заветная мечта была осуществлена, она откинулась на спинку скамьи и, не думая совершенно ни о чем, с великой любовью и страстью взирала на Громова. Она с жадностью впилась в него взглядом и боялась пропустить мельчайшую деталь из его поведения... Она наслаждалась моментом, когда он устало вытер лоб, когда глотнул газировки, покрутил в пальцех сигарету, взмахнул ладонью... Он что-то сосредоточенно рассказывал девушке, но та, как ни старалась, не могла уловить суть его слов. Смысл был ей не важен, ей был необходим его голос - с хрипотцой, со своими особенностями речи. Ей было необходимо чувствовать этот умопомрачительный, горький и ненасыщающий запах табака. Ей было необходимо слышать шуршание кожаной куртки...
- Марина, ты вообще слушаешь, о чем я сейчас говорю? - недоверчиво спросил майор, поймав ее безумный и отуманенный слепым обожанием взгляд.
Девушка вздрогнула и неуверенно сказала:
- О... о бандитах?
Громов, прищурившись, окинул ее долгим взглядом и усмехнулся:
- Нет. О яблоках. Ну так слушай: нынче яблоки стали дороже, чем бананы, только я все никак не возьму в толк - почему? Ведь их качество значительно снизилось. Раньше были вкусные, сочные, а теперь что? Кора дерева, да и только. А иногда вообще гнилые или червивые подсунут. В такие моменты мне искренне хочется пустить пулю в лоб тем, кто их привозит.
Марина рассмеялась и весело сказала:
- Да, это, конечно, очень любопытная тема. Можно даже расследование провести. Вычислить тех, кто ввозит такие яблоки.
- Можно, - серьезно согласился Дмитрий Григорьевич. - Займешься этим?
- Непременно. Но после поимки Ворона, конечно.
Майор вдруг улыбнулся - и зря. Эта улыбка затуманила сознание Марины окончательно.
Потеряв способность здраво мыслить вкупе с контролем над собой, девушка наклонилась к Громову и прикоснулась губами к его колючей и давно не бритой щеке. Горькая, пахнувшая табаком, но она была такой невообразимо родной... и напоминала Марине ее отца, настоящего отца.
Легко подбежав к двери своего подъезда, девушка оказалась внутри и, счастливо рассмеявшись, обессиленно сползла по стене на пол.
Именно такие моменты и ассоциировались в голове Марины с Счастьем.