Холодная кровь ворона

Ее худенькие ручки, пропахшие мылом, со впечатляющей ловкостью терли грязную тарелку. Девушка то и дело мокрыми руками откидывала надоедающую светлую прядь вьющихся волос и с двойным усердием продолжала скаблить несчастное блюдце.

Чем-то она напоминала хозяйскую дочь - Людмилу. Возможно, были в ней какие-то едва заметные черты, схожие с Ягужинской младшей? Вероятно, схожести придавала худоба и чересчур бледная кожа...

- Ну, не захотели хозяева посудомоечную машину покупать, - сетовала Яна, усердно драя губкой засохшую на тарелке еду. - Мол, раз домработница есть, пускай и моет. Нечего на технику разоряться...

Николай вежливо улыбнулся, составляя на поднос горячие утренние блюда.

- Вы не подумайте! - замотала головой Яна, косясь на дворецкого. - Мне ни чуточки не лень! Я вообще люблю посуду мыть! Да-да! И не только посуду, еще я люблю дом прибирать, одежду гладить, еду готовить! Ой, знаете, как я хорошо готовлю?

- Представляю, - кивнул Николай, растерянно ища салфетки. Вроде бы только что на столе лежали... Куда же они подевались?

Яна замолчала, осознав, что снова говорит как-то неправильно. Уловив выражение лица дворецкого, она поспешно сказала:

- Но вы не думайте, я не хвастаюсь! Вы ведь не думаете?

- Нет, не думаю, - потерев мочку уха, произнес Воронцов и вновь принялся искать потерянные салфетки. Да что же это такое, их будто корова языком слизала!

- А вы пробовали когда-нибудь дамские пальчики? - вдруг спросила домработница.

Николай вздрогнул и уставился на девушку с изумлением в глазах.

- Вы что? Не знаете, что это такое? - затарахтела Яна. - Это помидоры! Помидоры такие! Сладкие очень! По форме пальцы напоминают! Нет? Никогда не ели? А я их часто готовлю! Вернее, блюда из них!

Воронцов машинально взглянул на девичьи ладони и обнаружил салфетку, лежащую в тонких пальчиках.

Девушка моментально проследила его взгляд и рассмеялась:

- Что вы на пальцы-то мои смотрите? Обручальное кольцо ищите? Да неженатая я!

- Незамужняя, - поправил Николай и неуверенно произнес: - Яна, мне необходимы салфетки... Они...

- Ой! - засуетилась девушка. - Я ими посуду вытираю... А вы посмотрите в шкафу слева, там еще две пачки есть!

Воронцов заглянул в указанное место и с облегчением обнаружил там вещи, без которых не обходится ни один прием пищи в семье Ягужинских. Проще говоря, обильное количество салфеток. За неделю, проведенную в особняке, он уже понемногу начал узнавать привычки хозяев...

- Сколько человек будет сидеть за столом? - на всякий случай спросил Николай, постукивая пальцами по подносу.

- Наверное, все... - задумалась девушка. - Станислав Эдуардович с Еленой Генриховной, и их дети. Хотя, возможно, Людмила будет в своей комнате завтракать, она вообще незнакомцев боится, слишком замкнутая в себе. Ой, а вы знаете, что я слышала про Люду? Говорят, из нее душа выветрилась и оставила только тело, не имеющее чувств. А Елена... Елена Генриховна картины рисует знаете, чем? Собственной кровью! И от этого они имеют поразительную ценность...

- И вы в это верите? - рассмеялся Николай, разливая по чашкам кофе.

- Да! Ну, а что? Люди просто так болтать не станут! А знаете, что я еще слышала? Говорят, Елена Генриховна сама из своей дочери душу высосала и заключила ее в картину! Поэтому девочку так в мастерскую матери тянет! Хочет душу обратно вернуть!

Николай, не сумев сдержать улыбку, отвернулся, чтобы серьезная домработница не обиделась на его реакцию. Поспешно подхватив поднос, мужчина отправился в столовую и стал аккуратно расставлять посуду...

Закончив накрытие стола, Воронцов с чистой совестью вновь оказался на кухне и, достав из пакета блинчики, любезно завернутые обеспокоенной работой внука бабушкой, принялся за еду.

- Ой, у вас с собой? - с легким недоумением и даже разочарованием произнесла Яна, взглянув на блины.

- Приходится брать, - пожал плечами мужчина. - Зачем обижать хозяюшку?

- Кто же их испек? - уже с нескрываемой грустью спросила домработница, поставив последнюю помытую тарелку в шкафчик.

- Моя самая любимая женщина, - гордо произнес Николай.

- Жена, да? - горько спросила девушка. - Или невеста?

Воронцов залился хохотом:

- Да нет же! Моя бабушка! Бабуля категорически против, чтобы я питался шаурмой или лапшой... Поэтому кладет мне на работу различные пирожки, блины, оладьи. А когда я домой возвращаюсь - следит, чтобы контейнеры пустые были. Что поделать, любит она меня...

Лицо девушки окрасила полоса света - как в прямом, так и в переносном смысле. Брови тут же сгладились, щеки обрели естественный румянец, глаза азартно блеснули. Яна отложила губку и присела на стул, стоящий рядом с дворецким.

- А сколько лет бабушке? - спросила она с живым интересом.

- Да она у меня в самом расцвете сил, - уверенно заявил Воронцов и пододвинул контейнер с блинами к девушке. - Угощайтесь!

Яна охотно принялась за испеченное старушкой лакомство. Вытирая с губ капельки масла, с набитым ртом домработница произнесла:

- Очень вкусно получилось! Мне нравится! Наверное, долго приходится вашей бабуле с блинами-то возиться, иначе они бы так здорово не выходили. А ведь еще и другой работы по дому полно... Справляется ли она? Может, помощница ей нужна? А то, знаете, я и стирать могу, и готовить, и...

- Благодарю, бабуля со всем блестяще справляется, - улыбнулся Николай уголками губ.

Яна глотнула молока и открыла рот, намериваясь что-то произнести, но тут в бытовую кухонную атмосферу врезался быстрый, но настойчивый стук в окно. Лицо девушки побледнело, над губой выступили капельки пота.

Николаю была непонятна такая реакция домработницы до тех пор, пока он не вспомнил, что они находятся на втором этаже. От этого осознания мужчина вздрогнул и устремил свой взгляд в окно.

За стеклом сидел ворон. Черные перья отливали на солнце зеленым изумрудом, а ярко-желтые внимательные глаза смотрели прямо на Николая. Птица склонила голову набок, надеясь получить лакомство в виде блинов. Видя замерших, не спешащих кормить ворона людей, птица постучала черным клювом по стеклу во второй раз, уже более настойчиво.

- Ой, мамочки! - взвизгнула Яна и закрыла лицо руками.

- Что с вами? - улыбнулся Николай, проведя пальцем по стеклу, словно гладя гостя. Ворон не улетел, он лишь упорно не сводил глаз с мужчины. - Это просто птица. Вероятно, он часто сюда летает и получает лакомства. Его действия выглядят вполне обыденными, а также явная небоязнь людей свидетельствует о том, что ворон в этом доме - частый гость.

- Я его уже давно здесь не видела, - прошептала Яна, мелко дрожа. - Думала, покинул он нас, не придет больше... Так нет! Ой, мамочки, как мне страшно!

- Успокойтесь, - Воронцов торопливо налил девушке воды и сунул стакан ей в руки.

Яна послушно выпила и, побелевшими руками сжимая посуду, сбивчиво начала:

- Знаете, что я слышала? Ой, только мне эту историю запретили говорить... Но вам я скажу, вы красивый. Этот ворон к нам очень часто летает... Его осмысленные движения, человечий взгляд... Думаете, почему он так умно себя ведет? Не знаете? Вот и мы сперва не знали... А потом... Однажды гость сюда приезжал, какой-то адвокат или... в общем, я не знаю, кем он был. И птица та по обыкновению стала еду просить. По окну стучала, на нервы действовала. Ну, тот адвокат окно распахнул и начал его выгонять, дабы не мешал вести деловые беседы... Ворон аж несколько перьев потерял!

- Ну, и что?

- А то, Николай, что этого адвоката через некоторое время брат подруги моей знакомой, он с ним вместе работал, мертвым обнаружил! И не просто мертвым... По его словам... Все внутренности были выпущены, а кожа содрана, будто шкурка от колбасы! Человек бы так смог?!

- На что вы намекаете? - нахмурился Николай.

- Да дьявол это! - едва слышно прошептала девушка и мелко перекрестилась. - Никто, конечно, не говорил, кто именно убийца того адвоката, но пошел слушок, будто это Черный Ворон! Потом еще в газетах про несколько тел писали, также чудовищно убитых... И знаете, что? Говорят, будто у одного из трупов на спине была летящая птица выцарапана, ножом! Ой, точно вам говорю, вы видели этого ворона, что за стеклом? Ну, откуда ему знать, что в окна стучаться надо? Почему он не боится людей? Это все дьявол, он в птицу перевоплощается, а потом, когда нужно кого-то казнить, он принимает человеческий облик и...

Конец фразы девушки растворился во вдруг неожиданно раздавшемся душераздирающем вопле.

Кожа Яны слилась с белоснежными занавесками, расположенными за ее спиной. Глаза домработницы выражали истинный ужас, зрачки расширились, брови устремились вверх. Она в страхе прижала мокрые ладони к губам и изо всех сил впилась в них зубами, дабы не закричать, из-за чего по ее белым рукам заструилась тонкая красная полоска.

Николай, наспех сказав девушке какие-то утешительные слова, рванул на третий этаж, откуда, по его мнению, раздавался крик.

Первое, что он увидел - это распахнутая дверь кабинета Елены Генриховны. Предвещая ужасные новости, мужчина влетел в кабинет и с превеликим облегчением увидел хозяйку живой и...

Здоровой? А здоровой ли? Сомнительно. Глядя на нее, утверждения о ее блестящем здоровье сразу рушатся.

Кожа хозяйки не была бледной, в отличие от Яны. Она была синей. С таким цветом тела утопленников вытаскивают из воды, однако Елена была жива. Хозяйка сидела на стуле, ее руки мелко тряслись, а глаза выражали такое безумное выражение, что Воронцов на всякий случай отступил на шаг назад.

Вскоре в кабинет с явным запозданием примчался Станислав Эдуардович, а спустя некоторое время - и Виктор, с любопытством на лице.

Хозяин дома всячески старался успокоить жену, поднося стакан с водой и говоря утешительные слова, но та лишь с каким-то нечеловечьим мычанием тыкала в сторону стены.

- Леночка, что случилось? - обеспокоенно говорил Станислав, поглаживая жену по голове.

- Картина! - вдруг членораздельно воскликнула Ягужинская и издала горестный вопль.

- Что? О чем ты говоришь? - Станислав упорно пытался всучить в руки супруги стакан с водой. - Все твои картины на месте, не бойся!

- Нет, - вдруг тихо произнес Воронцов. - Я помню, стены были полностью завешены различными изображениями. Я еще удивился, мол, ни одного пустого места нет, все идеально. А сейчас...

Николай кивнул в сторону белого квадрата стены, нетронутого произведениями искусства.

- Это была моя любимая картина! - завопила вдруг хозяйка, сжимая на голове волосы. - Она... она... она самой красивой была! Самой родной для меня! Она внушала теплоту, всегда успокаивала меня... смотрела я на нее, и нервы в порядок приходили. А... а сейчас...

Слова Елены утонули в горьких рыданиях, переполненных отчаянием.

- Уйдите все! - вдруг осипшим голосом произнесла хозяйка и кивнула на дверь, дрожащей рукой откинув со лба прядь рыжих волос, тускло переливавшеюся при неярком свете.

- Леночка...

- Прошу покинуть мою комнату. Мне необходимо собраться с мыслями... - сжала ладони Елена. - Хотя... Пусть Николай останется. Мне нужно кое-что ему сказать...

Станислав поджал губы, превратив их в тонкую длинную полосу, но спорить с супругой, обезумевшей от столь страшного для нее горя, не решился.

Жестом приказав Виктору уйти, хозяин удалился из комнаты. Сын Ягужинских хмыкнул и, брякнув что-то вроде: "Больно надо мне на ваши сопли смотреть", покинул кабинет матери.

Елена нерво теребила в руках носовой платок. Затем, будто собравшись с силами, она подняла на Николая опухшие покрасневшие глаза и прохрипела:

- Кто, по вашему мнению, мог совершить этот чудовищный поступок?

Воронцов осекся от столь неожиданного вопроса, затем обессиленно развел руками:

- Теряюсь в догадках.

- А вы не теряйтесь! - завопила вдруг хозяйка и с яростью швырнула в дворецкого скомканный платок. Потом, видимо осознав свою неуместную грубость, она сказала, уже чуть мягче: - Я... я не могу без нее. Понимаете? Она же... Она все для меня! Отрада глаз моих, радость изнуренного тела и утомленной души... Это же моя ностальгия!

Оправдывается?

Да.

Оправдывается. Возможно, не перед прислугой. Возможно, перед собой. Против своей воли ищет оправдание за излишнюю грубость?

- Скажите, - медленно начал Николай привычный ему разговор - разговор, к которому, как он думал, не вернется. - Ваша картина имела какую-нибудь ценность?

- Шутите?! Да она бесценна! Вы представить себе не можете, как я ей дорожила!

- Я... я не имел в виду именно ваше отношение. Я говорил о материальной ценности... Много ли за нее могут дать?

- Я не пробовала ее продавать. Но, думаю, немного. Сейчас ценятся лишь знаменитые живописцы. Нарисует, извините меня, задницу какой-нибудь Оренский-Виливонтов - о, блестяще, восхитительно, беру, сколько бы это не стоило! Никаких миллионов мне не жалко! А создаст действительно стоящую картину некий Иван Пупкин, так ее и за копейки не купят... Ведь мир - стадо, идущее за своими собратьями. К сожалению, я популярности не имею, а потому свои картины практически не продаю.

- Я вас понимаю, - сочувственно кивнул Николай и задумался.

Картину создала отнюдь не знаменитая художница. Широкой славой она не обладала, поклонников не имела.

Неужели существует человек, который таинственным образом проникнет в дом, чтобы унести из него одну лишь картину, которая, хоть и красивая, но не похожа на предмет, ради которого стоит проворачивать такое серьезное дело.

- Быть может, вы сами куда-то ее дели? - осторожно спросил Воронцов. - Положили и не заметили?

- Я похожа на шизофреничку?! - взвилась хозяйка, оттопырив нижнюю губу.

- Может, кто-нибудь из членов семьи...

- Да никому и даром моя картина не нужна! Только разве что Люсенька ее очень любила... Но дочка обязательно спросила бы, прежде чем брать чужое. Николай, вы - бывший следователь, и моя беда для вас не в новинку. Найдете мерзавца - щедро заплачу. Вам ведь деньги нужны, так? После поимки вора можете о них не заботиться. Понимаете, картина... Нет, вам не понять, насколько она мне дорога. Она будто бы мой ребенок...

Николай понимающе кивнул. Что-ж, у богатых свои причуды. И глупо отрицать - деньги ему действительно были очень нужны в данный момент.

И это не единственная причина, из-за которой Воронцов был твердо готов взяться за дело.

Вот представьте: вы - очень богатый человек. С вами живет не очень много родственников, и совсем уж мало людей из прислуги - и это честные люди, испытанные временем. Но вдруг к вам нанимается совершенно чужой человек, а спустя две недели пропадает одна из ваших дорогих вещей. Вот только честно, не лукавя, на кого бы вы подумали?

Николай вздохнул. Найдя вора, он заслужит доверие хозяйки, ибо второй раз оказаться за решеткой по ложному обвинению он никак не хотел...

***

Легкий запах алкоголя, утолявший жажду пьяниц и вызывавший брезгливость на лице у непьющих, обволакивал тесную светлую комнатку.

Слабо звякнул бокал, и кровавой струей в него с тихим всплеском опустилось вино

Худощавый человек в стареньком сером халате вздохнул, коснулся одубевшими пальцами тонкого стекла и вздрогнул, когда в его привычную тишину врезался звук дверного звонка. С легким недоумением на чуть пьяном лице, человек потер разорванную мочку своего уха и устремился в коридор.

- Вот это ни черта себе! - присвистнул мужчина, взглянув в глазок. - Египетские клещи, неужели это...

Человек трясущемися то ли от волнения, то ли от большой порции вина пальцами начал торопливо поворачивать в замке ключ.

- Ты! - больше восторженно, чем удивленно, воскликнул мужчина. - Копать-копать! Ты! Глазам своим не верю! Спустя столько времени ты не забыл мой адрес... Да чего уж там - ты не позабыл меня и нашу дружбу!

- Ну, что ты, Сень... - смутился пришелец. - Как же я тебя забуду. Ведь ты мой, можно сказать, самый лучший друг. Прости, что так долго не заходил... Но сам понимаешь - времени очень мало, а жить как-то надо. Нынче пора какая: нет денег - нет и жизни...

- Колян! Дай-ка я тебя обниму! - крикнул мужчина и крепко прижал к себе гостя, окутав его запахом алкоголя. Потом, опомнившись, махнул рукой в сторону квартиры. - Проходи! Да, понимаю, квартирка тесная...

- Хорошая, - уверенно сказал Николай. - Есть - и уже прекрасно. А ты, как я вижу, по-прежнему бокалы осушаешь.

- Так Новый год же, египетские клещи! - пожал плечами хозяин дома.

- Да. Был такой праздник месяц назад. Чего сейчас-то вино глотаешь? Квартира, сам сказал, маленькая, зато на ежедневную выпивку денег хватает!

- Не серчай, Коль, - неловко улыбнулся мужчина. - Хочешь, и тебе налью?

- Спасибо, не пью, - потер переносицу Воронцов. - Сколько времени прошло - а ты не изменился. Как в камере у надзирателей выпить клянчил, так и теперь... Бросал бы ты это гиблое дело. Не доведет оно тебя до добра, уж поверь мне.

- Так я ж не водяру какую! Я культурно... вино попиваю. Садись за стол. Не хочешь алкоголя - так и быть, кофе тебе напузырю. Мне вот, что интересно - как это ты надумал зайти? Вдруг захотелось или дело есть какое?

- Да как тебе сказать... - присел на краешек стула Николай. Взял бокал, потряс его, играясь с красной жидкостью, затем поставил на стол. - И то, и другое.

- Я так и думал, - плюхнулся на табуретку Семен. Про кофе, видимо, он позабыл. - Не может Коля просто так прийти. Если Коля вдруг пришел - значит, что-то у Коли случилось. Валяй, рассказывай.

Николай улыбнулся.

- Да рассказывать-то особо нечего. Ситуация смешная, но от нее зависит моя жизнь.

- А жизнь по сути зачастую зависит от смешных ситуаций, - поднял палец вверх Семен. - Но ты продолжай.

Воронцов пригладил встопорщенные волосы и задумчиво спросил:

- Сень... Скажи, ты еще имеешь связи с преступным миром?

- Ах, ты, значит, проверку устраиваешь? - с явной обидой крикнул мужчина. - Что ж, отвечу тебе, как на духу - свои делишки я прекратил и возвращаться к ним не собираюсь!

- Я понимаю. Но должны же у тебя в друзьях остаться какие-нибудь бывшие зэки...

- Тебя считать? - на полном серьезе спросил Семен.

- Не стоит, - усмехнулся Воронцов. - За себя я и сам могу ответить.

Хозяин дома задумался. Взял бутылку и, игнорируя укоризненные взгляды со стороны гостя, наполнил бокал.

- В чем дело-то? - наконец спросил Семен.

Воронцов вздохнул и неспешно произнес:

- У моей хозяйки пропала картина...

- Хозяйки?! Неужто ты, страдая от безденежья, рабом сделался?

- Почти. Дворецким. Но по сути - это одно и то же. Разве что рабам не платят... Мне необходима информация - мог ли кто из твоих знакомых совершить кражу?

Семен торопливо осушил бокал, утер губы и пожал плечами:

- Может, и мог. Теоритически они все могли, только в дом, как я думаю, попасть не слишком-то легко? Ты не пробовал спросить у своей хозяйки, кто вообще к ней приходил? И потом - картина не фантик, так просто из дома ее не вынесешь...

- Спрашивал, - поморщился Воронцов. - Все я спрашивал. Только она в тот момент на какой-то выставке была, кто в доме был, не помнит. Станислав тоже тогда, по его словам, отсутствовал. Людмилу с Виктором спрашивать бесполезно - одна чужому человеку и слова сказать побоится, а другой в одно веселое место пошлет. Получается, тайно в дом проникнуть мог кто угодно... Но на это нужен четкий план. Похитители, будь не дураки, заранее рассчитали, когда хозяева будут отсутствовать, а их дети будут сидеть в своих комнатах и заниматься своими делами. Вот я и спрашиваю - не слышал ли ты, чтобы кто-нибудь из твоих знакомых говорил о подобном плане? Все-таки, как-никак, ты был крупным человеком в своих бандах...

- Но я завязал, - напомнил Семен. - Сразу, как только вышел из тюрьмы. Однако помочь тебе постараюсь, друг дней моих суровых, голубь дряхленький мой... Связей я более не имею. Никаких. Абсолютно. Все бывшие друзья либо по камерам сидят, либо свалили из города куда подальше. Один ты остался, хотя приписывать тебя к преступникам у меня язык не поворачивается... С остальными общение я порвал. Больше никоим образом не хочу вновь оказаться в холодном сыром месте, где пахнет гнилью, а злые охранники даже выпить не дают... В бандитских кругах я был очень хорошо известен, поэтому если я вдруг появлюсь типа - о, привет, я пришел, вот какой я молодес - и начну задавать всякие подозрительные вопросы о картине... Люди, будь не болванами, насторожатся. Разговоры всякие пойдут. Обо мне и, в общем... Скажи, а не могла эта тетка пихнуть рисунок куда подальше, а потом забыть об этом? Или кто из ее семейки...

- Я похож на идиота? - усмехнулся Николай. - Думаешь, я не выяснил подобные детали? Все отрицают. Напрочь. Даже прислуга, хотя вряд ли кто из слуг позарился бы на картину.

Воронцов замолчал, да и Семен затих, задумчиво катая по столу пустой бокал. В тишину врезалось лишь тихое звяканье стекла и неестественные возгласы, исходимые от пыльного коробкообразного телевизора.

- Я буду любить тебя всю жизнь! - захлебывался кудрявый парень, протягивая некой даме колье с бриллиантами. - Я брошу мир к твоим ногам! Я отдам тебе все свои миллионы, только выйди за меня!

- Прости, Джон, - вздыхала девушка. - Я влюблена в другого! У него нет золотых гор, но у него чистое и доброе сердце...

Николай поневоле улыбнулся и с интересом спросил у друга:

- Ты увлекаешься мелодрамами?

Семен залился краской, опустил глаза в пол и пожал плечами:

- Гляжу иногда. Просто чтобы от души посмеяться. Иные мелодрамы - они получше любых качественных комедий, настолько там все глупо и наивно.

- Ну, ну, - ухмыльнулся Воронцов, переминая в руках салфетку, лежащую на столе. - Бабушка тоже так говорит, однако слишком часто я вижу ее за просмотром очередного любовного романа, а на лице ее играет далеко не смех, а искреннее волнение за персонажей. Ладно, что смотреть - это личное дело каждого. Мелодрамы ведь тоже бывают очень даже хорошими. Зависит не от жанра, а от мастерства режиссера и хорошей работы актеров. Ведь даже не столь важны крутые спецэффекты, сколько сюжет и естественность героев. Бабушка некоторые фильмы не смотрит по одной простой отговорке - там одни черти, которые плохо играют.

- Кстати, как там твоя бабушка поживает? - радуясь возможности перевести тему, спросил Семен.

- Бабушка? Да нормально. Сейчас новую технику вязания освоила, теперь от спиц ее не оттащишь... Нашла у меня на полке пару детективов Агаты Кристи. Неделю ворчала, дескать, зачем я читаю такую ерунду, пока сама книгу не открыла. Сейчас просит меня каждый месяц по детективу покупать. Интересное дело, с первых страниц она догадывается, кто является преступником.

Семен вежливо улыбнулся. Встал с места, походил по комнате, будто пытаясь что-то отыскать. Затем, бросив бесполезное занятие, выключил телевизор, прямо на нем нажав одну из потертых кнопок. Искал он явно пульт, но так его и не обнаружил.

- Я знаю одного мужика, - наконец сказал он. - Когда-то он был среди наших объектом страха. Он был уважаемым бандитом, но не таким, как я, не культурным вором... В общем, ты понял. Сейчас он вроде как завязал. Связываться с ним опасно, так как неизвестно, что от него можно ожидать. Вообще неприятный, жуткий тип...

- И что? - пожал плечами Николай. - Ты хочешь, чтобы с его помощью я выяснил местонахождение картины?

- Не с его. Говорю ведь - с ним связываться опасно, да и не станет он тебе помогать. У него есть подруга... или сестра... В общем, не знаю, кто она ему, но живут они вместе.

- Постой-постой! - перебил Николай, подняв вверх руки. - Ты сейчас не о Мамонте случайно? Павел Мамонтов он вроде по паспорту... С ним действительно девушка живет, Марина, если я не ошибаюсь. Помню, как-то я выручил ее от ложного обвинения...

- Во! Они самые! - радостно крикнул Семен. - Девка имеет громкое имя подруги главного бандита, пусть и бывшего. В своих кругах она явно известна. Ее можно подговорить... ну, чтобы она потихоньку у воров поспрашивала, мол, что слышали насчет пропажи картины? Тем более, ты ее спас, она тебе теперь жизнью обязана.

Николай задумался, затем кивнул.

- Да, это проделать можно. Марина - девушка не наглая, тихая и спокойная, я даже удивляюсь, как известный бандит может иметь такую невзрачную невесту. Впрочем, это не мои дела. План действительно стоящий. Мне нужно только вспомнить адрес той парочки. Где-то он у меня был записан...