Глава 16
~°•16•°~
«Imfinenow & Joshua Mine - Be with you»
Девушка с белокурыми волосами, чинила настольную лампу, которую разбила во время ссоры с матерью, слушая музыку через огромные наушники и насвистывая мелодию. Но потом... Даже сквозь огромные басы песни она услышала звук работающего шуруповерта. С огромными глаза в которых было много злости и ненависти она подлетает к двери, точнее дверного проема, ведь отец только что снял дверь. «Что он здесь делает?» — пронеслось у нее в голове. Он наконец-то за многие годы пришел к ним с матерью в дом, но похоже что лишь для того, чтобы добить маленькую раненую девочку, которая была внутри Молли Миллер.
— Что за хрень?! — кричит она, смотря на то как Питер отключает шуруповёрт из решетки.
— Дверью хлопнула, таким образом ты ее потеряла.
— Пап, она же чёкнутая. Ты в курсе! — смотрела блондинка на отца с надеждой, что хотя бы тот станет на её сторону. Поймет насколько ей тяжело. Но тот промолчал опустив глаза себе под ноги.
— Тоисть, никакой личной жизни, ни какого личного пространства?
— Ты не дерзи и нечего строить из себя феминистку — говорит женщина поправляя свои идеально расчесанные волосы. — Баба базарная тебе такие аргументы приведет, что сама рада не будешь.
Только Молли с натекшей злостью хотела что-то сказать, как мать её перебила.
— Огрызнёшься, ещё месяц без двери будешь — женщина с таким взглядом смотрела на свою дочь, что дрожь по телу пустилась у девушки и она опустила голову смотря в темный пол. — То-то же.
Женщина дотронулась к плечу своего бывшего мужа и они вместе пошли по лестнице на первый этаж. А девушка вышла из комнаты, чтобы посмотреть им вслед. Сжав ладони в кулаки, она врезалась один в стену рядом с дверным проёмом, на месте которого должна была быть дверь от её комнаты. Дверь которая отгораживала ее не только от родителей, но и от всего внешнего мира. Со злостью в себе она залетела в комнату и бросилась на кровать. Пытаясь кричать в слух, но крики были только внутри нее.
Двое взрослых людей зашли на кухню. Питер всё-таки решил хоть что-то сказать своей бывшей жене, которая брала из шкафчика кружки и насыпала заварку вместе с сахаром туда.
— А не слишком ли жестоко? — спросил мужчина, садясь на стул. Он ведь психолог и понимал, что такое обращение с подросток вызывает у них только ненависть ко всему. Но ещё он знал, что с Либи Доэрти лучше не спорить, потому что когда она пытается доказать свою правоту, она становится хуже вывержения вулкана.
— Не слишком ли жестоко? — переспросила женщина — Знаешь, Питер, спасибо конечно что помог наконец-то вырвать эту чёртову дверь, но это уже не наша дочь. Это маленький монстр живущей в ней, а теперь вырвавшийся наружу. Наша малышка была маленькой и беззащитной. А сейчас она монстр. Она может спокойно хамить мне, а я такое к себе обращение не потерплю.
— Она ещё ребенок, Либи, — сложив руки на стол, он пытался добраться до осознания женщины. — Мне кажется, что это на нее повлиял наш развод.
— Нет, это на нее повлияла твоя жалость. Ты постоянно её жалел, когда она была маленькая, и вот что я получила за свои старания.
— Своими стараниями ты называешь то, что не выпускала ее из дома и постоянно контролировала то как она учится?
— Только ты не начинай. — женщина со злостью поставила горячую чашку на стол перед мужчиной. А сама села напротив него, дуя в чашку пытаюсь остудить напиток.
— Либи, она стала сложной.
— А значит нужно идти у нее на поводу? Позволять ей все? Конечно, тебе легко говорить, ты же ее любимый папочка.
— Не нужно мне этим попрекать. Не я виноват в том, что она тебя ненавидит.
— А кто ещё? Я что ли?
— Она всего лишь трудный подросток.
— Она всего лишь избалованная паршивка!
В это время девушка уже не кричала. Она сидя на полу сидела и слушала каждое слово произнесённое её родителями. Теперь она слышит каждый шорох в доме, а раньше от этого её спасала несчастная деревянная платина. Надо же! Тупое дерево называющейся дверью, а оказывается настолько может быть полезным для человека жаждующего одиночества. Она достала коробку в которой спрятала вещи напоминающие ей о том времени где родители были вместе и счастливы. Она достала фотографию, на которой ей было пятнадцать, она стояла по середине своих папы и мамы. Да, тогда родители уже были не вместе, но это фото было её желанием, которая она загадала пытаясь затушить свечи на торте. Тогда они хотя бы притворялись что вместе. Блестящая рамка украшала фото в котором хранилось разбитое счастье их семьи. Держа за край рамки, девушка разбила стекло рамки, просто ударяя ею об стену. Она порезала пальцы стеклом, но боли она не чувствовала. Вытянув фотографию из остатков той деревяшки она порвала ее на четыре части, а потом ещё на четыре, каждую часть отдельно. Она слушала и наблюдала за тем во что превратилась ее семья. Она не понимала агрессии родителей одного к другому.
Она понимала, что то время не вернуть. Она понимала, что в прошлое не вернуться. А ведь ее никто не предупредил, что бывает такая сильная боль. Что в прошлое нельзя возвращаться ни под каким предлогом. Её никто не предупредил о тоске по чужим плечам, о тоске чужим прикосновениям. Никто не предупредил, что причиной счастья и боли – может быть один и тот же человек. Никто не предупредил, что быть одержимым человеком опасно! И вот оно... Любит она Блэйка? Да, безумно! Он ей нужен? Нет. Это тяжело объяснить.... Сложнее нежели задачу по алгебре. Девушка закрыла свои голубые глаза, и одинокая слеза покатилась по щеке к подбородку. А за ней ещё одна. И ещё. Она не хотела плакать, но слезы сами ишли ручьем. Она просто сидела с закрытыми глазами обняв себя за плечи. В данный момент, когда не выносимо плохо, она вспомнила не о любимом человеке, а о том кто может понят ее боль, потому что сам перенес такую же. Ей нужен Иен. Его монологи о прекрасной и одновременно ужасной жизни. Но разве такое возможно? Разве так можно, любить одного, а нуждаться совершенно в другом человеке?