ГЛАВА 3. Бремя
— Может, ближе к выходным? — сказал Винс, взглянув куда-то вдаль. — У меня небольшие дела.
— Ночью? — удивилась я.
— Да, ночью, — усмехнулся он, скорчив мое удивленное выражение лица.
Я посмотрела на него с легким презрением, но расспрашивать не стала. Пускай сам решает, что рассказывать.
После завтрака мы пошли на занятия, которые пролетели довольно быстро. В расписании была дневная прогулка, но я решила остаться в комнате и заняться гитарой.
Каждую свободную минуту я старалась уделять игре, ведь с детства мечтала выступать на сцене или играть у костра с друзьями под звездным небом. Этот инструмент был для меня чем-то большим — он дарил мне чувство свободы, которое здесь так редко ощущалось.
— Неплохо получается, — раздался знакомый голос.
Я вздрогнула и чуть не уронила гитару.
— Винс!? Черт, ты меня напугал! Как ты зашел? — вскрикнула я, развернувшись к нему.
Он стоял, улыбаясь, подняв руки в примирительном жесте.
— Прости, не хотел тебя напугать, — сказал он. — В коридоре камеры, мне не нужно лишнего внимания. В следующий раз брошу камешек в окно.
— Если он попадет в меня, я расколю им тебе череп, — огрызнулась я, не без улыбки.
— Колючая ты, однако, — рассмеялся он. — Но я тебе еще пригожусь.
— Чем же? — поддела я его.
— Я хорошо играю на гитаре, — сказал он, протягивая руки, как бы намекая, чтобы я передала ему инструмент.
— Если снова сделаешь что-то подобное, я выколю тебе глаз, — проворчала я, хотя сама едва сдерживала улыбку.
На самом деле, у Винса были такие добрые и проницательные глаза — серые, как мокрый асфальт, но необычайно глубокие. И в них трудно было разглядеть что-то угрожающее.
— Ладно, Колючка, я конфискую твою гитару, раз уж ты так сурова, — пошутил он, все еще стоя с вытянутыми руками.
— Осторожнее с ней, она мне дорога, — прошептала я, не отводя глаз.
— Не волнуйся, — сказал Винс, бережно взяв инструмент. — Я с гитарой на ты.
Он сел рядом, пробежав пальцами по струнам, и, кажется, одобрительно кивнул.
— Хорошая гитара, — сказал он с улыбкой.
— Бабушка подарила, — тихо ответила я.
Винс утешающе потрепал меня по голове, и я на мгновение захотела обнять его. Но что-то удерживало — возможно, это было неуместно. Все это время мне отчаянно не хватало поддержки, и теперь мне стало странно оттого, как легко этот парень вошел в мою жизнь.
Он начал играть "Still Loving You". Я сразу узнала мелодию — это была песня моей любимой группы "Scorpions". Музыка успокаивала, заставляла меня чувствовать себя комфортно, и я невольно улыбнулась.
Когда песня закончилась, я выдохнула:
— Винс, это было просто невероятно. Это моя самая любимая группа! Где ты научился так играть? Здесь же нет музыкальных кружков.
Но он, казалось, не слышал вопроса. Его глаза были широко раскрыты.
— Ты улыбнулась, — произнес он ошеломленно.
Я и сама не заметила, как моя мрачная маска треснула. Это была первая настоящая улыбка с того момента, как бабушка ушла.
— У тебя очень милая улыбка, Айрис, — сказал он мягко. — Улыбайся чаще, это тебе идет.
Я смутилась, не зная, как на это реагировать. Может, дело было не в музыке, а в нем?
— Спасибо, — ответила я тихо.
— Видишь, ты не такая уж и колючая, как кажется, — поддел Винс.
— Прекрати, — пробормотала я, слегка смущенная.
— Угрожаешь снова? — усмехнулся он.
— Нет, просто...
— Ладно, пора обедать, а то нас, похоже, потеряли, — перебил меня Винс, аккуратно положив гитару на кровать.
А я внезапно почувствовала, что краснею. Он это, кажется, заметил, потому что, подходя к окну, бросил через плечо:
— Давай пойдем на улицу, а то тебе уже жарко.
Я быстро собралась, избегая его взгляда. Все происходящее казалось нереальным — как будто я смотрю фильм о своей жизни. Иногда мне хотелось, чтобы это было всего лишь сном.
Каждую ночь я наблюдала, как Винс выбирается через окно и исчезает в темноте. Каждый раз, когда я спрашивала его, куда он уходит, он лишь отшучивался, что это секрет. Но мое любопытство только росло.
Свободное время мы проводили вдвоем — играли на гитаре или сидели на крыше, смотря на закаты. Но я так и не смогла найти в себе сил рассказать ему обо всем, что случилось.
Наступил отбой. Воспитатель зашла, чтобы проверить меня, пожелала спокойной ночи и вышла. Я уже начинала засыпать, когда услышала шум у окна.
— Винс? — пробормотала я сквозь сон.
— Да, я тебе кое-что принес, — прошептал он.
Открыв глаза, я увидела у него в руках пачку мармеладных мишек.
— Где ты их взял? — удивленно спросила я.
— Это секрет, — улыбнулся он, протягивая мне упаковку.
— Давно я такого не ела, — пробормотала я, откусывая голову одному из мишек.
Он сел рядом, сохраняя осторожную дистанцию, но вдруг потянулся ко мне.
— Что ты делаешь? — смущенно спросила я, немного отодвигаясь.
— А на что это похоже? — хитро прищурился он.
На миг мне показалось, что он собирается меня поцеловать. Сердце заколотилось. Я совсем не была готова к этому.
— Прекрати, — резко сказала я, чувствуя, как напряжение нарастает.
— Айрис, ты чего? Я просто хотел взять пару мармеладок, — ответил он, удивленно посмотрев на меня.
— О... мармеладки... держи, — пробормотала я, чувствуя, как все мое лицо заливается краской.
Он, кажется, понял, что я подумала, но благоразумно промолчал, хотя уголки его губ приподнялись в легкой усмешке. Я попыталась сменить тему:
— О чем ты мечтаешь? — спросила я, желая загладить неловкость.
Винс задумался на мгновение, а потом ответил:
— Я мечтаю о гоночной машине. Заработаю денег и куплю себе лучшую тачку. А ты?
— Спортивный мотоцикл.
— Мотоцикл? — удивился он. — Не боишься?
— Это мне говорит человек, который хочет участвовать в гонках? Нет, я ничего не боюсь.
— О, точно, ты ведь бесстрашная, — саркастично заметил он, улыбнувшись.
Я встретила его взгляд, и внезапно в голову пришел вопрос, который не давал мне покоя:
— Может, уже расскажешь, куда ты уходишь по ночам?
— Айрис, опять? — вздохнул Винс.
— Ну, правда. Может, ты ночью людей убиваешь? Возвращаешься побитый, руки в царапинах, — в шутку предположила я.
Он на секунду замолчал, а потом, прищурившись, серьезно сказал:
— Ладно, Колючка, ты меня раскусила. Я наемный убийца.
Я закатила глаза.
— Очень смешно.
Винс рассмеялся, но затем его лицо стало серьезным.
— На самом деле, я просто работаю барменом в пабе. Охраны там нет, а работают в основном девушки, так что мне иногда приходится разбираться с пьяными посетителями. Вот почему я иногда прихожу весь побитый.
Его слова звучали правдоподобно, но что-то все равно не давало мне покоя. Может, он скрывал что-то еще, но я решила временно отпустить эту тему.
— Спасибо, что доверился мне, — тихо сказала я. — Теперь я спокойна и уверена, что ты не убьешь меня ночью.
— Скорее это ты меня прикончишь, — усмехнулся он.
— Я не стану. Ты слишком добрый для этого.
— Ого, я польщен, — заметил он с улыбкой.
Я ответила ему такой же теплой улыбкой.
— Можно спросить? — вдруг серьезно произнес Винс.
— Конечно.
Он помедлил, прежде чем продолжить:
— Что это было тогда, на завтраке? Ты выглядела так, будто тебе вот-вот станет плохо.
Я вздохнула. Неужели он не оставит эту тему?
— Ты прав, — сказала я, чувствуя, что пришло время. — Я расскажу тебе все.
Я начала длительный монолог.
Мне было около шести, когда мама умерла от рук пьяного отца. Он убил ее из-за нелепой ссоры. Это случилось вечером тринадцатого октября.
Я вернулась домой после прогулки. Обычно в это время мама готовила ужин, но в доме стояла необычная тишина. Отец должен был вернуться с работы.
Включив свет, я прошла на кухню и ужаснулась. На полу лежало бездыханное тело — тело моей матери. Из ее головы текла кровь, а руки были в синяках. Меня охватил ступор. Подбежав к ней, я схватила ее руку и начала трясти.
— Мам!? Мамочка, что с тобой? — в панике пыталась достучаться до нее маленькая я.
— Очнись, пожалуйста! Где папа!? — задыхаясь от эмоций, вскрикнула я.
Хотелось закричать, но будто ком застрял в горле. Ее глаза были открыты, мама смотрела прямо на меня своим бездушным взглядом. Этот момент навсегда отпечатался в моей памяти. По сей день мне снятся кошмары...
Следом пришло осознание того, что я никогда больше не услышу ее голос, не почувствую тепло ее объятий. Уткнувшись ей в плечо, от безысходности я начала плакать и плакала так долго, пока не уснула. Мне казалось, что она просто крепко спит, что завтра мама проснется и все будет как раньше.
Утром приехала бабушка. Застав спящую меня рядом с матерью, она в ужасе вызвала полицию. Я помню, как она долго успокаивала меня, говорила, что мы обязательно со всем справимся.
Собрав мои вещи, мы поехали к ней домой. Бабушка была убита горем, но ей пришлось взять себя в руки ради меня. Не представляю, каково это — потерять единственную дочь. Воспоминания о маме смутные, но очень теплые. Я всегда была для нее на первом месте и знаю, что мама любила меня больше всех на свете.
Отец пропал той же ночью, но был задержан. По его словам, он толкнул маму, и она ударилась головой об угол дверцы. Причины ссоры никто не знает. Я ненавижу его. Отец и так портил нам жизнь своими пьяными выходками и поднимал на маму руку. А она все терпела мужа-тирана и ограничивала себя во всем.
— После смерти мамы я ни разу не плакала, — стараясь сдерживать эмоции, говорила я. — Я стала ледышкой ко всем. Наверное, поэтому я так отношусь к людям: не могу доверять им, ведь если есть доверие, то есть и привязанность. А если этого человека не станет — будет очень больно. Я не хочу ощущать подобное еще раз.
Винс лишь ошарашенно смотрел на меня, давая выговориться.
— Мне пришлось сменить три школы из-за своего поведения, — продолжала я. — Я срывала уроки и постоянно задирала мальчишек. Не раз бывала в кабинете директора. Друзей у меня не было; все относились ко мне с опасением, поэтому я всегда была одна. Бабушка никогда не причитала и не ругала меня, многому учила, а главное — была рядом в самые тяжелые моменты. Она была моим другом.
Когда я закончила, в комнате повисло тяжелое молчание.
— Айрис... — кажется, его голос слегка дрожит. — Люди будут приходить и уходить из твоей жизни. Но когда человек уходит, он всегда оставляет след. Оставляет воспоминания... — его пальцы поглаживают мою спину, успокаивая. — Помни приятные моменты и не позволяй тому факту, что человек ушел, затмить все то хорошее, что он принес с собой.
Я не сдержалась. Слезы начали катиться по щекам, и в этот момент Винс прижал меня к себе, утешая в своих объятиях. Это было именно то, что мне нужно — просто быть рядом с кем-то, кто понимает.
Я плакала долго, пока боль не начала отступать. Рассвет уже начал окрашивать небо в бледно-розовые оттенки.
— Засыпай, Айрис, — сказал Винс, осторожно укрывая меня одеялом. — Ты сильнее, чем думаешь.
Я закрыла глаза, чувствуя его заботу и тепло. Через несколько минут я уже погрузилась в глубокий, успокаивающий сон.