Воришка снов

Когда он убил мальчишек, все было кончено

Как же хорошо бывает порой на пляже! Солнце Сейшелов мягко ласкало кожу, навевая приятные мысли и придавая уверенность. Я лежала в шезлонге, на мне были лишь купальник и солнцезащитные очки. Время от времени я бросала взгляды на цель. Невысокий пухлый человек – тот самый американский политик – плескался в волнах, не замечая, как сжимается вокруг смертоносное кольцо. Впрочем, я пока тоже не замечала – «Альфовцы» работали как надо, незаметно даже для меня приближаясь к сенатору.

Мы готовили западню в два раза дольше, чем обычно. Причина проста – я и Семен уверились, что Макс обязательно попытается помешать.
Обсуждая с Семеном план операции, мы невольно столкнулись с постановкой приоритетов: что важнее, приказ Президента или ловушка для Макса?
- Провалим задание, поймав ублюдка – считай, что победили. Можем, конечно, убить политикана, подставив тебя под удар, но...
- Постараемся не подставляться, - резюмировала я.

И вот сейчас мы пытались угнаться за двумя зайцами, презрев известную пословицу. «Альфовцы» были неподалеку – я заметила одного, второго, третьего. Парни были, конечно, одеты по-пляжному: в плавках, черных очках, двое даже с удочками на пирсе. Все пока шло нормально, американец ни о чем не догадывался, наслаждаясь приятным сном. Я даже ненароком пожалела его – нормальный мужик, без отклонений, снится ему отдых, не всякое непотребство. Убивать таких особенно тяжело – не получается до конца убедить себя, что делаешь правильное, верное дело. Впрочем, неплохо помогает от депрессии отпуск в Гималаях или, наоборот, на тропических необитаемых островах. Смена обстановки.

А когда убиваешь пятого, десятого, двадцатого такого нормального человека, уже ничего не чувствуешь. Таких опытных сталкеров как я, любят и ценят в том числе за здоровую (насколько это состояние можно считать здоровьем) социопатию. Когда напяливаешь на себя третий десяток чужих личностей, тебе открывается одна простая, жестокая и очевидная только дрим-сталкеру мысль: нормального человека от психопата отделяет более тонкая грань, чем может показаться. И многие бессознательно ковыряют эту картонную перегородку, день за днем приближаясь к внутреннему чудовищу. Я посмотрела на небо, припоминая короткое стихотворение, еще в юности замеченное мною в сети.

«Стояли звери
Около двери,
В них стреляли,
Они умирали.

Но нашлись те, кто их пожалели,
Те, кто открыл зверям эти двери.
Зверей встретили песни и добрый смех.

Звери вошли - и убили всех.»

Кольцо группы «Альфа» уже можно было заметить невооруженным взглядом, я сделала два шага по направлению к цели, и...

Макс появился. Он не стал менять образ – все тот же плащ, серо-голубые джинсы и тяжелые сапоги, контрастирующие с пляжным стилем, как готы на пижамной вечеринке. Политик обернулся и с немым удивлением уставился на воришку снов. «Альфовцы» смешались с толпой спрайтов, постепенно собиравшейся вокруг хозяина. Нет, конечно, его подсознание не было подготовлено ко вторжению – но все равно пыталось защититься. Разумеется, Максу такие спрайты помешать бы не смогли. Но зато они дали возможность одному из моих мальчиков подобраться поближе. Я видела, как в руке «альфовца» блеснул нож. Воришка снов шагнул в толпу.
- С вами разберусь позже.
Он ловко перехватил ладонь с ножом, и вывернул руку сталкера до хруста. «Альфовец» разжал кулак, и нож полетел в воду. Правда, долететь ему Макс не дал – поймав оружие за рукоять, он коротким движением вогнал лезвие в грудь мальчику. Я бы закричала, если бы видела подобное впервые. А так – только рванулась вперед, расталкивая бестолковых спрайтов. Воришка тем временем уже прорвался к американцу и схватил его за плечи.
- Просыпаемся! – и Макс толкнул нашу цель в воду.
Политик шлепнулся – и тут же все его спрайты растворились в воздухе. Американец вышел из сна. Проснулся. Мы провалили задание. Макс повернулся ко мне, разведя руки в стороны.
- Теперь я украл успех. Будем ждать следующего раза?
Я молча сделала знак «Альфе» и выхватила из воздуха узкий меч. Макс вздохнул, щелкнул пальцами, и море под нашими ногами мгновенно заледенело. Воришка снов скользнул по льду к двоим «альфовцам», стоявшим ближе всех. Те еще не успели освободиться, и Макс насел на парней с невероятной силой, пользуясь преимуществом. Я закрыла глаза.
«Здесь нет льда, нет льда, нет льда, нет...»
Почувствовав, что ноги свободны, я рванулась на помощь к парням. Пора задействовать подготовленные ловушки!

Вода вокруг воришки поднялась, формируя что-то вроде громадных лепестков. Эти лепестки в мгновение ока сошлись над головой Макса, образовав сплошную водную сферу, в которой и заключили преступника. Освободиться он, вроде, не пытался, и я облегченно вздохнула.
- Устала?
Макс стоял прямо у меня за спиной, скрестив руки на груди. Я развернулась, но слишком медленно – мешала вода, в которой застревали ноги. Взмах мечом опоздал, воришка уклонился от удара и легко вскочил на волну, как на твердую землю.
- Ты и твои псы никогда не будете так же хороши, как я.
- А нам и не нужно.

Я снова прикрыла глаза – и вот уже нет ни пляжа, ни моря, ничего. Лишь абсолютно белая комната, Макс, трое оставшихся в живых «альфовцев» и я. Воришка неприятно ухмыльнулся.
- Да, разумеется, это же твоя площадка. Но нас – легион.
Из-за его спины вышли еще три фигуры в капюшонах. Насколько я поняла, это были спрайты Макса, а не живые люди. Они рванулись ко мне за спину, схватившись с парнями «Альфы», а воришка замер, держа наготове клинок. Я сделала выпад, мечи скрестились, и дальше уже некогда было наблюдать за полем боя. Макс был хорош – четкие, выверенные движения, мелькающие с невероятной скоростью. К счастью, я пока успевала отвечать, но стиль, которым дрался воришка, никак не получалось распознать. В какой-то момент по спине пробежал холодок опасности – и я чисто инстинктивно подалась влево, пропуская под локтем меч одного из спрайтов. Значит, еще один из моих мальчиков не справился.

С двумя Максами сражаться стало опасно, и пришлось применить одну сложную технику. Когда-то давно мне за нее дали премию.
Я раздвоилась, выпуская против спрайта свою копию. Двойник отличается от спрайта тем, что это буквально вторая я. Сознание как бы делится на две части, и мне приходится наблюдать за обеими максимально сосредоточенно, не допуская ни единой ошибки.

Когда к нашей схватке присоединился третий Макс, я почувствовала тошноту. Остался один «альфовец». А остальные? Проснулись? Ранены? Мертвы? Пришлось «расколоться» ещё, чтобы выжить. Правда, вскоре один из спрайтов допустил ошибку – и мой меч достал его сердце. Отлично, еще два!
Когда именно воришек снова стало трое, я не заметила – было некогда. Все три моих головы раскалывались от боли – и это во сне, где ощущения априори приглушены! Что же будет, когда проснусь? Если проснусь...
Впрочем, спрайты все равно уступали по силе и скорости копиям, и только это позволяло еще держаться. Нужно срочно сделать что-то неожиданное, что позволит победить в этой схватке. Мозг лихорадочно искал решение проблемы, спины двойников уперлись в меня, шесть пар моих глаз ловили каждый выпад воришек снов. И, наконец, решение пришло.

Отбив удары двух спрайтов, Я-вторая и Я-третья скрестили мечи, как бы обменявшись противниками. Были бы это живые люди – может, сумели бы увернуться, а так оба Макса повалились на пол, фонтанируя кровью. Я мгновенно собрала своих двойников обратно – сознание уже трещало по швам – и насела на оставшегося воришку с новой силой.
- Убью! Тебя! Тварь!
Макс не уступал, от мечей полетели искры, а потом... Потом бой кончился. Я попыталась достать воришку колющим ударом, он сделал то же самое. Лезвие моего меча пробило его правую руку, и в это же время запястье взорвалось болью – клинок Макса вонзился прямо в него. От удара я рухнула на пол, выпустив оружие. Макс на ногах устоял, но отступил на пару шагов, держась за плечо.
- Увидимся! – процедил вор сквозь зубы, выскальзывая из сна.
Я хрипло закричала от боли и гнева, и мир перед глазами поплыл.

***

Знаешь, защитные крышки наших капсул делают из пуленепробиваемого стекла. До этого дня я не понимала, зачем – вряд ли кто-то проберется в Контору, чтобы пострелять по спящим агентам. Теперь до меня дошло.

Крышки делают непробиваемыми, чтобы изнутри нельзя было разбить стекло.

Я колотила по капсуле левой рукой – правая отнялась в соответствии с правилами взаимодействия сновидения и реальности. Внутри тревожно мигали красные светодиоды, сигнализируя о повреждениях в оборудовании, пробуждении дрим-сталкера, прерывании поступления снотворного и, вероятно, о чем-то еще, что меня сейчас совершенно не волновало. Положенные десять секунд, после которых капсула должна открыться, растянулись, кажется, на несколько часов. Наконец, механизм щелкнул, прозрачный купол бесшумно пополз, и я вскочила, выдирая проводки, прицепленные к спине и рукам.
- Светлана Владимировна, - Коля подбежал ко мне, протянул руку. - Подождите, нужно вас осмотре...
Я оттолкнула его и выпрыгнула из капсулы. Глубокий вдох – воздух машинного зала спертый и силиконовый, стерильно-белый свет ламп режет глаза. Никаких звуков нет, внутри меня – пустота, даже внутренний монолог остановлен. Я – тибетский монах. Я – Далай Лама. Только в бешенстве.

Голова даже не раскалывалась – черепная коробка будто перестала существовать, и на смену ей пришли длинные ядовитые иглы. Я бросилась к соседней капсуле, еще не успевшей открыться. Даже не добежав до нее, все поняла – комнату разрывали одинаково унылые сигналы кардиографов – ни одно из сердец внутри железных гробов не билось.
Больно ударившись бесполезным сейчас правым локтем, заглянула в капсулу. Там лежал Рома – командир «Альфы». Рома, который не мог справиться с эмоциями в покере, горячий и наивно искренний, теперь лежал без движения, спокойный, безчувственный и уже побледневший. Я все смотрела и смотрела в его лицо, почти не чувствуя, как разрывается от боли усталый мозг, как раз за разом бьется о прозрачный купол левый кулак, рассекая костяшки в кровь. Смотрела, пока меня не оттащили от него.

Смотрела, чтобы запомнить.

***

- Я убью его!!!
- Обязательно, - проворковала Кристина, стоя ко мне спиной. - Обязательно убьешь.
Она обернулась, подошла к кушетке и вручила две таблетки и стакан воды.
- Но прежде выпей.
Я послушно проглотила белые кругляшки.
- Мне жаль, Свет, - подруга сочувственно похлопала меня по плечу. Я смотрела сквозь нее, не желая фокусировать взгляд. Перед глазами всё еще стояло лицо Ромы, бледное и умиротворенное. Мертвое лицо мертвого человека. Моего бойца.
- Их было четверо.
- Я знаю.
- Ты не знаешь ни-че-го, - по слогам отчеканила я. - Их было четверо, все молодые, здоровые, талантливейшие мальчики. А он пришел и убил всех. У них были семьи, девушки, дети, родители, планы на будущее, а теперь - гробы и несколько метров земли.
- Света, тебе надо...
- Я не буду его задерживать, когда найду. Я выпотрошу его, клянусь.
Кристина положила аккуратный пальчик мне на губы и заставила лечь.
- Успокоительное подействует через несколько минут.
Я прикрыла глаза, позволяя веществу в крови делать свое дело. Теперь образ погибшего сменился ненавистной фигурой в капюшоне.
«С этого дня у меня лично и у Конторы в целом одна задача – во что бы то ни стало разыскать Максима!»
Постепенно дышать стало легче, две железных пластины, давящих на виски, отступили, и вспомнилась еще одна неприятная вещь, как-то затерявшаяся на фоне общего кошмара: мы провалили задание Президента.

***

- В прошлую нашу встречу вы уверяли меня, что деятельность контрагента не отразится на результатах работы.
Мы снова сидели в его кабинете. Президент так же утопал в тени, не показывая лица. Держу пари, ему это нравится – сбивать собеседника с толку, не позволяя читать по мимике. Я вдохнула, выдохнула, облизнула губы.
- Господин Президент, я признаю, что недооценила манию этого психопата. Ранее он не проявлял желания саботировать работу института.
- Да? – недоверчиво хмыкнул мужчина. - А чего же он желал ранее?
Я какое-то время подбирала слова.
- Он... Он до сих пор не старается препятствовать нашей деятельности.
- Что вы хотите этим сказать? Уничтожение оперативной группы – это разве не препятствие работе ведомства?
Я отрицательно покачала головой.
- Вы не понимаете. Он плевать хотел на институт, на политиков, которых мы убираем. Ему нужна я. Он страдает навязчивой идеей, что я сплю, и он пришел меня разбудить. Все, что делает так называемый «контрагент» - лишь последовательность фаз психического расстройства.
Президент скрестил руки на груди.
- Мне не важно, почему он это делает. Главное, что вы впервые не справились с моим поручением. Что вы собираетесь предпринять теперь, Светлана?
Я задумалась. Ну, хоть разноса не последовало, и на том спасибо. Все-таки, одна неудача не сломала авторитет Конторы, а лишь наложила на него неприятную тень.
- Я беру расследование по делу Максима под личный контроль и самоустраняюсь от оперативной работы. В институте введен режим повышенной готовности, информационно-аналитический отдел работает сверхурочно, обрабатывая буквально каждое слово воришки.
- Воришки?
- Условное прозвище контрагента. Так он сам себя называет, воришкой снов.
Президент покачал головой. Этот жест следовало расценивать примерно как: «бывают же на свете идиоты!»
- Жду отчет по этому делу не позднее, чем через месяц. Если за это время вы не сумеете разыскать одного-единственного сумасшедшего, то я предпочту работать с ним, не тратя бюджетные деньги на целый институт.

Я молча кивнула. Хотелось кого-нибудь ударить.

***

Дома было удручающе тихо. Охрану я попросила убраться на пару дней – ничего Макс не сделает, пока правая рука двигаться не начнет.
Я легла на пол, прижимаясь щекой к ворсу ковра, позволяя тишине заполнять все вокруг. Жесткие кончики шерсти уперлись в щеку, отпечатываясь на ней красными точками.
- Я не хотел их убивать.
На то чтобы вскочить на ноги и попытаться ударить левой рукой, мне потребовалось не больше четырех секунд. Макс, неловко дернувшись, шагнул назад, уклоняясь от удара.
- Света, пожалуйста!
- Закрой свой рот!!!
Я еще раз махнула рукой, Макс отступил к выходу из комнаты.
- Я понимаю. Ты считаешь, что эти спрайты были живыми. И думаешь, что я – настоящий маньяк, психопат, убийца.
- Так и есть!
Воришка расстроенно покачал головой.
- Нет. Я – твой единственный настоящий друг. Ты потерялась, запуталась в собственных мечтах, и я стараюсь вытащить тебя в реальность!
- Заткнись! – я попыталась выхватить пистолет. Он зацепился за кобуру – все из-за левой руки, совершенно не разработанной!
Макс уже скользнул на лестницу, когда я, наконец, достала беретту.
- Трус!
Целиться левой рукой было трудно, но я попыталась. Выстрел ударил по ушам, а Макс лишь перемахнул через перила. Пуля вошла в стенку.
- Ты убил их! Убил!
- Не убивал! – неожиданно зло рявкнул в ответ вор.
Я замерла.
- Не убивал? Тогда завтра загляни на похороны, посмотри, как закопают в землю тех, кого ты не убивал!

Он молчал так долго, что я уже засомневалась, не осталась ли одна. Но воришка все-таки ответил.
- Разумеется, приду. Увидимся.

***

По-моему, в такие дни погода не бывает хорошей. На кладбище дул холодный пронизывающий ветер, начинал моросить мелкий весенний дождь. Я подняла высокий воротник у пальто, закрывая лицо не только от капель, но и от лишних взглядов.

Четыре одинаковых гроба стояли у квадратных ям, готовые погрузиться вниз, в уже слегка размытую грязь. Четыре узких цепочки – человек за человеком, изредка – по двое – тянулись к некогда любимым, важным, хотя бы просто знакомым, отдавая последний долг. В гробы летели искусственные цветы. К родным «Альфовцев» я старалась не приближаться, наткнувшись на горящие обвинением взгляды.
«Почему ты, начальник, выжила, а они – нет? Прикрылась молодыми?»
Мать Ромы кинулась на меня с кулаками. Кричала, что я убила её сына.
«Будь ты проклята, тварь рыжая! Почему он, за что, я тебя спрашиваю?!»
Интересно, те, кто составляют наши бесчисленные бланки, идущие на подпись новичкам, видели хоть раз такие похороны? Каково потом печатать очередное «ознакомлен и согласен с возможным риском для жизни, здоровья себя и своих близких»? Наверное, так же, как и раньше. Тем более, что такие происшествия – исключения, а не правило.
«Статистическая погрешность»

Идите, объясните матерям четверых двадцатилетних парней, что смертность в Конторе минимальна. Расскажите им, что мы трудимся на благо страны, что охраняем их спокойный сон. Скажите им это, потому что я не могу.

Вот подошел и возложил цветы Семен. Бледный, постаревший лет на пять. За ним тихим хвостом поползли техники. Зачем их было тащить? Большинство с «Альфой» даже не виделись ни разу. Позади всех шла Мишель – еще более бесцветная, чем всегда. Казалось, еще чуть-чуть, и она совершенно растворится в пелене косого дождя. После техников подошли испытатели – одна из самых научно-ориентированных и старых когорт нашего института. Со многими из этих докторов наук «альфовцы» работали, помогая в исследованиях.

Я стояла и смотрела на каждого, кто подходил к гробам. Когда поток закончится, мальчиков закопают. Недели через две установят памятник. Большинство к тому времени уже забудет оперативную группу «Альфа». Но не я. Не я.
Я не прощалась с ними. Мое прощание прошло еще в зале с капсулами, разбилось вместе с костяшками на руке. Теперь же я всматривалась в лица, ища хотя бы тень усмешки, знакомый подбородок, ну хоть что-то! Макс был здесь, я знала это. Он даже похороны отравил собой, не позволяя мне просто скорбеть, а заставляя выглядывать, выцеливать, вынюхивать. Взгляд метался по людям, перебирая одного за другим. Последним к гробу подошел секретарь. Я заметила, как его худощавой фигуре очень идет строгий черный цвет.

А дождь все лил и лил, будто желая смыть один слой кожи за другим.
«Увидимся».
Ты ведь сейчас смотришь на меня, урод. Тогда читай по глазам: я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя!

***

- Что ты теперь собираешься делать?
Семен догнал уже на входе в институт. За ним, как тень, следовала Мышка.
- Прямо сейчас - заберу бумаги из кабинета и поеду домой напиваться. Если ублюдок припрется сегодня поболтать, буду пить не в одиночестве. Охрану не присылай.
- Но...
- Не присылай, я сказала!
Некоторое время мы шли молча.
- А потом? И вообще?
- Куплю себе автомат. Из пистолета не попадаю.
- Света!
Я встала прямо посреди коридора.
- А почему тебя это так интересует? Буду делать, что посчитаю нужным. Я пока еще директор этого балагана.
- Света!
- Что «Света»? – я сжала кулаки. - Света только что похоронила весь свой отдел, ты понимаешь это или нет? Они погибли потому, что я тебя послушала, это ты и я, мы во всем виноваты!
Семен отступил на шаг. Я чувствовала, как вокруг меня формируется сфера, сквозь границы которой никто не имел права пройти.
- Извини. Мне надо выпить. Может, в процессе придумаю, как изловить Макса. А вы что будете делать?
«Как будто мне интересно».
- Искать информацию по «Ангелине». Если не по самому Максу, то по его «проекту» уж точно что-нибудь найдется. Завтра должны поступить первые отчеты из «общих снов» сектантов, буду высматривать зацепки из прошлого и настоящего пациентов.
- А я продолжу расследовать кражу архивных данных, - пискнула Мышка.
Я тихонько вздохнула. А ведь поначалу девочка казалась вполне способным техником. Теперь вижу – будет вечной стажеркой, разбрасываясь по мелочам. Очень жаль.
- Делайте, что хотите. Свободны.

***

По пути домой заехала купить сигарет. Теперь я курила постоянно, чтобы не бросаться на подчиненных с кулаками.
Завалившись на кухню, выхватила из морозилки бутылку водки. От нее шел пар, а горлышко моментально покрылось испариной. Я осушила стопку – быстро, не думая, не вспоминая ни о чем. Потом – вторую. Стало чуть легче, но недостаточно. Выпила еще – ледяная жидкость прокатилась по горлу в желудок, обжигая при этом разум. Руки слегка дрожали. Бутылка в них ходила ходуном, так что я не решалась наливать еще.
- Давай я.
Макс накрыл мою ладонь своей. Сейчас, перед затуманенным водкой и слезами взором, он был будто соткан из тьмы – отвратительно худой и высокий, бледный, как кость. Руки были теплые и гладкие, с аккуратными длинными пальцами.

Воришка снов отобрал бутыль и наполнил две стопки. Сел напротив, осушил свою. Я уставилась в темноту капюшона, покачивая зажженной сигаретой.
- Ты урод.
Макс беззлобно усмехнулся.
- Я считаю, что вполне красив.
- Ну так сними капюшон, посмотрим.
Воришка отрицательно покачал головой и подлил себе водки. На кухне отчетливо пахло спиртом. Я посмотрела на Макса сквозь мутное стекло стопки.
- Думаешь, я утром вспомню твое лицо?
- Не хочу рисковать.
Я оттолкнула стопку от себя.
- И что, не будем пить за упокой?
Макс тяжело вздохнул и снова коснулся моей руки.
- Я понимаю, тебе тяжело. Но я не буду потакать иллюзиям, оплакивая с тобой спрайтов.
- Ты же был на похоронах.
- Был. И считаю, что вполне достаточно того, что ты придумала им сцену похорон. Очень фактурно.
- Это были настоящие похороны! – я грохнула по столу кулаком. Левым. За два дня правая рука еще не успела восстановиться.
Макс выпил еще стопку. Мелькнула мысль, что бутылку и стопку можно будет отправить на экспертизу, но воришка тут же протер их темно-синим платком.
- Хорошо. Давай представим, что наше сражение, твой разговор с Президентом и похороны действительно существовали. Скажи, а что ты делала между этими яркими событиями?

Я напрягла память. Кусочки двух прошедших дней почему-то не желали собираться в складную картину.
- Я...
- Ты не помнишь.
- Нет! Просто пьяна!
Воришка снов многозначительно промолчал. Я попыталась зажечь еще одну сигарету, но вместо этого подпалила рукав – так сильно дрожали руки. От мысли, что я и правда ничего, кроме бойни, Президента и похорон не помню, прошибал холодный пот. Макс наполнил рюмку и придвинул ко мне.
- Пей. Это не просто, я понимаю. Но я здесь, чтобы помочь.
Я послушно опрокинула еще пятьдесят граммов. Голова шла кругом.
- Этого не может быть... - сказала я, и сама поразилась тому, как жалко прозвучало возражение.
- Поговорим завтра, - Макс поднялся из-за стола. - А сейчас тебе надо выспаться. Пусть ты и во сне, он слишком реалистичный, чтобы не чувствовались опьянение и усталость. Особенно, когда в них веришь. Помочь дойти?

Я смогла только кивнуть.Воришка подошел ближе, взял меня под руки и повел в спальню. В этот момент я недумала о том, что можно сорвать с него капюшон или даже попытаться убить – гораздосильнее волновал вопрос собственного мировоззрения. Макс аккуратно, почтинежно, уложил меня в постель и сразу отошел.
- Отдохни. Завтра будет сложный разговор.
Я закрыла глаза и позволила миру кружиться. Иногда Кошмаров спасают только сны.