Воришка снов

У меня были друзья. У меня были.

Приготовления к операции шли полным ходом. «Альфовцы» интенсивно работали: днем читали информационные сводки, ночью – выстраивали надежную ловушку для американца под моим присмотром. Я мимикрировала в политика за три дня. К счастью, у мужчины не было никаких особенных, неприятных отклонений, которые порой сложно пропустить через себя. Так что я и парни морщились, но работали.
С последнего визита Макса прошло четверо суток. Голова перестала болеть, жизнь вновь приобрела хотя бы подобие вкуса. Но во время мимикрии меня все время посещала одна и та же простая мысль: «Сможешь ли ты называться собой, когда вернешься?

В Москву и институт окончательно пришла весна. Солнце нагло лезло в окна, раскрашивало лучами стены Конторы, заставляя улыбаться даже самых суровых сотрудников. Институт – он и есть институт, даже научно-исследовательский, и весна принесла с собой дыхание молодости. Работать стало приятнее.

Работать во снах – само по себе изматывающее занятие. Первая проблема, с которой сталкиваются новички – бессонница. Организм не сразу привыкает проводить в сновидениях большую часть дня: пропадает аппетит, начинаются мигрени, учащаются кошмары, из которых стажеры зачастую еще не способны выбраться. А снотворное им давать еще нельзя, велик риск привыкания.
Некоторые во время засыпания слышат странное. Крики, слова, которые никто не произносил. Такие вещи помогают осознать сновидение, но не с первого, и даже не с десятого раза. Чтобы увидеть сон по-настоящему, нужно перестать его бояться, перестать им восхищаться, воспринимать исключительно как рабочую среду. Это понимаешь где-то через год-полтора дрим-сталкинга.

Я шагала по коридору, когда заметила Мишель на дальнем из подоконников. Девушка, кажется, еще сильнее похудела, и сейчас хмурила бесцветно-русые брови, размышляя о чем-то безрадостном. Ее волосы чуть отрасли, а под глазами пролегли темно-синие мешки. Мышка смотрела безучастно в окно, не видя ничего за ним. Я решила подойти.
- Привет, Миш.
Мишель вздрогнула и обернулась. В глазах плескалось беспокойство.
- Здравствуйте, Светлана Владимировна!
- Ты опять называешь меня по отчеству, - улыбнулась я, - Расслабься, мыш... Мишель. Ты чего здесь?
Взгляд девушки похолодел. Обиделась. Наверное, в детстве дразнили Мышонком.
- У нас из архива воруют данные.
- Что?!
- Я говорила вам! Помните? На лестнице. Кто-то стер из архива некоторые упоминания о Карле Лобневском. Я обращалась к Семену Аркадьевичу, мы вместе перерыли всю архивную базу! Семена Аркадьевича это не очень волнует, но мне – не понравилось. Сейчас вот думаю, что делать.
- Миш, пропажа данных – не обязательно воровство. Возможно, их стерли случайно, или за ненадобностью. Каких данных не хватает?
- Только информации о последних годах работы профессора Лобневского, - Мышка уже успокоилась. - Все остальное – на месте.
Я пожала плечами.
- Скорее всего, данные повредились, или...
- Они были стерты, - перебила девушка. - Извините за резкость. Но они были стерты, целенаправленно.
Мне не понравилась эта странная одержимость Миши никому не нужными данными из архива, которые, наверное, и стерли-то по случайности, неосторожности. Тут в голову пришла замечательная идея.
- Хочешь, я познакомлю тебя с одной интересной женщиной?
Мышка заинтересовалась.
- А кто она?
- Ну... Скорее техник, чем кто-либо еще. Но особенный, совсем особенный. Тебе будет полезно с ней познакомиться.
- Я... - Мишель глубоко вдохнула. - Я буду рада. Когда?
- Сегодня, к полуночи. Встретимся в Зале.

***

В кабинете было светлее обычного – вконец осмелевшее солнце лезло даже сквозь жалюзи, подсвечивая пылинки, затанцевавшие в желтых полосах, когда я закрыла за собой дверь.
«Интересно, успею дойти до кресла быстрее, чем постучится секретарь?»
Не успела.
- Войдите. Ну? Что у нас сегодня?
- Через час у вас разговор с одной из «Крылатых», - секретарь передал небольшую папку с бумагами, - Скворцова Елена Сергеевна. Здесь основная информация. Она будет ждать вас в кафе через дорогу.
Я рассеяно кивнула, пробегая взглядом по строчкам. Ненависть к государственным структурам. Ох и веселый у нас будет разговор...
- Что еще?
- Вас приглашают на симпозиум по поводу техник гипноза сновидениями. Профессор Грушевский заметил, что вас эта тема серьезно заинтересовала.
- Э-э... Что-то не припоминаю.
- Он сказал, на конференции вы сыпали вопросами.
Ах да, зомбирование!
- Не особо, но, видимо, для медиков это был чересчур активный интерес. Ладно, я подумаю. Отметь в плане время симпозиума.
- Это ночной формат. Завтра.
- Поняла. Дальше.
- Нужно обозначить сроки операции по заказу Президента.
- Завтра-послезавтра скажу точно, ориентировочно – через две недели.
Секретарь захлопнул папку и откланялся.

Остававшийся до встречи час провела с сигаретами и досье на мадам Скворцову. Когда часовая стрелка прошла три четверти круга, я спустилась к выходу. Через дорогу от НИИ действительно работало недорогое и уютное кафе, в котором частенько сидели наши сотрудники.
Я открыла дверь, и колокольчики над головой приветливо звякнули. В нос ударил запах выпечки – утро еще не закончилось, так что большинство посетителей брали кофе и что-нибудь пожевать по-быстрому. Играла легкая ненавязчивая мелодия. Сейчас, между завтраком и обедом, зал почти пустовал, поэтому найти Елену не составило труда. Девушка сидела в углу, подальше от окон, прячась от солнечного света. Куртку она повесила на крючок у стены, оставшись в зеленой толстовке и черных джинсах. Из-под капюшона выглядывали только каштановые волосы. Я подошла и села напротив.
- Здравствуйте.
Елена вздрогнула. Она оказалась не очень красивой – нос картошкой, маленькие зеленые глаза, практически отсутствующий подбородок. И во взгляде что-то неприятное.
- Здрасьте.
- Хотите чего-нибудь? – я заметила, что к столику приближается официант.
- Ну, если мой счет оплатит государство, - девчонка неприятно ухмыльнулась. - Тогда, пожалуй, возьму американо и обед из трех блюд!
- Государство ни копейки за это не заплатит, - я достала из сумочки кошелек, - все из моего бюджета. Но все равно – не стесняйтесь.
Елена отблагодарила новым подозрительным взглядом.
- Тогда еще возьму молочный шейк!
- Без проблем, - я продиктовала заказ официанту, - и мне латте. Побольше сахара.
Некоторое время мы помолчали. Обычно этот прием работает – любой начинает чувствовать себя неуютно, когда на него пристально молчат. Но, вопреки ожиданиям, Елена только расслабилась и откинулась на спинку стула. Социопатка, что ли? Да нет, это бы отразили в отчете.
- У меня есть несколько вопросов по поводу «Крылатых».
Девушка посмотрела поверх меня.
- А я вас помню. Вы лежали у стенки, в луже крови. Думала, вас убили тогда.
- Ну, - я откинула волосы с левой части лба и продемонстрировала шрам, - Как видите, пережила.
- Не жалеешь? Может, стоило проснуться еще тогда?
Я вздрогнула. Елена это заметила и расплылась в отвратительной улыбке.
- Страшно что ли? С чего бы? Вы же все в это не верите!
- Во что? Насколько я помню, «Крылатые» верили в ангелов...
- В прошлом, - покладисто кивнула девушка, - но сейчас это неважно. «Крылатые» - детские игры, глупые сказки об ангелах во снах, слепые наставники и посвященные. Пару недель в психушке – и вся их пурга из башки выветрилась, как не бывало.
- А что важно сейчас?
Принесли кофе. Елена принюхалась.
- Хороший аромат. Достаточно яркий, как по-твоему?
Я не ответила.
- Важно сейчас одно: пробудить тебя ото сна, - девушка снова посмотрела прямо, без всякого сочувствия. - Он так сказал.
Меня словно оглушили: звуки померкли, приглушились, мир сузился до размеров наглой пигалицы в толстовке с капюшоном, только что признавшей себя соучастницей воришки снов.
- Кто так сказал? – на всякий случай спросила я.
- Учитель, - Елена дернула плечами. - Ты знаешь его.
Я потянулась к сумочке. Девочка этого движения даже не заметила, и, когда ей в колено ткнулся ствол, вздрогнула и замерла. Улыбочка сползла с лица Елены вместе с румянцем – девушка побледнела на глазах.
- Ты расскажешь мне все, - я взвела курок.
- Убери, - Елена взяла себя в руки и положила ногу на ногу. - Я думала, ты профессионал. Что ты собиралась делать? Прострелить мне колено прямо в кафе?
Я стиснула зубы, но пистолет не убрала.
- Напугать тебя собиралась.
- Получилось, но Учитель предупредил, что будет опасно. Я пришла, потому что готова.
Дышать. Усилием воли я вышвырнула лишние эмоции прочь из головы. Сейчас нужно раскрутить дуру на информацию, вывести на диалог. Я, разумеется, могу ее задержать, но это сулит большие проблемы. Лучше разговорить. Я убрала беретту в сумочку.

Принесли заказ. Елена посмотрела на еду, и стало понятно, что после угроз аппетит она потеряла.
- Жри давай, - намеренно нагрубила я, - потом выкладывай все, что знаешь – и больше я о тебе слышать не желаю.
- Да поняла я, - девушка склонилась над тарелкой, давая время обдумать ситуацию.
«Сначала позволю ей говорить самой, после буду цепляться к каждому слову и тянуть клешнями то, что скрыто».

- Итак?
Елена вытерла губы салфеткой.
- Ты должна проснуться. Учитель так говорит. Мы поможем. Что тебя интересует? Я отвечу, что знаю, честно, без уловок, - девушка быстро осенила себя непонятным знаком. - Клянусь пред тобой и Учителем.
Я вздохнула и положила руки на стол.
«Придется сразу задавать вопросы. Не упустить бы важного!»
- Ты знаешь, кто такой Учитель на самом деле?
- Он – второй в мире настоящий человек.
- В каком смысле?
Елена обвела рукой кафе.
- Все здесь – лишь плод твоего запутавшегося подсознания. Это сон. А я – спрайт.
Захотелось закатить глаза, но я чудом сдержала порыв.
- С чего ты это взяла?
- Так сказал Учитель.
Дышать. Помнить, что говоришь с больным человеком.
- Когда Учитель впервые с тобой связался?
- Еще в больнице. Знаешь, раньше я на тебя злилась. Считала, что ты виновата в моем попадании в психушку. Но теперь это не важно. Я – лишь спрайт.
- Почему ты считала меня виноватой? – вопрос сорвался с губ быстрее, чем я успела подумать. Впрочем, ничего страшного – хороший дрим-сталкер должен доверять интуиции.
- Ну как же! Ты командовала операцией задержания. Вы сорвали ритуал объединенного сна, и наши сознания так и не смогли до конца разъединиться. Поэтому все «Крылатые и угодили в больницу. Знаешь, это ужасно. Когда так грубо вырывают из общего сна, в мозгу словно срабатывает миксер. Первые месяцы я даже вспомнить собственное имя не могла. Пускала слюни, как младенец...
- А потом пришел Учитель? - догадалась я.
Елена кивнула.
- Да. Он попытался помочь каждому, но по итогу вытащил лишь четверых. Другие до сих пор остаются в клинике, но Учитель говорит, что нас достаточно. В конце концов, мы даже не люди. Спрайты.
- Какая же каша у тебя в голове...
- У тебя.
- Итак, Максим подобрал вас, четверых ненормальных, и перевоспитал под свои нужды. Зачем? И почему именно вы?
Девушка безразлично дернула плечами.
- Я не спрашивала, почему именно мы. А вот для чего – скоро узнаешь. Я нужна была исключительно, чтобы донести весть. Нас немного, всего человек пять вместе с Учителем, но этого хватит.
- Ты же понимаешь, что в случае чего вы все просто исчезните? Тихо и без проблем с законом, - я подалась вперед. Пустая чашка опасно поползла к краю стола.
- Понимаю, - Елена прикрыла глаза. - Но мы же спрайты. Мы и так исчезнем.
- Что ты заладила, «спрайты-спрайты»? Если вы – мои спрайты, для чего же будить хозяйку? Ведь все это, - обвела рукой кафе, специально скопировав ее недавний жест, - исчезнет, как только я проснусь.
- И пусть, - девушка достала из кармана пачку сигарет. Я кивнула на табличку «не курить». Елена скривилась, - И пусть. Все равно здесь мне отвратительно. В голове постоянно шумит...
- Тебе надо лечиться.
- Не надо, вы не сможете доказать мою болезнь. Это с вами я откровенна, а перед другими спрайтами подставляться не собираюсь!
Я позвала официанта и попросила повторить себе кофе.
- Ну, а вне снов вы с Максимом встречаетесь?
- С Учителем?
- Ну да, да. Встречаетесь?
- Незачем.
Головная боль напомнила о себе неприятной пульсацией где-то в затылке. Надо заканчивать беседу.
- Так как же вы намерены меня будить?
- По-разному, - Елена склонила голову на бок, наблюдая за официантом, уже несущим мне горячую чашку. - Повысим количество внезапных раздражителей. Например...
Она вскочила, резко и неожиданно взмахнула правой рукой – и кофе с подноса полетел мне на джинсы, а парнишка с блюдцем – на пол. На краткий миг в кафе воцарилась абсолютная тишина, а потом я вскрикнула и вывалилась из-за стола, стряхивая с ног горячие капли.
- До встречи, - и девушка вылетела из помещения. Я проводила ее усталым взглядом.
- Феерическая идиотка, - повернулась к уже поднявшемуся на ноги официанту. - Счет и какую-нибудь тряпку, пожалуйста.

***

- Семёна ко мне.
Уловив угрожающие ноты в голосе, секретарь растворился в тишине коридора. Оттерев кофейное пятно на джинсах, я с наслаждением выругалась. Отвратительная маленькая дрянь, более неприятного человека еще поискать! Правая рука отозвалась острой болью – не заметила, что сжимаю кулак, впиваясь в кожу ногтями.
Чтобы успокоиться, выкурила сигарету. Потом взяла еще одну, и как раз в этот момент пришел Семен.
- Ну, чего тут у тебя?
Я набрала воздуха в грудь и сказала, чего. Семен крякнул и попросил повторить цензурно. Выдохнув клуб дыма ему в лицо, успокоилась и пересказала свою встречу с Еленой.
- Да-а-а... Недосмотрели. Новую секту прямо под носом прохлопали!
- Отвратительно!
- Тише, тише. Давай думать, как весь этот бардак убрать?
- Нужно установить наблюдение за каждым из освобожденных Крылатых. Приставь к ним людей, а в сны отправь лучших техников.
- Почему техников?
- Потому что все более-менее опытные Кошмары сейчас работают над президентским поручением.
Друг кивнул и записал поручения в заметки на смартфоне.
- Завтра же организуй мне встречу с одним из не оправившихся еще сектантов.
- В клинике? – уточнил Семен.
- Да.
- Ты же помнишь, завтра корпоратив.
- Помню. Днем поработаю, ночью отдохну, как все нормальные люди. Сегодня, кстати, встречаюсь с Ренатой. Передать ей что-нибудь?
- О! – друг заметно оживился, - да, передай! «Мёбиус» почти завершен, и когда она это увидит, развалится от зависти!
- Ладно, ладно, - я криво ухмыльнулась. - Иди, работай. А я схожу на стрельбище. Надо успокоить нервы. Зал ночью свободен?
- В целом, да. Завтра будет занят, а пока – все спокойно.
- Хорошо, - затушив сигарету, я включила компьютер, - жду доклад.
Друг кивнул – и покинул кабинет.

***

Залом мы называли место встреч всех сталкеров Конторы. Огромную комнату с белыми колоннами и десятками столов повсюду. Нет, не десятками. При мне их было ровно двести семнадцать. Мы знали Зал до последней свечки, но каждый новый дрим-сталкер приносил туда что-то свое. Большую часть Зала, конечно, занимали лабораторные стенды для демонстрации результатов исследований докторов нейробиологии и отделения для практических занятий новичков. Еще был круглый стол для конференций с дрим-сталкерами из других стран, уголок истории, где хранились немногочисленные награды Конторы (немногочисленные потому, что дрим-сталкинг еще не практиковался широко, и на моей памяти состоялось всего четыре крупных фестиваля на конкурсной основе) и несколько причудливых творений наших мастеров, даже после ухода оставшихся неповторимыми: бесконечную замкнутую лестницу, бесконечную спираль и другие интересности.

Я сидела на мягком диване, который когда-то создала для себя сама, поджидая Мышку. Та вскоре появилась, сверкая разноцветными прядями. Они хоть стали чуть короче...
- Здравствуй еще раз.
- Здравствуйте!
- Ну как, - я поднялась с дивана и подала девушке руку, - разобралась с данными в архиве?
- Пока нет.
- Ладненько, проведу тебе пока что небольшое практическое занятие.
Мы шагали вперед, в дальний конец Зала.
- Из Зала, да и вообще из любой локации твоего сна можно с легкостью попасть в чужую, особенно если есть опытный проводник. Вас еще этому не обучали, верно?
- Не обучали, - Мишель шагала чуть поодаль. - Пока мы занимались только в Зале и в своих снах.
- Делать проходы не сложно, если точно знаешь, к кому идешь, - я огляделась. Столы вокруг закончились. - Достаточно просто представить дверь.

Она появилась прямо посреди пространства – железная с позолотой, витая дверь, украшенная шестерёнками. Некоторое время мы с Мишей просто смотрели: она разглядывала, я – любовалась.
- Все ваши двери такие красивые?
- Нет, - я улыбнулась этой наивной вере в мою утонченную натуру, - вид двери зависит от того, к кому она открывается.
- К кому же мы идем? – глаза Мышки удивленно распахнулись.
Я протянула руку к резной ручке, и повернула ее.
- К Мюнхенскому ангелу.

***

Когда мы вошли, первое время ничего нельзя было рассмотреть – даже после яркой белизны Зала слишком сильно светило Солнце этого сна. Пару раз моргнув, я широко улыбнулась. Мир вокруг был действительно прекрасен.
- Боже мой... - голос Мышки сел, она бросилась вперед, опершись о резные перила балкона, на котором мы оказались.
Вокруг лежал очень и очень странный город – этакая смесь Мюнхена эпохи Возрождения и невообразимого в нашем мире стимпанка. Повсюду, на домах, на земле, даже просто в воздухе стояли, лежали, висели причудливые механизмы из позолоченных шестеренок, рычагов и блестящих пластин. Воздух здесь пах маслом, которым смазывают машины, и был наполнен лязгом и звоном стали, серебра и золота. Окна домов переливались в свете вечно восходящего Солнца, ведь вместо стекол в них вставили алмазы.
Едва мы отдышались, как все вокруг пришло в движение. То есть, конечно, механизмы Мюнхена всегда пребывали в движении, но сейчас они будто ускорились, а некоторые из них поползли или поехали вглубь города. Мышка все носилась по балкону, восхищаясь происходящим вокруг, а я... Я ждала.

Он поднялся над городом, сияя ярче, чем Солнце. Фигурку человека в груди гигантского механизма едва можно было разглядеть, но все же показалось, что в воздухе мелькнули длинные белые волосы.
Огромный механический ангел взмахнул золотыми крыльями, поднимаясь еще выше. А потом направился к нам. Миша попятилась ко мне за спину, а я лишь скрестила руки на груди.
- Здравствуй, Рената! Поздравляю, ты напугала моего стажера, теперь, может, слезешь со своего чудовища? А то уже шея затекла!

Механизмы загрохотали, выстраиваясь в длинную лестницу из груди ангела. По ступеням прошла высокая, стройная женщина с пышной гривой волос до пояса. Одета она была в строгое облегающее темно-синее платье. Рената протянула руку – и из воздуха соткался такого же цвета плащ, который она накинула на плечи. Еще пара шагов – и женщина легко спрыгнула на балкон.
- Привет, подруга, - несмотря на пребывание во сне, в голосе Ренаты чувствовался легкий немецкий акцет. Она считала это приятным дополнением. Как и я, что скрывать. - у тебя слишком пугливый стажер.
- Строго говоря, она не совсем моя, - я приобняла Мышку за плечо и подтолкнула вперед. - Знакомьтесь. Это Мишель, одна из лучших техников Конторы, а это – одна из лучших техников мира, Рената Браунфельс, в узких кругах дрим-сталкеров известная как Мюнхенский ангел.
- Приятно познакомиться, - степенно кивнула подруга. - На чем специализируетесь, Мишель?
- Поиск и работа с информацией, - пискнула Мышка.
- Ммм, то есть ты делаешь примерно то же, что аналитический отдел?
- Я...
- Она делает гораздо больше, хватит смущать девочку, Рен. Возможно, уже через год тебе придется с ней плотно работать.
- Возможно, через год меня уже не будет в живых, - женщина дернула плечами, - все может быть. Пойдемте, чего торчать на балконе?!
Я перепрыгнула через перила – и полетела вниз с высоты пяти этажей, мягко приземлившись на каменную мостовую. Рядом чуть менее плавно плюхнулась Мышка, а через несколько секунд по винтовой лестнице спустилась и Рената.
- Вы не будете против прогулки?
- Не будем, - улыбнулась я, глядя на Мишель, вертящую головой, - Миш, только не отставай!
- Да может и отстать, она здесь не потеряется, если я не захочу.

И мы пошли. По улицам и переулком Мюнхена скользили «стальные помощники» Ренаты – ожившие шестерни и рычаги на металлических скелетах. Мне нравился этот город – громадный, прекрасный, вечный в своем остановившемся времени. Рената смогла создать здесь покой. Вокруг не было ни души – моя немецкая подруга вот уже семьдесят лет предпочитала роботов людям.
- Итак, - мюнхенский ангел шагала рядом со мной, придирчиво разглядывая собственные владения. Даже сейчас она выискивала шероховатости в собственном шедевре. Обычная немецкая педантичность у Ренаты перешла в одержимость. Поэтому ей так нравились механизмы, - зачем пришла, коллега?
- Хочу спросить об одном человеке. Возможно, ты слышала о нем.
Рената по-птичьи склонила голову, прислушиваясь к словам. Я стала рассказывать о Максе, с каждым словом понимая, что все тщетно – брови Мюнхенского ангела сошлись на переносице, на лбу пролегла глубокая морщина. Она ничего не знала о воришке снов.
- Извини, - Рената подтвердила мои опасения, покачав головой, - впервые о нем слышу. Но если это правда, ты в большой опасности. Я видела тебя, видела, как ты сражаешься и владеешь сном. У тебя совершенно нет системы, и ты работаешь на одной лишь интуиции, но ты чертовски хороша. Погружаешься в сон глубже всех, в этом твоя сила и слабость. И тот, кто одолел тебя, должен... Жить сном?
Мишель, идущая за нами, внимательно прислушивалась. Я же лишь пожала плечами.
- В любом случае, - продолжила Рената, - ты упускаешь одну важнейшую, основополагающую деталь.
- Какую же?
Фрау Браунфельс изящно повела плечами.
- Это же проще простого. Точно не хочешь сама догадаться?
Пользуясь тем, что мы поворачивали за угол, я поморщилась. Многие мастера своего дела страдают заслуженным, но излишним самомнением, и Рената демонстрировала это во всей красе.
- Не хочу. Скажи, прошу тебя.
Мюнхенский ангел недовольно вздохнула.
- Чтобы пробраться к тебе в сон и домой, нужно тебя знать. Знать отлично, лучше, чем информатики и аналитики. Нужно быть очень близко.
Я молча переваривала полученную подсказку. Действительно. Как я могла быть такой слепой? Макс ведь не просто нашел информацию обо мне. Он знает все мелочи, вплоть до того, что я работала курьером. И у воришки снов нет информационного отдела, у него вообще вряд ли есть подручные, кроме парочки сектантов-психопатов.

Выходит, Макс – один из работников моего института.

Рената заглянула мне в глаза – и довольно улыбнулась
- Наконец-то начинаешь думать. Это хорошо. А плохо – то, что ты еще не знаешь, кто работает против тебя. И мне здесь нечем помочь. Из твоих людей я знаю только Семена. И, - короткий взгляд на девочку, испуганно жмущуюся ко мне, - теперь еще Мишель. А ты должна найти его как можно скорее.
- Почему?
- Потому что сегодня ты выглядишь хуже, чем в прошлую нашу встречу, полгода назад. А мы во сне, где внешность человека отражает его внутреннее состояние. Он уже нанес твоей психике вред. Нельзя позволять ему углубляться. Возвращайся к себе и ищи крота! Увидимся завтра, у вас на вечеринке.
- Увидимся, - рассеянно улыбнулась я, - Привет тебе от Семена.

- Рената Браунфельс, - Ульяна подняла взгляд на Семена. – Насколько я знаю, она умерла через пару лет после... Ну, после того, что произошло.
Мужчина безразлично повел плечом.
- Она в любом случае была уже глубокой старухой.
- Немногим везет, как ей. Я имею в виду - сохранить рассудок, будучи дрим-сталкером в таком возрасте, нелегко.
- Вопрос погружения, - ответил Семён, - Потому-то вся эта дрянь случилась с твоей мамой, а не со мной илиРенатой.
Девушка сглотнула ком в горле и, чтобы скрыть выступившие слезы, вновь скрылась за книжицей.

***

- Этого быть не может!
Мишель носилась по Залу вокруг меня, не в силах сдержать волнение. Я же скрючилась на диване, закрыв глаза.
- Почему вы верите ей?
- Потому, что она моя давняя коллега, хорошая подруга и гораздо более опытный дрим-сталкер. И потому что она сказала правду.
На какое-то время Мишель заткнулась. Чувствуя, как боль, уже привычная спутница, стучится в виски, я только порадовалась, что сейчас нахожусь во сне – в жизни боль была бы гораздо ярче.
Итак, кто это может быть? Близких друзей у меня в институте немного, круг подозреваемых небольшой. Семен, Кристина... Все? Ну, на самом деле есть еще главы отделов, с которыми я тоже часто общаюсь, и, в общем, они могли раскопать мою биографию. Может быть, кто-то из «Альфовцев»? В последнее время я много времени провожу с Мишей, но, во-первых, она и Макс при мне были в одном сне в разных состояниях, а во-вторых, Мишель – не убийца и не шпион. Она техник. Или только хочет им казаться?
- Если Макс – это кто-то из наших, - оживилась Мышка, - он мог стереть данные из архива!
- И для чего?
- Не знаю, может, там хранится информация, которая раскроет его личность? Света, ну постарайтесь вспомнить, что случилось с профессором Лобневским?
- Господи! – я не выдержала и вскочила с дивана. - Миша, ты совершенно не умеешь сосредотачиваться на главном! Забудь ты про Лобневского, его уже лет двадцать-тридцать с нами нет!
- Но...
- Занятие окончено! До встречи!
Все еще раздраженная, я вынырнула из сна.

***

- Я не хочу работать с другими сталкерами!
Сергей, заталкивавший в сумку особо упрямую папку, перестал и разогнулся. Мы с ним остались вдвоем – роскошь, недоступная с окончания обучения мимикрии. За последние два месяца я редко оставалась наедине даже с собой – начался второй этап обучения, идеологический. Меня все время проверяли на верность Родине, Правительству и Конторе, на психологическую и физическую устойчивость. В голове так и роились разные сомнения. Сильнее всего я сомневалась в себе и людях вокруг.
- Почему же? – Сергей присел за стол и скрестил руки. - Ты понимаешь, что у тебя не получится работать в вакууме? В одиночку не справиться с некоторыми сложными задачами.
- Нельзя работать с теми, кому не доверяешь!
Учитель откинулся на спинку стула и мягко улыбнулся.
- Ты мне доверяешь?
- Да, но...
- Но ведь я один из лучших актеров в Конторе, и легко могу обмануть кого угодно.
- Но вы не станете! – выпалила я, чувствуя, как лицо заливается краской.
Сергей как-то грустно усмехнулся.
- Да. Надеюсь, не придется. Но я не об этом. Почему ты доверяешь мне?
Я задумалась.
- Наверное, я вас знаю. Вы привели меня в институт, обучали, всегда вели себя корректно и по-доброму. Поэтому я вам доверяю.
Учитель поощрительно кивнул.
- Что ж, правильно. А теперь скажи, что мешает тебе так же довериться другим своим коллегам? Тем более, что нас, мимикрирующих, совсем мало.
Я ответила не сразу. Сглотнув вставший в горле комок, все же начала говорить:
- Мы все... Очень холодные. Кроме вас, у меня нет здесь друзей, нет даже товарищей. Я чувствую себя так, будто действительно работаю среди агентов чужой страны.
Сергей отвел глаза, внимательно изучая собственные ладони.
- Понимаешь, дрим-сталкеры – люди особенные. Со своей историей, своими комплексами и привычками. Но главное – все мы талантливые, необычные люди. Не обычные. Отсюда – невероятной силы высокомерие, отчасти заслуженное, но, как мне кажется, не применимое к коллегам. Из-за него ты далеко не сразу найдешь общий язык с остальными сталкерами. Но «трудно» – не значит «невозможно», и тем более – не значит «бессмысленно».
Я медленно кивнула.
- Спасибо. Я... Я буду стараться.
Сергей Андреевич поднялся из-за стола, подошел ближе и обнял меня. Он был высок, выше меня, и я уткнулась носом ему в рубашку на груди.
- Ты приживешься здесь, Света. Мы все – сложная, многогранная, невыносимо колючая семья. В Конторе нет никого, кто мог бы ударить в спину.

***

Я сидела в темноте с чашкой чая, глядя в глубокую тьму за прозрачными гранями. Сидела и думала о тысяче вещей, которые в итоге сложились в одну простую мысль.

«Ты ошибался».

Тогда я была напуганной девушкой, только начавшей свой путь. И верила вовсе, что говорил учитель.
Сейчас, сидя в одиночестве в собственном шикарном особняке, я, глава Конторы, мать «невыносимо колючей семьи», не желала верить, что один из нас стал действовать против меня. Я знала, что агенты института могут «сотрудничать» с другими странами – одного из них я убила лично – но здесь не чувствовалось руки иностранцев. Я вообще не понимала, чего хочет Макс – свести с ума, обвести вокруг пальца, сместить и занять высокий пост?..

- Хорошо сидишь.
Он дважды хлопнул в ладоши, и на кухне загорелся свет. Фигура в плаще тяжелым вороном-падальщиком возвышалась надо мной, подавляя волю. Я точно знала, что делать: один рывок, удар по капюшону – и обнажится лицо.

Макс перехватил руку в полете. Я дернулась, но воришка снов лишь улыбнулся – и с силой толкнул обратно на диван.
- Ну-ну, девочка. Всему свое время. Пока ты мне не веришь, пока не согласна сотрудничать, я не могу показать тебе себя.
- Как же можно тебе верить?
Макс дернул плечами.
- Легко. Я ведь хочу только блага.
- Чего ты хочешь? – я схватилась за голову, мучаясь ослепляющей головной болью. - Что тебе нужно?
Макс подошел – подбитые серебром каблуки звонко простучали по полу – и положил руку на плечо.
- Чтобы ты проснулась.
Моя головная боль растворилась, но вместе с ней отказало зрение – мир закружился, сверкая и переливаясь. Всю голову будто занял голос воришки снов:
- Ты спишь, и все вокруг – сон. Ты провела здесь всю жизнь, ты проспала всю жизнь! И я пришел к тебе, чтобы разбудить. Идем со мной.
«Нет, нет, пожалуйста, не мучай меня снова!»
- Я пришел не мучить, а помочь. Ты спишь, но должна проснуться.
«Я не сплю!»
- Правда? Тогда открой глаза.

Я разжала веки.

В окно спальни били яркие солнечные лучи. Телефон на тумбочке разрывался от звонков – меня явно потеряли из виду. Я лежала в своей кровати, в своем доме, и не могла вспомнить, как я попала в спальню. Телефон звенел все настойчивее, так что пришлось взять трубку.
- Да?
- Света, ты где?
- Привет, Сём. Дома, вроде. Проспала.
- Проспала?!
Ну, конечно. Глава дрим-сталкеров России проспала. Звучит, как странный анекдот.
- Эксперимент затянулся.
- Ясно. Когда приедешь? «Альфачи» тебя заждались.
- Пусть начинают тренировку сами, не маленькие. Скажи, мы с Мишель сегодня ночью работали?
- А ты чего, не помнишь?
- Просто ответь.
На том конце трубки очень выразительно помолчали.
- Да, работали. Света, что происходит? Ты потеряла контроль над сном?
Я тяжело вздохнула.
- Вроде того. Скоро приеду.
И, отложив телефон, бессмысленно уставилась в потолок.

Я не могу понять, где сон, а где реальность. Стимуляторы, очевидно, не помогают. Или я их не пила вчера? Наверное, не пила. Надо подниматься.
Уткнувшись лицом в подушку, я изо всех сил старалась не думать об ужасе, притаившимся за тонкой стеной пошатнувшейся воли. Как искать предателя среди своих, если не можешь даже определить, спишь или нет?
«Не знаю, как. Но ты должна!»
Он убьет меня. Он меня убьет. Нет, хуже. Этот психопат сведет меня с ума!
«Сведет, если будешь лежать и ныть в подушку! Поднимайся и собирайся в Контору. Если сегодня там не появишься – это будет его победа».

Шмыгнув носом впоследний раз, я встала и пошла краситься. Начинался новый, болезненный инервозный, день.