глава 9
Я скрючилась над мойкой – впрочем, ничего нового. Спина затекла, ладони под перчатками взмокли, волосы прилипли ко лбу. От раздражения все чесалось. Было дикое изнеможение, стресс, из-за чего мне хотелось сбежать отсюда как можно скорее. Но, к сожалению, от скорости моей работы движение минутной стрелки не зависело.
Билл отправил меня в зал мыть полы, а потом вовсе заставил заняться протиранием пивных бокалов в баре. Я бегала из угла в угол как проклятая. Складывалось впечатление, что я здесь единственный работник, или это прохождение девяти кругов ада. Последней каплей стало далеко не это. Натянутую донельзя струну разорвала невинная просьба Элли вновь подменить ее на вечерней смене.
– Сколько можно?! – не сдерживая своих эмоций, выкрикнула я в лицо официантки. – Я не грузовая лошадь. Если ты родила, то стоило подумать о благополучии ребенка еще до залета! А не отыгрываться на мне. Я не выхожу отсюда, постоянно протираю посуду и облеванные полы, потому что вы руки свои бережете. Клиент сходил мимо унитаза? Пусть Валери уберет! Кажется, за дальним столиком сидит маньяк? Валери не привыкать! Я устала, с меня хватит!
Кровь забурлила в венах, пульс участился. Я убежала на задний двор, с разбега ударив мусорный бак, снова и снова, пока пальцы не заболели.
– Хьюз, какого черта ты вытворяешь? Я тебе не за это плачу, – Билл вывалился из двери.
– Да что ты мне платишь? Эти несчастные крохи, из-за которых мой организм уже позабыл, что такое быть здоровым и неголодным?
– Издеваешься? Сколько раз я тебя выручал, причем в убыток заведению. А ты отплачиваешь криками и подростковыми истериками? – он гневно грозил пальцем. – Завязывай, Хьюз. Тряпку в зубы и бегом на кухню!
– Я тебе не рабыня!
– Бегом на свое рабочее место. Я тебе не папочка, долго уговаривать не собираюсь, вышвырну тебя за такое отношение к работе, и не будет у тебя даже того, что ты сейчас имеешь!
– Папочка? А откуда тебе знать, как они себя ведут? Тебе же не удалось им пробыть достаточно долго, – озлобленно закончила, осознав всю степень ужаса этой фразы только через долю секунды.
Билл помрачнел, в лице виднелось напряжение. Он просто замолчал, не стал на меня кричать или размахивать руками, наступила гробовая тишина.
Ком застрял в горле, я не могла сглотнуть, пошевелиться или хоть что-то сделать. Я впала в оцепенение. Неужели это сказала я? Нет, не могла! Я так не поступаю, не встаю на больную мозоль и топчусь по ней с гневными криками. Но я уже это сделала.
– Билл, – наконец осмелилась я, но даже не знала, как продолжить. – Извини, это было лишним. Ты прав, я неблагодарная.
Но он по-прежнему безлико молчал, устремляя свой взгляд куда-то сквозь меня.
– Я сейчас же извинюсь перед Элли и подменю ее. Хоть на все смены! И можешь поставить мне любую неоплачиваемую...
– Уходи, – прервал он мои раскаяния. – Чтобы тебя здесь больше не было видно, – со спокойной рассудительностью ответил он.
– Билл, прошу тебя, – ринулась я к нему на шаг ближе. – Пожалуйста, прости. Я правда не хотела. Это все эмоции. Вы все правы, я неблагодарная. Я должна была ценить, прошу, не увольняйте меня, – взмолилась я, осознав ущербность ситуации.
– Знаешь, ты права. Не знаю я, каково это быть отцом девушки, и уж тем более такой взрослой. Возможно, я заигрался с отношением к тебе, увидел в твоем лице свою маленькую малышку. Но ты не она, да и совсем уже не малышка. Пора птенчику покинуть гнездо.
– Что ты такое говоришь?
– Я так хотел рядом иметь дочь, что не заметил, как отравляю твою жизнь.
– О чем ты?
– Хьюз, посмотри на это место, – развел он руками. – Это помойка, и тебе тут не место. Ты здесь зачахнешь, а тебе всего девятнадцать. Я даю тебе пинок под зад, иначе ты с этого нагретого места не уйдешь и даже не попробуешь начать что-то новое.
– Нет, – помотала я головой, смахивая слезы рукой.
– Валери Хьюз, вы уволены. Сдайте фартук и перчатки на кухню, за расчетом – в мой кабинет.
– Билл, умоляю, – я ухватилась за рукав его черной кофты. – Ты единственный, кто принял меня, я никому не нужна. Прости меня.
– Прекрати, я не сержусь на тебя. И это было нужно сделать давно, убирайся как можно дальше. Ты же не хочешь провести всю свою жизнь, убирая чьи-то харчки. Возьми себя в руки и уходи. Если и вернешься сюда, то только тогда, когда твои банковские счета будут забиты кругленькой суммой. И ты войдешь, закажешь это чертово разбавленное пиво, разобьешь кружку, а сам хозяин бара уберет осколки. Никак иначе, – похлопал он меня по плечу. – Ты уволена, – повторил он. – Это лучшее, что по-отечески я могу сделать для тебя.
Я еле сдержалась, чтобы не закричать во всеуслышание. Не верю, не верю, что все так разрушилось. Мимолетная слабость, эмоция, которая погубила мой шанс на банальное существование; мне нечем платить за квартиру, не на что питаться, я банально не знаю, куда себя деть днем. Черт побери, я настолько жалкая, что даже такая работа не для меня. Что тогда для меня? Есть ли то, к чему мне стоило бы стремиться? Мои детские наивные мечты о поварском деле давно разлетелись вдребезги, их не соберешь. Зачем меня родили? Зачем на этом свете появилась девочка по имени Валери Хьюз, если она никому не нужна и совсем не важна? Это даже не мое имя, ведь найдя меня на вокзале в пеленке, полицейские не имели малейшего понятия, кто я.
Вот и теперь одинокая, но уже взрослая девочка взмывает взор к облакам в надежде на чудо. Но, как известно, чудес не бывает. Суждено ли мне что-нибудь совершить, и кто я такая для этого мира. Похоже, что ненужная, запасная деталь для сборки чего-то важного.
*****
Мне пришлось вернуться домой непривычно рано. Кай уже заканчивал терроризировать мою дверь и почти закончил. По правде сказать, мне стало абсолютно все равно, что с этой гребаной дверью. Пусть хоть все имущество вынесут – не жаль. Какой во всем этом смысл? Мне это незачем, все это мусор, и я тоже мусор, отработанный биоматериал, который даже в задрипанной забегаловке стал неугодным.
Я забралась с ногами на диван и просто обмякла в нем. Не хотелось ни пить, ни есть; единственное желание – раствориться в воздухе. Чтобы даже духу моего не осталось.
– Валери!
– Что? – дернулась я.
– Я уже пять минут до тебя докричаться не могу, – Кай стоял передо мной, перебирая пальцами отвертку. – Все готово, принимай работу.
– Класс, закрой свою работу с той стороны.
– Что-то произошло? Ты выглядишь, как будто...
– По мне поезд прошелся? – закончила я за него. – Да, ты прав. Это был экспресс «Дно – Днище моей жизни». Но, похоже, я пропустила остановку и умудрилась выйти еще позже.
– Нотки пессимизма в твоих речах.
– Да это оркестр!
– Что все-таки случилось?
– Меня уволили, все из-за того, что я не могу вовремя заткнуться. Все бы могло быть нормально, – я уткнулась лицом в спинку дивана и застонала.
– Может, не стоит так убиваться. Я видел это заведение, вряд ли там большой конкурс на место – есть вероятность, что тебя вернут.
– Билл сказал, чтобы я убиралась куда подальше, и задвинул еще целую речь, хотя, мне кажется, он просто возненавидел меня и решил выместить свою злость так.
– О чем именно была его речь? – поинтересовался парень, и я не смогла не рассказать.
Я ждала того, что Кай согласится со мной. Назовет полной дурой и отправит извиняться в бар уже через секунду. Но он не был солидарен с моими мыслями.
– Мужик прав.
– На словах все правы, а то, что у меня ни цента за пазухой, никого не волнует. Пойми, мы не в романтическом фильме, где героине говорят «мы в тебя верим», и через пятнадцать минут хронометража в ее жизни все складывается как никогда лучше. – Мне не хотелось плакать при Кае, но это выходило само собой.
– Попробуй поменять что-то в своей жизни. Ты же даже не пыталась.
– Не надо! Не хочу слушать весь этот бред про попытки и безграничные возможности жизни. Тебе лучше уйти.
Кай оглядел меня, свернувшийся комочек, забившийся в уголочек. Наверное, выгляжу невероятно жалко, хотя почему «наверное»? Скорей уж наверняка. Размазня с неважными для него проблемами, которая плачется, а потом посылает в благодарность. В этом вся я, неотесанная дура!
Парень закрыл за собой дверь, и я осталась одна. Эмоции накрыли с головой. Руки тряслись, из горла вырывались вопли, которые я пыталась сдержать. В итоге я закашлялась. Нос заложило, я всхлипывала и прерывисто дышала. Не знаю, сколько времени прошло, счет минут уходил прочь. А я все ревела, сжимая колени в ладонях. И с каждым новым потоком истерии ногти впивались в кожу все глубже.
О чем они все говорят? Какое «ты не попробовала, рискни всем» и тому подобный бред? Вы сами хоть раз делали нечто подобное, диванные эксперты? Как будто это настолько просто, как чихнуть. Возможно, для кого-то это ерунда. Для того, кто не привык к вечным ударам от Леди Жизни, кто не считал сухарики в кармане, дабы растянуть подольше. У меня никогда не было привилегий, я даже не уверена, что это.
С самого детства приходилось барахтаться, но я знала свое место. Не лезь туда, не пробуй это, не для тебя это все! Проще говоря, я та, кому никогда не разрешалось надевать белое, только черное и прохудившееся. Безумное сравнение, но по-другому не скажешь.
– Хватит стонать! – приказала я сама себе и попыталась исполнить указание, хоть и выходило слабо. – Заткнись же! Это не конец, поборешься еще. Что, никогда против течения не плавала? Соберись, Валери! – продолжала я.
С трудом, но смогла подняться, размять затекшие бока. Я равнодушно оглядела свою квартиру – ее состояние на грани разрушения. Она была похожа на мою жизнь, но я не могу так все оставить. Я всегда была сама за себя и сейчас не могу отступиться, не могу слишком долго жалеть себя. Любое объявление о приеме на работу будет кстати.
В интернете на телефоне я отметила несколько вакансий. Не слишком хороших, но и не ниже предыдущей. Объявления мелькали в ленте приличными зарплатами, местами сказочными. Стоило оценивать свои возможности и характер адекватно. Через час мое опухшее от рыданий лицо начало приходить в норму. Я подошла к зеркалу и похлопала себя по щекам, распустила волосы, а расчесав, подняла их в тугой высокий хвост. Завела выбившиеся пряди за ухо. Мне хотелось заставить ту девочку, что смотрела на меня, жить и пытаться создать что-то новое, но в ее глазах была только боль от разочарований. Как жаль, что это и мои глаза тоже.
– Нужно понять, чего ты сама хочешь!