17. Углы острые
Данила
Гаврилина.
Смотрю на дверь, за которой она находится, сидя на подоконнике. Мимо шмыгают мелкие пацаны с девчонками, препираются, а некоторые и дерутся. Школьный вайб плещет, в общем.
Жду, когда Сирена выйдет из класса, но она, как на зло, сидит в кабинете и не радует своим появлением.
Жаль.
Не знаю, зачем прицепился к ней. Захотелось отвлечься и посмотреть на ее фигуру в облегающем костюме. Должно быть зачетно, и я облизываюсь на картинку, которую мне рисует воображение.
— Привет, Даня, — Кротовская нарисовывается ниоткуда.
Если быть честным, то она уже меня достала. С первого класса пасет меня на каждом углу. Иногда мне кажется, что у нее задатки породистого маньяка. Иначе как объяснить не утихающий интерес к моей персоне?
Вместо ответа скупо киваю и не смотрю на нее. Там есть на что, но проблем не оберешься, если позаришься.
— Дань, а ты на вечеринку идешь?
— Какую?
Приглашений пришло много, но в приоритете, конечно же, пати Леоновых. Есть шанс отвлечься от разборок с братом, который оставил на моем лице след своего недовольства.
— Которая на стадионе будет, — отвечаю с ленцой.
Гаврилиной нет, хотя сейчас большая перемена, и все высыпались из классов в коридоры и на школьный двор. Зубрилка мне понравилась, что ли?
Хмурюсь.
Сам себе признался в симпатии к девчонке, которую заметил только на последнем году обучения.
— Круто, я тоже пойду туда, вот только… — замолкает.
Бросаю на нее вопросительный взгляд. Инга строит из себя скромницу, хотя под этой личиной скрывается настоящая хищница и королева по издевательствам над слабыми.
— Компании нет, — забрасывает удочку в очередной раз.
Усмехаюсь. Ей и не с кем?
Бред.
— Печально, — отворачиваюсь и выпрямляюсь, заметив Сирену, которая с рюкзаком сваливает из класса.
Спрыгиваю с подоконника, игнорируя Кротовскую и ее возмущенный взгляд, которым она прожигает мне спину до самой лестницы. Там я перепрыгиваю через две ступеньки и со скоростью рыси оказываюсь на первом этаже. Хвост Гаврилиной мелькает на входе.
Кто-то решил прогулять занятия?
Иду по горячим следам за своей жертвой. В груди приятно вибрирует от предвкушения приближающегося общения с ней.
Что на этот раз скажет?
Во дворе прохладно. Со всех сторон летят звуки. Парни, заметив меня, пасуют футбольным мячом. Отбиваю. Присвистывают, привлекая тем самым внимание Сирены.
Поджимает губы и смотрит, по каким путям от меня сбежать. Поздоровавшись с пацанами с параллельного, успеваю перекрыть ей дорогу.
— Далеко собралась? — притискиваю к шершавой кирпичной стене.
Удивляется. Поправляет лямку рюкзака. На миг кажется, что ее пальцы мелко подрагивают, но уже через мгновение она переводит на меня свои дурманящие глаза.
Подвисаю от того, как томно при этом порхают темные реснички.
Костюм женщины-кошки точно ей подойдет!
— За угол. Покурить.
Врет.
— Компания нужна?
— Нет, кошки гуляют сами по себе, — смешно прищуривается и цедит каждое слово сквозь зубы, намекая на мой подарок в белой коробке с красным бантом. — Ты не знал?
— У них всегда есть любимый хозяин.
— Которому они гадят в тапки.
Щеки Гаврилиной розовеют.
Улыбаюсь, как дурак, улавливая среди многочисленных запахов тонкий аромат сладкого парфюма. Напоминает Баблгам. Облизываюсь.
— Из-за чего траур? — дергаю за ворот черной водолазки.
— Похоронила спокойствие и веру в лучшее, — фыркает мне в лицо, задерживая взгляд на пострадавшей от кулака брата скуле. — Из-за чего «косметика»?
— Углы острые, как твой язык.
— Надо было обходить.
— А я не смог пройти мимо, — подмигиваю. — Притягивают, как магнитом.