Седьмая глава
Встав на колени, Аннель рывком вытащила из-под кровати дорожный чемодан. По возвращении сегодня вечером домой она и так намеревалась собрать вещи для командировки. Даже часть одежды подготовила, что сложила аккуратными стопками на комоде. Но, как часто случается, в планы вмешались непредвиденные обстоятельства. Профессиональные издержки, незнание которых не освобождало от ответственности за их исполнение.
— У тебя такая маленькая спальня, — прокомментировал шеф, беспардонно зайдя в комнату. Вот уж кто точно не нуждался в приглашении. Он остановился напротив письменного, а совместительству и туалетного, столика и сконцентрировал взгляд на её семейной фотографии. — Теперь понятно, в кого ты такая симпатичная. Твой отец выглядит знакомо... он, случаем, не композитор?
— Да, он автор множества саундтреков, но не настолько популярных, чтобы его кто-то узнавал, встретив на улице или увидев на фотографии.
— Я знаю многих кинокомпозиторов ввиду своих музыкальных увлечений.
Аккуратно утрамбовав заранее подготовленные вещи, Аннель потянулась к ручке комода и замерла, поймав на себе его заинтересованный взгляд. Через силу улыбнулась и как можно деликатнее спросила:
— Шеф, почему вам не сидится в зале на диване?
— Там слишком скучно.
— Включите телевизор. Тут вы мне мешаете. Я не могу при вас собирать вещи.
— Почему? — шеф отпил растворимого кофе и поморщился, точно отхлебнул каких-то помоев. Удивительным образом даже с подобной гримасой он умудрялся выглядеть привлекательно — вот она истинная сила красивого лица. Но как же остро эта чудесная физиономия раздражала временами.
— Потому что некоторые вещи носят личный характер. Или мне при вас нижнее бельё укладывать?
— Никогда не понимал, почему женщины так носятся со своим нижним бельём. Чем оно так радикально отличается от бикини, которое вы спокойно демонстрируете на пляже?
— Предназначением, — тихо буркнула она сквозь зубы. Его поведение вполне можно было расценивать за вторжение в личное пространство. Однако открыто высказать претензию Аннель не решилась, а только глубоко вздохнула и устало произнесла: — Допустим, вы правы, но есть ещё предметы личной гигиены. Их точно никто и никогда не демонстрирует окружающим.
— Всё, что естественно, то не безобразно, — ухмыльнулся шеф, но таки двинулся к выходу из комнаты. — Поторопись.
— Как же, много видел он естественного, — не удержалась она от саркастического комментария, стоило двери закрыться. — Посмотрела бы я на то, как он упивается красотой женщины с бурной растительностью по всему телу.
Между нижним бельём притаился маленький электрошокер, что подарили ей родители на двадцатилетие. Использовать его по назначению Аннель ещё не доводилось. Но на всякий случай она продолжала брать шокер во все поездки, где ей предстояло заночевать в незнакомом месте. Для неё он служил не столько средством самообороны, сколько амулетом наподобие ловца снов, отгоняющего кошмары.
Застегнув последнюю молнию на дорожном чемодане, Аннель поставила его на колёсики, выдвинула ручку и покатила в коридор, где оставила возле входной двери. В зале шефа не оказалось, в туалете тоже, судя по приоткрытой двери.
— Что вы здесь делаете? — смотря на его копошения в навесном шкафе кухонного гарнитура, спросила она, не до конца понимая, что ей сейчас следовало делать: изумляться или злиться.
— Ищу кофе.
— Зачем?
— Чтобы выкинуть, естественно. Эту сублимированную мерзость нельзя пить.
— Эта сублимированная мерзость моя и находится она в моём доме, поэтому хватит рыться в моём шкафу на моей кухне, — ледяным тоном отчеканила Аннель.
— Твоё-моё — какая разница, когда речь идёт о подобной гадости. Я куплю тебе кофемашину и нормальный кофе, — отмахнулся он и распахнул дверцы следующей тумбы.
— Временами я сильно сомневаюсь в его адекватности, — проворчала она сама себе под нос и раскрыла выдвижной ящик, откуда достала искомую им пачку растворимого напитка. И после того, как та оказалась выброшена в мусорное ведро, самодур, наконец, проследовал за ней к выходу из квартиры.
Всю дорогу до коттеджа шефа они провели в тишине. Лоренцо даже не предпринимал попыток заговорить, словно чувствовал её скверное расположения духа. Оно и понятно, на часах десять вечера — рабочий день всех клерков давно закончился. И молодой водитель, как только высадит их перед домом начальника, направится прямиком домой отдыхать. Аннель же предстояло ещё собирать вещи шефа. И накидать абы что в чемодан не получится. Необходимо было тщательно продумать образы на неделю с учётом допустимой вариативности на случай непредвиденных обстоятельств.
Несколько часов ушло на то, чтобы отобрать вещи. Теперь же их предстояло аккуратно сложить и как-то уместить в одном чемодане. На его дно первым делом полетела домашняя одежда. Костюмы она намеренно выбирала из не сильно мнущихся тканей, но от этого они меньше места не занимали.
В первом часу ночи её стало сильно клонить в сон. И когда она уже подумывала спуститься за чашкой кофе, дверь гардеробной приоткрылась и из спальни выглянул шеф.
— Ты ещё не всё? — спросил он, окидывая разочарованным взглядом наполовину заполненный чемодан.
— Как видите, нет. Вы что-то хотели?
— Пойдём поедим. Я проголодался.
Они спустились на первый этаж и завернули на кухню, где Аннель приготовила нехитрый ночной перекус: сэндвичи с начинкой из рукколы, авокадо и сёмги. Сверху на запечённую корочку тостового хлеба положила хорошо выдержанную глазунью с полностью свернувшимся белком, но ещё жидковатым желтком, и подала к столу.
— Жениться можно, — прокомментировал шеф, проглотив первый съеденный кусочек.
— Благодарю, — сухо отозвалась она. — Но мне по контракту не положено.
— Придётся потерпеть.
Аннель привычно проигнорировала двусмысленность фразы и сконцентрировалась на мыслях о вещах, что уже сложила и которые ещё предстояло упаковать. Прокручивая их в голове, пыталась вычислить, не упустила ли она чего-либо важного из виду. И таки да, упустила. От осознания, что именно забыла подготовить, ей захотелось треснуть себя по лицу.
— Трусы! — негодующе воскликнула Аннель и тут же поймала на себе заинтригованный взгляд шефа, от которого захотелось спрятаться за кружкой кофе. — Извиняюсь, чересчур крепкий кофе сделала. Он перевозбудил мою нервную систему... в смысле не трусами... чёрт... пожалуйста, давайте сделаем вид, что я ничего не говорила.
— Я знаю один способ, как снять напряжение, — протянул он с широкой улыбкой, как у чеширского кота. И продолжил подтрунивать: — А ты быстро учишься, однако.
Она закрыла лицо ладонями и шумно вздохнула. Теперь как минимум пару дней шеф будет отпускать шуточки в этой плоскости, припоминая ей слова о перевозбуждении. Умудрилась же такую глупость ляпнуть и предоставить ему столь благотворную почву для веселья.
Командировка в неделю обещает быть долгой и жутко утомительной.
— Я дам тебе пару дней выходных по возвращении, — вдруг произнёс он. — Знаю, ты сильно утомилась, но перед тем, как приступить к расширению бизнеса, мне нужно изучить работу всех действующих филиалов.
— Понимаю, шеф.
— В моих планах было уложиться в месяц. Но расхождений по документам и нарушений на точках оказалось больше, чем я рассчитывал. И процесс проверки в итоге затянулся.
— Вы щедро оплачиваете часы сверхурочной работы, мне не на что жаловаться.
Пусть временами её и раздражали его некоторые поступки, граничащие с самодурством или детскими капризами, тем не менее в плане работы он отличался не только профессионализмом, но и явным трудоголизмом. Каждый день шеф работал не меньше десяти часов. Белки его глаз то и дело розовели лопнувшими от перенапряжения капиллярами. И хоть через него и проходили метровые стопки документов, но ни разу он не пожаловался на усталость.
И как такому человеку можно было предъявлять претензии за постоянные переработки? Если он сам себя не жалел, отдавая все силы компании. У Аннель язык так точно не повернулся бы, тем более с учётом её премий.
***
Из наушников лился бархатистый голос, что затягивал под спокойную и мелодичную музыку песню о руках, что просят тепла, о манящем запахе костра, о далёком чёрном небе и недосягаемых звёздах. Банальные строчки абсолютно заурядного текста, смысл которых лежал на поверхности, затрагивали её сердце, а приятный голос артиста ласкал слух. Ей не нужны глубокие и сложные смыслы, оригинальные, ни на что не похожее аранжировки. Главное — эмоции, которые дарила музыка: от светлой незамутнённой грусти и горьковатого чувства одиночества до душевного подъема, когда хочется любить всех в этом мире.
Аннель прикоснулась кончиком указательного пальца к запотевшему стеклу и провела линию, сквозь которую стало отчётливее видно землю и голые деревья, слегка припорошённые снегом. Она перевернула ладонь и посмотрела на влажно поблёскивающую подушечку пальца. И как эти незамысловатые узоры, состоящие из повторяющихся кружков и полосок, умудрялись оставаться уникальными среди семи с половиной миллиардов человек?
— Госпожа, через пару минут мы будем на месте, — оповестил водитель.
— Хорошо, спасибо, — Аннель выключила музыку на телефоне и отсоединила наушники, что аккуратно сложила и убрала в сумку. Повернулась к дремлющему начальнику и тронула того за плечо. — Шеф, просыпайтесь.
Он сразу открыл глаза и устремил на неё такой осмысленный взгляд, точно и не спал вовсе.
— Сколько времени?
— Начало восьмого.
— Отлично, — отстранённо произнёс шеф, наклонил голову вперёд и помассировал свою шею. — Конец рабочего дня, все устали. Посмотрим, как они закрывают смену.
Водитель высадил их напротив входа в ресторан и отправился в гостиницу с их чемоданами. Грумверг — второй и по совместительству последний город, который они должны были посетить в рамках недельной командировки. И начать проверку самой проблематичный точки сети, судя по комментариям в интернете, чересчур трудолюбивый и не менее коварный начальник решил сразу по прибытии.
Зайдя в заведение, они не застали работника, встречающего на проходной гостей. Шеф не стал дожидаться, когда тот вернётся, и самостоятельно направился по коридору, через который вышел в общей зал. Больше половины столов пустовало. А среди немногочисленных посетителей с изрядным отрывом доминировали одиночки. Помимо разрозненно сидящих мужчин и женщин, отыскалась всего одна семейная пара и компания из четырёх мужчин в уже хорошенько подпитом состоянии.
Официанты скучковались у барной стойки и о чём-то шумно переговаривались с барменом. Одна из девушек заметила их, о чем и оповестила своих коллег. Тогда самая расторопная отделилась от этой стайки и подскочила к ним.
— Добро пожаловать, я провожу вас до столика, — бодро отчеканила молоденькая и симпатичная девушка, с восхищением разглядывающая шефа. Аннель же она удостоила быстром оценивающим взглядом, будто прикидывая в уме её конкурентоспособность, и снова переключилась на объект своего внезапного воздыхания. Подведя их к ближайшему столу, официантка положила на застиранную скатерть две пухлые книжки меню. — Вы поздновато зашли, мы через час закрываемся.
— На входе указаны другие часы работы — до десяти вечера.
— Ну, понимаете, нам же ещё прибраться надо, подсчитать кассу там, — кокетливо протянула она. — Но исключительно для вас я могу и задержаться.
— Какой интересный у вас график работы, а высшее руководство в курсе его особенностей? — цинично усмехнулся шеф, пролистывая меню. — Посоветуйте нам что-нибудь к Шардоне.
— Ну, я не знаю ваших вкусов, — заволновалась девушка, вмиг растеряв всю свою уверенность. — Попробуйте блюдо дня от нашего шеф-повара!
— И что же у вас сегодня за блюдо дня?
— Ну, это очень вкусная паста. По оригинальному рецепту. Наш шеф-повар учился в школе кулинарного искусства... Жозефа Бефрамона — это одно из самых престижных учебных заведений в мире.
— Джозефа Бофремона.
— Да, Джозефа Бофремона, — старательно повторила она, ни на секунду не сводя с его лица откровенно вожделеющего взгляда.
Курт Нейпер, конечно, красив. Бессовестно красив. Начиная от пропорциональной фигуры с широкими плечами и узким тазом, заканчивая привлекательными чертами лица, идеально расположенными согласно золотому сечению. Однако то, как по нему женщины сходили с ума, всё равно никак не хотелось укладываться в голове. У многих будто мозги напрочь отшибало. В лучшем случае молча таращились на него, заторможено и односложно отвечали. А в худшем — устраивали сцену достойную дурдома. И ладно, если бы он с ними заигрывал. Нет, им достаточно было одного его присутствия в радиусе двадцати метров. Страшно представить, чтобы происходило бы, если бы шеф и на них оттачивал своё мастерство флирта.
— Звучит неплохо. Хорошо, в таком случае я закажу блюдо дня и бутылочку Шардоне Ка'Дель Боско, — он закрыл меню и обратился к Аннель. — А ты что будешь, любимая?
Она едва меню из рук не выронила от неожиданности. Сначала непонимающе посмотрела на него, а затем перевела настороженный взгляд на официантку. Та метала в неё молнии глазами, как пить дать наплюёт в тарелку. Надо как-то выкручиваться из гадкой ситуации, тем более лишь глупой девчонке это потом сильнее аукнется.
— Снова собираешься покушаться на мою еду? — спросила Аннель, натягивая на рот милейшую из улыбок. А выглядеть влюблённой дурочкой, когда внутри всё клокотало от желания прихлопнуть провокатора, не самая простая из задач. — Мне, пожалуйста, двойную порцию салата с морепродуктами и творожный пудинг. Но не кладите в салат орехи — у моего мужа на них аллергия.
Девушка механически зачитала заказ и скрылась за дверями кухни.
— Мужа? — Шеф приподнял бровь и устремил на неё столь пронзительный взгляд, что её прошиб озноб от острого ощущения дежавю. Но уже в следующий момент в его глазах заплясали чертята, и он хохотнул: — Выкрутилась.
— Шеф, вы на меня какой-то зуб имеете?..
— С чего ты взяла?
— Учитывая, с какой периодичностью вы ставите меня в неловкое положение, особенно в присутствии незнакомых женщин, есть все основания полагать, что вы явно задались целью доставить мне неприятностей.
— У тебя забавная реакция, — признался он таким тоном, словно желая извиниться. Однако что-то изменить в своём поведении и не подумал. Пяти минут пройти не успело, как снова принялся отыгрывать сценку из импровизационного спектакля перед вернувшейся с вином и фужерами официанткой. Шеф посмотрел на Аннель и томным, бархатистым голосом, от которого даже у неё по рукам побежали мурашки, произнёс: — Я никогда не смотрел и не посмотрю ни на одну девушку кроме тебя.
— Вы перегибаете, — бросила она и отвернулась, не в силах выдержать его прямого взгляда.
С громким стуком на стол опустилась бутылка.
— Не было ни дня с нашей первой встречи, когда я не думал бы о тебе. Несколько лет нам пришлось провести в разлуке. И всё это время я ужасно скучал. Скучал по твоей милой улыбке, и по твоим... — он неожиданно замолк, словно не в состоянии справиться с эмоциями. Слова прозвучали слишком серьёзно. Слишком искренне. Просто не верилось, что это все ещё притворство. Сам дьявол не был настолько искусен в обмане.
Аннель сжала салфетку в руке, желая и вместе с тем боясь посмотреть на него. Вдруг не увидет того, что услышала? Но тут же осознав всю катастрофичность промелькнувшей мысли, испугалась пуще прежнего. Курт Нейпер — недосягаемая звезда, человек из другого мира, а она — не золушка. Ей не стоило и мечтать о нём.
Вонзив сильнее ногти в плоть ладони, она заставила себя повернуться к нему. Шеф выглядел немного обеспокоенным. И как только официантка с перекошенным от злости и позеленевшим от зависти лицом отошла от их столика, Аннель позволила себе прокомментировать его способности:
— Вам стоит попробовать себя в актёрстве. Такой талант пропадает.
— Злишься?
— Я всего-навсего ваша подчинённая. Я не посмею выказывать недовольство в отношении ваших поступков, насколько бы они нелепыми мне ни казались, — сухо отчеканила она и улыбнулась.
— Да ты прямо в ярости, — он рассмеялся. Жестом показал на растягивающиеся губы и добавил: — А вот эта твоя улыбочка, живущая отдельно от остального лица — выглядит по-настоящему жутко.
— Рада, что вид моих страданий доставляет вам столько удовольствия, — проворчала Аннель, игнорируя сильнее разошедшийся смех.
Шальная мысль, что она могла влюбиться в этого придурка с биполярным расстройством — не более чем секундное помешательство. Сейчас он веселый и озорной, а как дойдет до подведения итогов проверки, то под горячую руку ему лучше не попадаться. Что у него на самом деле в голове творилось — один чёрт знает.
Большую часть времени они ужинали в тишине, вернее, ела одна Аннель. Шеф несколько раз подзывал к себе официантов. Из троих работников лишь молодой парнишка, возрастом не старше двадцати лет, должным образом представился.
Книгу отзывов шеф пролистал быстро, и выражение его лица намекало, что разбор полётов у здешних сотрудников намечался знатный. И судя по обилию косяков на квадратный метр, возможно, даже завтрашнего дня дожидаться не станет.
— Пригласите подойти к нашему столу шеф-повара, — отдавая книгу, он скорее приказал, нежели попросил. Официанту если и не понравился тон гостя, то он никаким образом этого не выказал и молча ушёл выполнять поручение. — Как тебе местная кухня?
— Выше среднего. — Хоть Аннель и не доела салат, переключившись на пудинг, но готовили здесь на уровне их столовой в бизнес-центре. — По пятибалльной шкале я бы поставила три с половиной звезды.
— Я могу попробовать твоё блюдо?
— Да, конечно,
Шеф склонился над столом, ближе придвинув к ней лицо, и приоткрыл рот.
— Вы же сейчас шутите? — мрачно поинтересовалась она.
— Снимаю стресс, — подтвердил он и выпрямился. Самостоятельно наколол своей вилкой полоску кальмара и щупальце осьминога и вдумчиво прожевал. — Надо поводить тебя по хорошим ресторанам, чтобы ты перестала резинового кальмара относить в категорию: "выше среднего".
Повар не торопился к ним выходить. И коротая время за его ожиданием, шеф достал из портфеля толстую папку с отчётными документами за последние пять лет по местному филиалу. Аннель же несколько раз подзывала официантов, напоминая об их желании побеседовать с поваром. Те же в ответ просили покинуть помещение. Стрелка на часах успела перевалить за девять вечера, и они начали демонстративно закидывать на рядом стоящие столы стулья, расчищая пол для мойки.
В двадцать минут десятого в зал, наконец, вышел пухлый мужчина средних лет. Из-под высокого поварского колпака торчали очаровательные чёрные кудряшки, а под широким носом картошкой заворачивались кольцами длинные усы. Он уверенным шагом двигался прямиком к их столику, а на лице его отражалось спесивое недовольство.
— Добрый вечер. Вы хотели меня видеть?
— Вы уволены, — не отрывая глаз от документа, коротко бросил шеф и перевернул страницу.
— Что? Не понял... Кем ты себя возомнил, сопляк?
— Это господин Курт Нейпер, — представила его Аннель. — Исполнительный директор «Гестии».
— Директор?.. Прошу... прощения... То есть приношу свои самые искренние извинения! Мой тон был непозволительно груб! — бледнея на глаза, рассыпался в извинениях он, после чего блеюще поинтересовался: — Я... я могу узнать причину?..
— Конечно. Попробуйте своё блюдо дня.
Мужчина метнулся к тарелке и подхватил вилкой горку фарша. Как только тот оказался у него во рту, он замер. Не пережёвывая, не глотая, просто стоял как истукан с вытаращенными глазами. От виска к толстой шее скользнула капелька пота, и повар таки сглотнул собственный шедевр, а следом громко завопил:
— Какое чудовищное недоразумение!
— О, не стоит сотрясать воздух. Я вас уволю по статье. Мне не нужно ваше заявление.
— Умоляю вас, это поставит крест на моей карьере. Нет, на всей моей жизни.
Однако шеф уже не обращал на него никакого внимания. Он убрал обратно папку с документами в сумку и встал из-за стола, окинув ехидным взглядом оторопевших сотрудников, что снова скучковались у барной стойки.
— Молодцы! Столько нарушений в одном месте, прям на книгу рекордов тянет, — посмеиваясь, произнес он, хлопая в ладони. Но за резко оборвавшимся весельем и аплодисментами последовал ледяной тон: — Впечатляет. Правда. Я просто под глубочайшим впечатлением от вашей работы.
Аннель поднялась следом. Сфотографировала тарелку со спагетти, на фоне которой всё ещё стоял в предобморочном состоянии повар, и аккуратно перенесла «блюдо дня» в пакет с зип-замком. После чего накинула на плечо лямку своей сумки, подхватила портфель с документами и встала в шаге за спиной у шефа. Ей не было жалко местных работников, поскольку она прекрасно осознавала весь размах устроенного ими бедлама на этой точке. Прибыль даже не покрывала расходов на содержание штата. Всё и так давно шло к тому, чтобы расформировать филиал.
Неторопливо пройдя вдоль выстроившихся в шеренгу сотрудников, шеф остановился напротив официантки, принимавшей у них заказ. Он заглянул в её перепуганные глаза, наклонился ближе к уху и со сдерживаемой яростью произнёс:
— Ты совсем не соображаешь, где и как себя вести? Что это за бурные демонстрации эмоций ты нам устроила? — Его губы искривились в презрительной ухмылке: — Красавицей себя возомнила? Или, может, я тебе чем-то обязан?
Девушка крепче вцепилась в поднос, а по щекам её побежали слёзы. Может, каких-то мужчин и трогал женский плач, но к ним шеф явно не имел никакого отношения. Оплевав ядом проштрафившуюся официантку, он потерял к ней всякий интерес. Огляделся по сторонам и спокойно поинтересовался:
— Где администратор?
— У него семейные обстоятельства, — ответил бармен, поскольку остальные работники массово онемели. — Ушёл пораньше сегодня...
— Понятно, — протянул шеф с обманчиво-добродушной улыбкой. — Завтра мы вернёмся с более основательной проверкой. Даже не думайте избавляться от испорченных продуктов или выводить камеры из строя. Поверьте мне на слово, попытки меня обмануть ничем хорошим для вас не закончатся.
— Может, мне сейчас заглянуть в морозильник? — уточнила Аннель.
— Нет, сегодня мы и так переработали, — отмахнулся он и направился к выходу из ресторана. — Захвати вино.
Возвращаться к столу ей не пришлось, закупоренное горлышко слегка тронутой бутылки Шардоне уже торчало из её сумки.