Глава 20
Феи жестокие и коварные. Они волшебные, а потому им дозволено больше, чем другим. Больше танцевать, лучше питаться, угрожать. Феи красивые. Из зависти на балах их заставляют носить плащи и маски, скрывающие лица. Они имеют свои цвета, свои жесты, свои голоса, но в толпах уставших вести пьянство людей, их не различить и не разграничить индивидуальностью. Только именем. Феи пугают. В свете десятков искусственных свечей и голубого огня электричества, у гостей начинает теряться концентрация, и они сами забывают, что на их пиру все это время были феи.
— Бокалы на правый стол. Обновите шампанское, — голос наставницы громкий и властный. На кухне за крупными алыми шторами её территория силы.
Фея хватает первое, что попадается ей под руку. В нос ударяет терпкий запах спиртного и тяжёлый запах жареной пищи. Блюда на серебряных подносах выносят в зал одно за другим. Плащи и белые халаты поваров теснятся на керамической столешнице у металлических плит и столов, заставленных мисками с овощами и фруктами.
Изящный фойе встречает дорогими духами и шумными разговорами. Приходится ютиться у всех на виду, чтобы прятаться от настораживающих взглядов охраны. Тот кто нужен сидит у самой сцены с танцовщицами в обтягивающих купальниках и пышных юбках. Стать частью тоже не выйдет. Приходится ждать и учиться вокруг. Музыка забивается в уши, отвлекает от сладких духов и громких хлопков. Разговоры текут. Резкий поворот, случайное падение. Фея прикладывает руку к табличке на груди и искренне просит прощения одними лишь жестами. На разговорах табу.
— Вы Майя? Красивое имя.
Та сама не верит, потому опускает глаза под капюшон на бейдж.
— Вы почти вылили все шампанское из этих бокалов на меня.
Майя качает головой, признавая свою вину, и оглядывается. Один из охранников у дверей заинтересовано смотрит в их сторону. Это последняя возможность побывать на столь ярком событии, познакомиться с иностранцами и попробовать заграничные блюдами. Но Майе всё равно на каждого и каждую из присутствующих, всё равно на длинные столы, заставленные мясом, салатами и десертами, всё равно на бокалы, всё равно на наряды, всё равно на музыку, всё равно на золото, которым украшенные стены и на тяжелые бордовые шторы тоже все равно.
— Моё имя Эйд.
Эйд. Жиртрест без самоуважения. Эгоистичный и алчный свин, посмевший приложить руку к девушкам-служанкам. О нём, как и о других хозяевах башни, много слухов ходило и ходит. Грязных, грубых, острых. Все присутствующие здесь убиваются своими деньгами. Все они уверены, что их жизнь всегда будет похожа на сказку, а у тех, кто находится внизу, у подножья башни всегда будет похожа на пугающий кошмар. Монополия, уверенность в своих силах, владение Дафнием и власть превратили жизни сидящих на диванах в игру.
Эйд у сцены развлекается с танцовщицами. Роза, девушка, что пришла на место Маркиза понятия не имеет о научной сфере деятельности. Она пьёт пятый бокал и пытается флиртовать с правой рукой и сыном хозяина башни, хранящим Дафний на самой вершине за семью замками. Юный юноша, уверенный, что весь город перейдёт ему по наследству от высокомерного отца, как тому перешёл от деда.
Майя стискивает зубы.
Майя не уходит от Эйда. Поднимает руку и медленно проводит по своему животу так, чтобы ткань на бёдрах натянулась.
— А ты интересная мэйлийна, — цедит сквозь зубы Эйд.
Её вышвырнут из башни, не дождавшись даже реакции Эйда. И он это отлично знает. Потому мэйлийны такие лакомые кусочки, особенно для жадных мужчин во главе башни.
Майя готова играть. Майя ждет. Майя хлопает себя по груди, разворачивается и медленно удаляется в сторону лестничной клетки.
Поднос остаётся на стойке рядом с фонтаном и пышным пушистым хвостом павлина, веером расправленного в качестве картины-декора.
Майя хлопает дверью, скрывается на лестнице и оказывается в тёмном высоком пространстве несоизмеримо тянущемся и вверх, и вниз. Она наигранно смеётся, топает каблуками по ступеням и сбегает.
— Поймай меня, — кричит Майя.
— А ты любительница поиграть, — смеётся в ответ Эйд. — Ты беги, беги, Майя. Я ведь всё равно поймаю тебя.
Дверь распахивается. Ветер холодный морозит щёки и руки. Становится жарко. Майя показывает охранникам бейдж на груди — имя — пропуск к башне и скрывается в улицах и свете фонарей. Забегает за угол, затем игриво выглядывает, взмахивая ладонями.
— Я здесь, — наконец-то зовёт она, понимая, что никто кроме Эйда за ней больше не следует.
Эйд для своего веса удивительно быстр, но недостаточно, а потому Майя старается сохранять темп, чтобы её не потеряли из вида. Теперь она другая Майя, прошлая осталась в переулке с тяжелой одышкой и трясущимися руками.
Где-то на улицах сейчас Зефир занимается патрулированием. Майя молится всем богам мира, чтобы ей повезло, и они случайно не набрели на него. Ей везёт. Они выбегают из города.
Майя бежала по лесу в полнолуние. Только она и луна. Убегает шаг за шагом от диких волков и воронов в человеческих одеяниях, с каждым метром зверей становится меньше, пока не остается лишь один, заплутавший среди сухих сучков и пышнолистных дубовых стволов. Платье путается в коленях и пальцах, камни на шее стук за стуком сопровождают сбившееся дыхание.
Майя обернулась, отпуская подол в землю.
— Ты победил, — сказала она, падая на спину. Нити на шее впились в кожу, волосы перепачкались пылью и грязью, а ладони сковали потные мужские руки. Майя не вырывалась, терпеливо ждала и тяжело дышала, любуясь последним, что у неё осталось — луной и звёздами.
Тяжёлое тело навалилось. Щёлкнул спусковой крючок. Эйд застыл, так и не сумевший стянуть с Майи юбку.
— А теперь поднимайся, — бархатно произнёс Ярик.
— Ты не знаешь что делаешь, мальчик, — хрипло от алкоголя и пробежки пробормотал мужчина. Глаза его выдавали всё буйство эмоций — от гнева до страха.
— Знаю даже лучше, чем ты думаешь, — ответил Ярик, терпеливо ожидая, как Эйд поднимется на жирные ноги. Дыхание его тяжёлое и частое в лесной тишине казалось оглушающим. Майя хотела закрыть уши руками, но не смела даже поднять взгляд.
— Меня будут искать. Ни от кого не скроется мой уход с мероприятия.
Ярик лишь незатейливо пожал плечами, не желая вдаваться в подробности их плана. Уйти без охраны было глупым решением. Эйда хватятся завтрашним утром, слухи о его разгульном образе жизни давали ребятам парочку дополнительных часов на осуществление задуманного. К полудню город будет знать, что один из лидеров башни мертв. Вести посыпятся в газетные колонки как порох из револьвера. Новости заполнят город, но вряд ли кто-то будет знать больше чем «там была девушка с бейджиком, у которого переливалось имя из-за лакокрасочного покрытия — Лера, Майя, Катя, Надя, Анна, Лана, Дана, Райя... Эйд и она вместе ушли. К тому же кто-то покинул башню в районе полуночи. Охрана их пропустила».
Эйд встал на ноги, стыдливо поднимая руки вверх. Майя поднялась за ним следом, отходя к опавшему стволу. Совы ухнули над головой и разлетелись, став дымным облаком перьев.
— Видишь лопату? Теперь копай.
— Мы ведь можем договориться! Я тебя озолочу, ты ведь знаешь кто я, да? Я дам тебе всё своё золото, девушек, работу — ты станешь богатым и знаменитым.
— Копай, — отрезал Ярик, ни на секунду не сомневаясь.
Эйд посмотрел на Майю, севшую на трухлявый поваленный дубовый ствол и учащенно дышащую после бега. Он и сам тяжело дышал. Будь Ярик менее рассержен, он бы даже подумал как этот свин вообще так уверенно двигался и после имел силы прижать девушку к земле. Раз были силы, значит и копать сможет.
Майя вопросов не задавала, обо всём догадалась после сказанных Яриком слов, но почему обычным запугиванием обойтись не удалось, ей до конца ведомо не было.
— Вам же наверное заплатили за то, чтобы меня убить? У меня много врагов, вы от...
Ярик снял оружие с предохранителя и Эйд замолчал, начиная копать.
— А теперь ложись.
Майя даже успела замерзнуть, кутаясь в теплую куртку Ярика.
— Луна выглянула, — сказала Майя, поднимая глаза на небо. Что дальше делал Ярик она не видела, то и дело слыша шуршание и стук.
Верёвка в самом деле пригодилась, оставленная висеть на ветке низкорослого дуба рядом. И руки, и рот, даже ноги. От неё не осталось ничего. Похороненной под слоями земли ей оставалось гнить и ждать своего конца.
Ярик поднял руку и прислонил кольцо к глазу, обводя её краем луну.
— Не люблю перстни, хорошо, что это кольцо без камня.
— Теперь оно твоё?
— И даже покупать не надо, — новое кольцо быстрым движением оказалось на указательном пальце. — Только хорошенько помою его после. За украшениями я всё-таки слежу, как за своим лицом. Жир, грязь, кровь — ничего не останется.
Майя улыбнулась. Часть лопаты была оставлена в густой траве и сухих листьях, а черешок снят и убран, как полено, чтобы быть сожженным на заднем дворе.
Майя спрыгнула и прошла по утрамбованной земле.
— Как думаешь, что Марго приготовила на ужин?
— Надеюсь, что что-то интереснее вареной курицы. Эта курица от Бронтэ меня скоро добьёт.
Они улыбнулись друг другу, направляясь в сторону дома.
— Откуда у тебя пистолет? — с иронией, но без улыбки спросила Майя, наигранно прикрывая ладонью рот и делая вид, что ничего особенного только что не произошло.
— Одна очаровательная особа стащила его у своего папаши. Хорошо, что ты мне напомнила, надо его вернуть, — Ярик протянул ей оружие и снял с руки перчатку, которой его держал. — А это что? Павлиное перо? Настоящее?
— Да, притащила из башни, когда появилась возможность.
Майя вытащила перышко из кармана за пушистое основание и покрутила в руках, а затем предложила Ярику забрать его.
— Нет, нет, я не стану забирать такую красоту у тебя.
— Тогда я смастерю из него что-нибудь. Может приклеить его к ложке?
Ярик пожал плечами.
— Красивая ложка получится.
— Ага.
Они больше не смеялись, направляясь в сторону дома.
Луна скрылась за облаками.
***
— Что-то вы приподнялись, — Марго достала из духовки горячий хлеб. Крайне редко она выпекала кондитерские изделия. Лишь в дни когда кто-то у неё об этом просил.
Ярик бросил быстрый взгляд на сидящего за столом Бронтэ, безобидно раскладывая напротив Кироса партию в шашки. Кирос не выглядел вовлечённым. Игра была одного на один.
— Я была в башне, — сказала Майя. — Только закончили.
— Да, — улыбнулся Ярик, чувствуя, как Майя большим пальцем стирает ему грязь с щеки. — А я договорился встретить её.
— Как благородно, — съязвил Кирос.
— Я пойду в душ, — Майя сняла с себя плащ, сматывая его в один салатовый ком.
— Чистые полотенца на нижней полке под раковиной, — тут же ответила Марго, не поднимая головы.
Стоило девушке скрыться, как Ярик указал большим пальцем в сторону двери, с усмешкой обращаясь к Киросу:
— Майя такая сильная девчонка, и как ты умудрился её упустить?
А в ответ получил укоризненный взгляд Бронтэ.
— Смотри, получается мы оба наступили в одну и ту же лужу, — не сдержался Кирос, за один ход съедая сразу три фишки. — Только я не сожалею об упущенном. А ты? — он поднял взгляд и Ярик заткнулся.
— Так, — тут же вмешался Бронтэ, понимая, что ситуацию надо спасать. — У вас в среду собрание, да? Четвертый успеет к этому дню вернуться, так что Эгмонт даже не заподозрит, что мы посылали его за кирпичами. Это хорошая новость. Марго, ты согласна?
Она не откликнулась.
— Марго?
— Да, да, ты прав, — тут же исправилась Марго, натягивая на лицо улыбку и поворачиваясь на них. — Я просто задумалась. К тому же раны окончательно затянутся. Всё будет хорошо.
***
Марго не чувствовала себя живой. Ноги двигались сами по себе, стуча каблуками по отполированной плитке коридора. Крысы остерегались её, бросая насмешливые взгляды из-под кепок и шапок. Местные старались обходить стороной, подсознательно чувствуя опасность от высокой фигуры.
— Доброе утро, Маргарита, следовало дождаться моего ответа прежде чем распахивать дверь, — Эгмонт стоял напротив стола, собирая отчёты, написанные в спешке Шестым часом, что заведовал канцелярией.
Второго часа, личного охранника, за спиной Эгмонта не было.
Марго посмотрела на крысёнка, помогающего Эгмонту с документами, и с недовольством сложила руки в районе таза. Тот в спешке покинул кабинет, закрывая за собой дверь.
— А где Кирос?
— Ждёт собрание в зале. Я сказала ему, что нам с вами нужно кое-что обсудить, — ответила Марго, осматривая заваленный стол перед собой. Может быть, чего важного её острый взгляд успеет заметить.
— Позвольте спросить, — поднял брови от удивления Эгмонт, — что с вашей щекой?
Она ответила лишь вежливой улыбкой, не желая начинать затянутые разговоры, прикрепленные ложью. В кабинете находилось два человека, и оба не знали, что послужило причиной покалеченного лица. Это была игра, в которую очень не хотелось играть.
— Что ж... пойдемте в зал. Кирос беспокоится уже наверное.
Марго продолжила молчать. Ей было всё равно на руку Эгмонта, мягко сжавшую её плечо.
Больше чем о Зефире Кирос ни о ком беспокоиться не станет, подумала Марго, проходя в зал и вставая рядом с ним.
Часы заинтересовано подняли головы, всматриваясь в напряженное лицо Эгмонта над широким круглым столом. Он был лидером, богом, тем вождём, что должен был привезти всех их к власти, деньгам и признанию. Только сейчас Марго задумалась, что не могла догадаться не об одной из целей что преследовали сидящие за столом. Ей вдруг на одну секунду стало страшно интересно какими грязными приёмами все они могли воспользоваться, чтобы получить эти места, приближенные к голове крысиного стола.
Каждый из них уже вложил хотя бы малую долю своего умения, чтобы склонить одного из пятерых лидеров во главе башни города. Теперь, когда частью всей продуманной системы Эгмонта стала и Марго, ей тоже должны были уделить свою роль в игрушечном театре.
— Эй, крошка, кто тебя так? — присвистнул Четвертый, закидывая ноги на стол и издевательски вращая пальцами перед своим лицом с зажатой между ними таблеткой мухомора.
Ответом ему послужило молчание.
Первый час сидел почти напротив письменного стола, расставив толстые волосатые ноги в стороны, и перебирал в ладонях чётки. Его панама прикрывала глаза и широкие брови, но, зная Первый час, его глазами были подручные крысы, стоявшие за ним — Вольно и мальчишка ребенок с выбитым передним зубом. Детям же гораздо легче искать информацию на улицах.
Второй час, крупноголовая скала, скалился, посматривая на Марго украдкой. Она старательно делала вид, что не видит его взглядов. Он злился — это видно было по стиснутым крупным кулакам. Его правая рука — молоденькая, тощая и бледная девчонка, стоящая за спиной в спортивном лифчике и лосинах - бросила опасливый взгляд на Кироса, цыкнувшего на высказывание Шестого о важности сегодняшнего собрания.
Марго тоже посмотрела в ту сторону, но встревать в диалог не стала.
— Опять ты, — прошипел Шестой, щелкая руками за своей спиной, чтобы ему подали тряпочку для очков. — Встрял в очередное побоище и теперь ищешь защиты здесь?
Кирос молчать в ответ не стал, даже не смотря на то, что между ними сидел совсем новые Седьмой час, страшащийся вздохнуть в сторону кого-либо сидящего за столом. Он был ничем не лучше предыдущего, такой же чумазый и узколицый, готовый удрать при первом запахе жареного. Неясно почему именно он вообще получил своё место, но представили его скудно, не так как представляли Шестого.
— Мне защита не нужна, а вот тебе начать оглядываться по сторонам стоит, — в ответ съязвил Кирос, делая выпад вперёд, чтобы задеть Шестого ладонью.
— Понимай где находишься. Угрожать другим часам в присутствии Эгмонта — нарушение правил.
— Я не час, — Кирос показал неприличный жест. На этом их перепалка затихла.
Двенадцатая приоткрыла глаза, прижимая к груди плюшевого медведя. Марго мысленно прозвала ее помощника лже-Русланом, не в силах поднять взгляд на копию своей ушедшей любви.
Все семеро — Первый, Второй, Четвёртый, Шестой, Седьмой и Двенадцатая повернулись на Эгмонта стоило ему заговорить.
— У меня важные новости. У нас новый Час. Пожалуйста, назови свой номер.
Марго огляделась, подмечая потемневший взгляд Кироса, когда их глаза встретились. Нужно было немного собраться духом, чтобы наконец-то озвучить это. Точка невозврата, оставленная позади отодвинутого стула.
Марго села за круглый стол.
— Восьмая, — громко объявила Марго. — Я Восьмой час.
Кирос поднялся со стула и встал сзади. Его теплая рука легла на её плечо. Дышать стало легче.