глава 7 : Первое убийство: Кровь и страх
Лина готовилась три дня. Она следила за Соней, зная её привычки до мелочей. Соня всегда выбрасывала мусор в 22:00, спускаясь к контейнерам у подъезда. Лина выбрала ночь с дождём — холодным, беспощадным, заглушающим звуки. Она купила нож в хозяйственном магазине на углу. Продавец, пожилой мужчина с седыми усами, спросил:
— Для кухни берёшь?
— Да, — солгала Лина, пряча глаза.
Нож был острым, с чёрной пластиковой рукояткой. Она спрятала его в карман куртки и ждала. В ту ночь она стояла у подъезда Сони, под козырьком, чтобы не промокнуть. Дождь барабанил по асфальту, капли стекали по её лицу, смешиваясь с потом. Её руки дрожали, сердце колотилось. "Я не хочу этого. Но я должна. Ради него", — повторяла она про себя, как мантру. Она боялась — не только того, что её поймают, но и того, кем она становится. Её чёрные глаза блестели в темноте, отражая тусклый свет фонаря.
Соня вышла в 22:03. На ней была жёлтая куртка, капюшон скрывал волосы. Она держала чёрный пакет с мусором, напевая что-то тихо. Лина шагнула из тени, её голос дрожал:
— Соня?
Соня обернулась, её голубые глаза расширились от удивления:
— Да? Кто ты? Мы знакомы?
Лина не ответила. Она выхватила нож и ударила. Лезвие вошло в грудь, прямо под рёбра. Кровь брызнула, горячая и липкая, попала на руки Лины, на лицо. Соня закричала — высокий, резкий звук, который дождь заглушил. Она схватилась за Лину, её пальцы вцепились в куртку:
— За что?! — прохрипела она, кровь пузырилась на губах.
Лина ударила ещё раз — в шею. Кровь хлынула струёй, заливая жёлтую куртку. Соня упала на колени, её глаза смотрели на Лину с ужасом и болью. Лина ударила третий раз — в живот, лезвие вошло глубоко, разрывая ткани. Соня дёрнулась, её дыхание стало прерывистым, хриплым. Кровь растекалась по асфальту, смешиваясь с лужами, становясь тёмно-красной. Лина стояла над ней, тяжело дыша, нож дрожал в руке. Соня затихла, её голова откинулась назад, голубые глаза остекленели, глядя в пустоту.
Лина отступила, её ноги подкосились. Она смотрела на тело, на кровь, на свои руки. Её вырвало — прямо на асфальт, кислый вкус смешался с запахом железа. Она бросила нож в реку с моста, услышав глухой всплеск. Побежала домой, слёзы текли по лицу, смешиваясь с дождём и кровью. "Я сделала это для нас, Артём. Для нас", — шептала она, задыхаясь. Дома она содрала одежду, замыла руки с хлоркой, пока кожа не покраснела. Но запах крови остался — в её ноздрях, в её мыслях.