Глава 15. В плену собственных чувств
Анна
В ушах шумело. Чужая рука сжала моё горло, не позволяя вдохнуть. Мой мозг рефлекторно пытался обработать, что происходит. Осознание, осознание, осознание, пока я, задыхаясь, пыталась вырваться, уйти. Зрение застилала лишь темнота. То, чего я больше всего боялась, воплотилось перед глазами.
— Хватит, Анна. Пожалуйста, — прошептал Джеймс, не опуская руки. Голос его звучал умоляюще, но хватка лишь усилилась. Я задыхалась, буквально ловя ртом воздух, царапая его руки, но цепляла лишь пустоту. Мои руки ударили по его груди, и он вздрогнул, хотя рука, железной хваткой обхватившая моё горло, не дрогнула. И когда сознание уплывало от меня, я почувствовал, как хватка слабеет. Он разжал руку, и я, согнувшись, упала, цепляясь руками за горло и жадно глотая воздух.
Он опустился на колени рядом со мной, его тень казалась огромной и угрожающей. Я чувствовала, как моя грудь вздымается, как я страдаю от каждой секунды, проведенной вблизи него. Он дотронулся до моих рук, и я почувствовала, как моя кожа горит, как будто я коснулась огня. Я чувствовала, как страх проникает в мои вены, как он застревает в горле.
— Анна... — дрожащим голосом произнес Джеймс. Его глаза были темными, они будто поглощали весь свет вокруг нас. В них отражались дьявольские огненные желания, которые были совершенно чужими мне, пугали меня своими зверскими проявлениями. — Ты моя жена. Помнишь?
Я отвернулась, стараясь не смотреть на него. Осталось лишь одно желание: исчезнуть. Исчезнуть навсегда. Но я была здесь, прикованная к этому полу, пленницей собственного страха.
Его пальцы скользнули по моему лицу, зацепив щеку. Я вздрогнула, с трудом втянув воздух.
— Не отворачивайся, Анна. Я хочу видеть тебя, мою жену...
За глупыми словами поступили грубые действия. Он схватил мой подбородок и резким движением развернул мое лицо к себе. Пристально посмотрев в мои глаза, как бы боясь упустить в них что-то, он коснулся моих губ. Все мое тело напряглось, когда он намеренно нарушил мои границы, когда нарушил правила игры.
— Ты моя, — прошептал он, и я почувствовала, как его язык начал ласкать мои губы, и проникать внутрь, углубляя поцелуй.
Я оторвала свой рот, с трудом втягивая воздух.
— Нет, — вырвалось из меня, но он не послушался. Он продолжал, и я чувствовала, как с каждой секундой теряла контроль все больше. Страх был единственным моим компаньоном, единственным другом, которого я держала рядом.
Он легонько надавил на мои бедра, сдвигая их ближе к себе. Его запах — жажда, похоть, влага — обволакивал меня, как волна, толкая меня вперед. Я пыталась оттолкнуть его, но он удерживал меня, крепко сжимая за талию. Я могла только гневно отталкивать его, но мои усилия были бесполезны.
Его рука скользнула по моей одежде. Я задыхалась от ужаса, от того, что не могу защитить себя. Резким движением он разорвал мою рубашку, несколько пуговиц отлетели в стороны, обнажая мою кожу.
— Анна...
Я молчала, не знала, что сказать, не знала, как его остановить. Он дотронулся до моей груди, прокрутив пальцами мой соком, и я почувствовал, как моя грудь начала дрожать, как моя кожа стала влажной.
— Ты моя, — повторил Джеймс, целуя мою шею, которая была покрыта следами от его пальцев. Мне хотелось стереть воспоминания о боли и стыде, которые он причинил мне раньше. В его руках я была пленницей. Теперь я был лишь объектом его желаний, его игрушкой, с которой он мог делать все, что хотел.
Джеймс продолжал свои действия, не обращая внимания на мое сопротивление. Его руки скользили по моему телу, оставляя жаркие следы на коже. Я чувствовала, как его дыхание стало все более тяжелым, как его член напрягся в штанах. Он опустился ниже, целуя мои ключицы. Я почувствовала его пальцы, которые сжимали кожу на моей талии, и мое тело содрогнулось.
— Нет, это неправильно... — прошептал я, но мой голос предательски дрожал. Он не слушал меня. Он хотел, и я была вынуждена подчиниться его воле, поскольку он был сильнее меня. Я чувствовала, как он раздвигает мои ноги, как он открывает себе путь ко мне. Моя кожа была распалённой и жаждала контакта. Я была добычей, а его язык и губы были охотниками, которые то и дело провоцировали табун мурашек по моему телу. Я чувствовала, его вожделение, его похоть и власть надо мной.
Его прикосновения вызывали во мне волну гнева и разочарования в себе. Джеймс был настойчив, словно пьяная собака, цепляющийся зубами за любую тряпку, которая окажется на пути. Я пыталась от него отвернуться, отодвинуться, дать ему понять, что не хочу этого, что его действия вызывают лишь отвращение. Руки мои бились как птичьи крылья, беспомощно пытаясь разбить эту живую стену, которая окружила меня. Но он крепко держал меня, уверенный в своей силе. В какой-то момент я почувствовала, что больше не могу терпеть, что эта ситуация перешла все границы приемлемого. С криком беспомощности я ударила его открытой ладонью по лицу, надеясь привести в чувства. Он ослабил хватку, растерянно вытаращившись на меня. В это мгновение я воспользовалась моментом, когда он был безоружен, и выпутавшись быстро приблизилась к кухонному столу. Растерянным взглядом я пыталась найти хоть что-нибудь, чем могла бы защитить себя от этого монстра, коим раньше был мой муж. Мои руки судорожно пытались ухватить первое попавшееся под руку. Я схватила нож для нарезки мяса, лежавший в тарелке, и уже была готовая использовать как оружие, если потребуется. Но Джеймс слишком быстро среагировал, и прежде, чем я успела даже подумать, он уже стоял рядом, схватив меня за волосы и резко прижав лицо к столу.
Я ощутила резкий прилив боли, от столкновения, а рука разжалась, роняя нож на пол.
— Анна, ты решила побыть плохой девочкой? — Он продолжал держать мою голову, надавливая рукой.
— Ты должна желать того, чего хочет твой мужчина. Ты же любишь меня? — Я чувствовала, лежа щекой на холодной поверхности, как дрожит мое тело, а мысли судорожно кружатся в голове.
Джеймс медленно склонился надо мной, его горячее дыхание обжигало мою кожу. Его губы соскальзывали по моей шее, оставляя следы огненных прикосновений.
— Ты должна любить и повиноваться. — сказал он, отрываясь от моей шеи.
Я не знала, что сказать, но я чувствовала, как внутри меня тошнило, как я была готова бросить все, что я когда-то любила, что я была готова отречься от себя. Я чувствовала, как моя психика начала разрушаться, как в ней возникло чувство бессилия, которое растет и растет, заявляя о себе с каждой секундой.
— Прошу...
— Что? — спросил он, его голос звучал, словно он радовался моей отчаянности.
— Пожалуйста, Джеймс... — прошептала я, мой голос надломился от страха. — Не делай этого...
— Почему? — Спросил он, будто не понимая, что происходит. — Ты разве не желаешь своего мужа?
Моя голова начала болеть от того, что я не могла найти слов, которые могли бы остановить это, остановить его.
— Я не хочу... — наконец, вырвалось из меня, и я почувствовала, как слезы стекают по моим щекам. — Я не хочу быть твоей женой...
Он засмеялся, и это звучало для меня, как последняя капля, проломившая мою душевную стену.
— Ну, что же, если ты не хочешь быть моей женой, то можешь быть моей любовницей, — сказал он, и я почувствовала, как он начинает раздвигать мои ноги. — Ведь это лучше, чем быть моей женой, не правда ли?
Я поняла, что в этом мгновении не имею выбора, поняла, что потеряла все, что было мне дорогим, включая саму себя. С этого момента моя жизнь никогда не будет той же, что была до сегодняшнего дня.
— Ты так прекрасна, когда дрожишь, — презрительно усмехнулся он, слова капали медовым ядом с его губ. Паника душила меня, делая мое дыхание поверхностным и неистовым. Мое горло сжалось, крик застрял внутри, когда первый толчок застал меня врасплох.
Он был жесток, словно животное, брал то, что хотел, не заботясь и не беспокоясь о моем комфорте. Каждое движение посылало волны агонии через мое тело, слезы текли по моему лицу.
— Блядь, — прорычал он, его хватка крепче впилась в мои бедра, оставляя бордовые царапины от ногтей. — Ты так хороша.
Но в этом не было никакого удовольствия, только беспомощность и унижение. Я чувствовала себя использованной, мое тело больше не принадлежало мне. Стол скрипел под нами, угрожая прогнуться под его быстрыми движениями.
С каждым толчком он все сильнее терялся в каком-то извращенном экстазе. Я же оказалась в ловушке кошмара, неспособная избежать адской реальности его прикосновений. Я пыталась заблокировать ощущения, сосредоточившись вместо этого на чем угодно, что могло бы отвлечь меня от ужаса, разворачивающегося передо мной.
Время, казалось, замедлилось, каждая прошедшая секунда была вечностью мучений. Пока он продолжал вбиваться в меня, я чувствовала, что слабею, мои силы уходят с каждым толчком. Наконец, к счастью, это закончилось. Он рухнул на меня, его грудь вздымалась, когда он переводил дыхание.
Но это еще не конец. Он перекатил меня на спину, его глаза остекленели от похоти, когда он уставился на меня сверху вниз.
— Посмотри на меня, — потребовал он, его голос надломился. — Ты навсегда останешься моей, запомни!
Я могла только смотреть на него, мое зрение затуманилось слезами, моя душа была разбита тем, что он сделал. Я кивнула, не в силах сформулировать хоть слово, не говоря уже о том, чтобы отрицать истинность его заявления.
Джеймс отстранился и довольно ухмыльнувшись, ушел на второй этаж, видимо для того, чтобы принять душ. Когда его шаги стихли, комната казалась поглощенной тишиной, в которой звенела только боль. Я оставалась неподвижной, чувствуя, лишь пустоту, поглотившую меня. Он оставил меня там, раскрытую и обнаженную, сломанную оболочку женщины, несущую шрамы его одержимости. Воспоминание об этой ночи будет преследовать меня вечно, постоянно напоминая о глубине человеческой порочности. Я знала, что никогда не смогу быть прежней, потому что я была непоправимо испорчена, отмечена жестокостью чужого желания.
Медленно переведя взгляд в сторону, я посмотрела в панорамное окно. Городские огни и шум, кажется, затихли, намекая что близится глубокая ночь, а значит и новый день.
Я медленно села на столе, пальцы бессознательно коснулись рубашки, которая сползла с плеча, но я не спешила её поправить. Горячие слёзы, высохли, оставив за собой солёные следы и пустоту, пронизывающую до костей.
Словно по инерции, я медленно сползла со стола. Пол был холодным под ногами, но это ощущение было едва заметным среди нарастающего онемения. Я натянула рубашку обратно на плечо, не заботясь о том, что она оставалась расстёгнутой, почти не прикрывающей уставшие тело. Пустой взгляд скользнул по комнате, отмечая обыденные предметы — всё казалось таким обычным и в то же время чужим.
Шаги привели меня к панорамной двери, ведущей на террасу. Холодный воздух окутал кожу, когда я открыла дверь, став в проём. Ночной город простирался передо мной, огни мерцали, как далёкие звёзды, равнодушные к боли и хаосу, что разрывали меня на части.
На маленьком столике лежала моя пачка сигарет. Я медленно взяла её, чувствуя под пальцами знакомую шероховатую поверхность. Достала сигарету и поднесла к губам, с первого раза не сумев подкурить. Вторая попытка оказалась удачнее, и я вдохнула горький, обжигающий дым, который слегка отозвался болью в лёгких, но в то же время приносил странное, отчаянное спокойствие.
Сигарета дымилась в моей руке, а я смотрела в пустоту, будто искала ответы на вопросы, которые были слишком болезненны, чтобы задавать их себе.
Дым медленно стелился вдоль моих пальцев, завиваясь тонкими нитями, прежде чем раствориться в холодном воздухе. Я не замечала вкуса сигареты, лишь ощущала едкий горький привкус отчаяния, который просачивался во всё существо, будто бы пропитывал каждую клетку моего тела. Город передо мной продолжал жить своей жизнью: редкие машины, мерцающие огни окон, звуки далёких голосов. Они казались частью другого мира, недосягаемого, чужого, к которому я больше не принадлежала.
Стоя в дверном проёме, я смотрела в ночь, застывшая между реальностью и бесконечной пустотой внутри. Казалось, время остановилось, вытягивая минуты в часы. Никто не знал о том, что произошло. Никто не увидит, как я стою здесь, почти обнажённая, уязвимая и разбитая.
Рука, державшая сигарету, слегка подрагивала, и я вдруг поняла, что слёзы снова катятся по щекам, тихие, беззвучные, но сжигающие не хуже огня. Я провела ладонью по лицу, смазывая солёные дорожки, и в этот момент заметила телефон Джеймса на столике в гостевой. Сердце замерло на мгновение, а потом забилось быстрее, с болезненной силой, словно пытаясь пробить грудную клетку.
Я затушила сигарету о металлический подлокотник кресла, оставляя след, который уже через секунду казался ничтожной деталью. Шаги к столу казались слишком громкими в тишине. Взяв телефон в руки, я впервые почувствовала толчок чего-то, похожего на надежду или хотя бы решимость.
Пальцы дрожали, когда я набирала номер. Один гудок, второй. Адреналин захлестнул меня, вытесняя всё — и боль, и страх, и смирение. Всё это время казалось, что стены квартиры сдавливают меня, но теперь я слышала шаги, медленные и тяжёлые, эхом раздававшиеся с лестницы.
Джеймс появился в лестничном проёме, его мокрые волосы небрежно падали на лоб, капли воды стекали по шее и плечам. Его взгляд сначала был безразличным, как у человека, поглощенного своими мыслями, но затем он заметил меня с телефоном в руках. Глаза сузились, вспыхнув недоверием что заставило меня застыть на месте.
— Что ты делаешь? — его голос звучал угрожающе спокойно, и это спокойствие пугало больше, чем крик.
Я почувствовала, как пальцы сжимаются вокруг телефона, оставляя следы пота на холодном корпусе. В этот миг, когда секунды растянулись в вечность, я поняла, что любое движение может стать роковым.
— Анна, — он сделал шаг вперёд, и я ощутила, как страх вновь сковал меня, не позволяя ни выдохнуть, ни сделать шаг назад.
— Ничего, — мой голос был тихим, почти неузнаваемым. Я опустила телефон, но он уже видел всё, видел номер на экране. Его лицо стало жёстким, словно камень.
— Ты пыталась... — он замолчал, сжав челюсти так, что они побелели. Молчание между нами натянулось, как струна, готовая лопнуть в любую секунду. В этот момент я осознала, что пути назад нет.
Джеймс подошёл ближе, его дыхание было тяжёлым и резким, словно он боролся с порывом, который мог сорваться в любую секунду. Я смотрела на него, но не видела, будто всё передо мной заволокло туманом. Сердце билось неровно, болезненно, в ушах стучало. Он протянул руку и схватил меня за запястье, вырывая телефон с такой силой, что я едва удержалась на ногах.
— Ты думала, что сможешь от меня избавиться? — прошептал он, стиснув телефон так, что, казалось, вот-вот раздавит его. — Серьёзно? — на его лице появилась кривая усмешка, в глазах мелькнуло что-то безумное.
Я молчала. Слова застряли в горле, каждая попытка что-то произнести оборачивалась удушающим комом. Его пальцы впились в мою руку, и я инстинктивно попыталась освободиться, но хватка была железной.
— Полиция? — Джеймс бросил телефон на стол, и звук удара резанул по нервам. — И что бы ты им сказала?
Я стояла, словно в застывшем кадре, не в силах даже дышать.