Часть 7: Когда стены шепчут
«Я стал зависим от тебя вновь»
«Одним выстрелом»
-Pussykiller
Комната снова пахла им.
Нет... не той комнатой, где я спала последние дни, запутавшись в чужом аромате, пропитанном властью, угрозами и чем-то мучительно притягательным. Этой комнатой пах весь дом. Всё здесь носило на себе этот невидимый след Саши Бланта. Он был повсюду — в воздухе, в тяжёлых шторах, в гладкой прохладе мраморных плит, в шелесте страниц на столе. И даже в тишине, которая умела быть здесь громче любого крика.
С тех пор, как я спасла того мужчину, прошло несколько дней.
Дом изменился.
Я это чувствовала кожей, спиной, дыханием.
Каждое движение охраны стало чуть нервнее. Каждый взгляд чуть острее. Я видела, как пальцы их ложатся на кобуру чаще обычного, как взгляд скользит по мониторам быстрее, как кто-то из хакеров в серверной начал оставаться допоздна.
Они боялись.
Что именно — я тогда ещё не знала.
Но это чувство пропитало всё, как туман, опустившийся на крепость перед бурей.
Я снова сидела у окна.
Ладонь, как всегда, прижата к стеклу. Его прохлада — единственное, что не меняется в этом доме. За окном ветер гонял пыль по двору. Листья поднимались спиралью, исчезая за углом здания. Было тихо. Даже слишком.
В груди что-то странно сжалось.
Я уловила в этой тишине — тревогу.
В этом доме так не бывало. Даже когда я спала, даже когда оставалась одна в комнате — снаружи всегда были шаги, переговоры, шорохи.
А сейчас — ничего.
И тут я услышала — бег.
Сначала отдалённый, будто по коридору далеко внизу. Потом ближе.
Громкие, срывающиеся шаги.
Щёлкнула рация.
— Проблема с системой! Бланту доложить немедленно!
Я затаила дыхание.
И поняла.
Что-то случилось.
Эти люди никогда не оставляли посты. Никогда не кричали вот так, на бегу. Их учили быть тенью. А сейчас... паника. Я слышала её в голосе.
Любопытство обожгло изнутри.
Я знала, что должна остаться в комнате. Здесь — моя безопасная клетка.
Но... я так долго пряталась.
Так долго играла роль, что сама начала в неё верить.
А сейчас... я почувствовала себя собой.
Не девочкой в неволе.
Не беззащитной пленницей.
Я поднялась.
Тихо, почти бесшумно, как тогда, в детстве, когда кралась по лестнице мимо спящих взрослых, чтобы ночью сесть за отцовский компьютер.
Я выглянула в коридор.
Он был пуст.
Пахло металлом. Тонким электрическим запахом озона, который всегда остаётся после перегрева проводки. Где-то мигал светодиод.
Я пошла.
Шаги были неслышны.
Я знала, куда ступить, чтобы половицы не скрипнули.
Как дышать, чтобы не выдать себя.
Спустя пару поворотов я оказалась у двери, которую давно заприметила — одна из тех, куда всегда заходили только в чёрном. Она вела в серверную, где стояли мониторы, консоли, системы безопасности.
Я знала такие комнаты.
Знала, как они пахнут — пластиком, горячим металлом, озоном и кофе, который пьют ночами без остановки.
Дверь была приоткрыта.
Это было странно.
Я сделала шаг.
Заглянула внутрь.
Комната опустела.
Мониторы мигали, показывая хаотичные строчки кода и аварийные окна.
Системы защиты — сбиты.
Кто-то — или что-то — взломало их сеть.
На полу валялись наспех брошенные наушники, кружка опрокинута, по поверхности стеклянного стола расплывалась тёмная лужица кофе.
Я сделала вдох.
Глубокий.
Тяжёлый.
И тут во мне что-то включилось.
Словно по команде.
Как тогда, у раненого.
Всё исчезло.
Я больше не думала, не боялась.
Я просто... была собой.
Я зашла.
Присела к столу.
Взяла клавиатуру.
Руки скользнули по кнопкам.
Всё — на автомате.
Каждое движение — как дыхание.
Вот системный вход.
Вот защищённая сеть, которую они считали нерушимой.
А вот — бреши, как чёрные пятна на белом листе.
Я начала работать.
Пальцы летели по клавишам.
Глаза скользили по коду, на лету выхватывая ошибки, дыры, оставленные в спешке.
Я восстанавливала связь, ставила заглушки, меняла IP-пути, закрывала порты.
Заполняла бреши.
Словно штопала огромную сеть.
В какой-то момент я почувствовала — как тепло от мониторов касается кожи. Как лёгкий озноб бежит по спине.
Я слышала только собственное дыхание.
Больше — ничего.
Время будто замедлилось.
Мир сжался до этой комнаты.
Я не знаю, сколько это длилось. Может, минуту. Может, вечность.
И вот — всё.
Система снова стала единой.
Все каналы — закрыты.
Всё — под контролем.
Я не оставила следов.
Ни одной зацепки.
Я даже добавила кое-что своё.
Маленькую, почти невидимую защиту.
Такую, что если кто-то попробует взломать это снова — система сама себя перекроет, отключив доступы извне.
Я улыбнулась.
Впервые — по-настоящему.
Откинулась на спинку стула.
Оглядела комнату.
И поняла — пора.
Я выскользнула так же тихо, как пришла.
Никто не заметил.
Шаги всё так же сновали где-то вдалеке.
Вернувшись в комнату, я прикрыла за собой дверь.
Села обратно к окну.
Ладонь — на холодное стекло.
И в этот момент я снова стала той девочкой, которой меня здесь видят.
Беззащитной.
Спокойной.
Я слышала, как охрана вернулась.
Как суетливо заходили в серверную.
Как кричали в рации.
— Не пойму... всё чисто! Само восстановилось!
— Это невозможно...
— Я проверю!
Я слышала эту панику.
И знала — никто не найдёт.
Только один человек мог.
И я знала — Саша Блант это увидит.
Но не сейчас.
Позже.
Когда наступит ночь.
Когда он зайдёт ко мне.
Когда сядет напротив.
Когда его пальцы коснутся моего подбородка, заставляя смотреть в глаза.
А я — снова буду молчать.
Пусть думает.
Пусть ищет.
Пусть ломает голову.
Я умею ждать.
Лучше всех.
Вечер опустился на особняк тяжело, как мокрое покрывало.
Воздух наполнился терпким ароматом гари — где-то жгли сухую траву. Ветер тащил в окна запах тлеющей древесины, смешивая его с уже привычным для меня запахом камня, старых стен и чужого парфюма.
Я сидела у окна, как всегда.
Будто никуда не выходила.
Будто ничего не случилось.
На вид — спокойная, покорная, забытая.
На деле — я ждала.
Я чувствовала его приближение задолго до того, как раздался первый шаг.
Так бывает, когда организм запоминает чей-то ритм, походку, способ двигаться.
Саша Блант не ходил — он появлялся.
Глухой стук каблуков по полу.
Медленный.
Выверенный.
Так ходят только люди, которые уверены, что этот дом — их. Что каждый, кто здесь — их собственность.
Замок щёлкнул.
Дверь открылась.
Комната мгновенно наполнилась тем самым ароматом, от которого у меня всегда разом стягивало грудь. Смесь тёплого табака, тяжёлых специй, кожи и чего-то пряного, почти ядовитого.
Пахло... Блантом.
Я не обернулась.
Пусть подойдёт.
Шаги.
Медленно.
По ковру.
Затем — ближе.
Аж пока я не почувствовала, как воздух рядом стал гуще.
Он стоял совсем за моей спиной.
Я медленно, лениво повернула голову.
Сделала вид, что только сейчас заметила.
— Ты пришёл, — без вопроса.
Словно констатировала очевидное.
Он не ответил сразу.
Только смотрел.
Его глаза... прозрачные, холодные.
И в то же время — цепляющиеся, как ледяные крюки.
Я выдержала этот взгляд.
А потом он заговорил.
— Странный день, — тихо, глухо.
— Бывает, — я едва заметно пожала плечами.
Он обошёл меня, сел на край стола.
Рядом с окном.
Так, чтобы я была вынуждена смотреть на него снизу вверх.
В руках у него был планшет.
Тот самый.
Тот, что он давал мне.
— Интересно... — он медленно листал экран, не отрываясь от меня взглядом.
— Что именно? — голос мой был мягкий. Спокойный. Даже ленивый.
Пусть думает, что я не понимаю.
— Знаешь... у нас сегодня была небольшая проблема, — сказал он, понизив голос. — Система безопасности легла. Кто-то взломал.
Я молча кивнула.
Пусть говорит.
— А потом... когда все бегали... — он чуть склонил голову, наблюдая за моей реакцией. — Всё вдруг... наладилось.
Само.
Так вот... — он поднял планшет, повернул его экраном ко мне.
На записи с камер — я.
В серверной.
За клавиатурой.
Я медленно, без единого вздрагивания посмотрела на экран.
А потом — на него.
Улыбнулась.
Очень спокойно.
— Видимо, у тебя в доме завелась мышь, — тихо сказала я.
— Или — крыса, — добавил он, пристально вглядываясь в меня.
Я чуть склонила голову, делая вид, что думаю.
— Думаешь? — мой голос был почти ласковым.
— А что ты там делала? — его голос стал ниже, почти шёлковым. Но я уже слышала в нём сталь.
Я медленно провела пальцем по подоконнику.
— Знаешь... — начала я, всё так же не отводя взгляда, — когда я вижу, как взрослые мальчики начинают носиться и паниковать, у меня... профессиональная деформация.
— Какая ещё... деформация?
— Я не люблю бардак, — сухо бросила я. — И не люблю, когда кто-то оставляет двери открытыми. Это... неосторожно.
Я видела, как у него чуть дёрнулся уголок губ.
Он понял.
— Значит... ты это сделала? — вопрос без вопроса.
Просто холодное утверждение.
Я медленно выдохнула.
— Я? — я сделала удивлённое лицо. — Саша, я же всего лишь стоматолог, — с едва заметной усмешкой.
Тишина повисла густая.
Словно комната наполнилась дымом.
Я подняла глаза.
В них — ничего, кроме ледяного спокойствия.
Он внимательно смотрел на меня.
А потом сказал почти шёпотом:
— Ты начинаешь мне нравиться.
Я склонила голову.
— Осторожнее, Блант, — я позволила себе чуть усмехнуться. — От симпатии до слабости — один шаг. А ты не из тех, кто может позволить себе такую роскошь... верно?
Он прищурился.
— Ты слишком много знаешь для «простой стоматологички».
Я наклонилась вперёд.
Так, что между нами осталось всего несколько сантиметров.
— А ты слишком уверен, что всё знаешь про людей, которых держишь рядом, — прошептала я, глядя ему прямо в глаза.
Он замер.
Глаза сверкнули.
— Опасная игра, малышка, — прошипел он.
Я откинулась на спинку кресла, снова глядя в окно.
— Самую любимую партию я ещё даже не начинала, — бросила я тихо.
Он встал.
Молча.
Медленно подошёл к двери.
Остановился на секунду, не оборачиваясь.
— Смотри, не сломайся.
— Я умею ждать, Блант, — отозвалась я спокойно. — Терпение — самый недооценённый талант. А я в этом... мастер.
Он ушёл.
Запах его духов медленно выветривался.
Я осталась одна.
Дверь закрылась мягко, почти беззвучно.
Воздух всё ещё держал на себе его запах — тяжёлый, терпкий, с пряной горечью кожи и табака, будто невидимая плёнка осела на все поверхности. Даже на мою кожу. Даже на волосы. Даже внутрь.
А я...
И впервые за долгое время чувствовала внутри странную, сладкую дрожь.
Я сделала первый ход.
И знала — эта партия будет моей.
Я сидела в кресле.
Не шевелясь.
Пульс медленно возвращался в норму, но где-то в глубине, под рёбрами, всё ещё билось странное чувство.
Что-то между сладким азартом и ледяным, холодным спокойствием.
Такое бывает...
Когда ты точно знаешь — выиграла первый раунд.
Я смотрела в окно.
Темнота там была густая, вязкая, как расплавленный воск. Вдалеке двигались огоньки — патруль. Их было больше, чем обычно.
Я слышала, как внизу, в доме, кто-то говорил приглушёнными голосами.
Они суетились.
Боятся.
А я — нет.
Я мысленно повторила в голове каждый его взгляд, каждое движение бровей, уголков губ, каждую паузу в словах.
Саша Блант — человек, привыкший читать других.
Он слушает не только слова.
Он ловит тишину между ними.
Он понял.
Но не всё.
Он почувствовал, что я опаснее, чем казалась.
Что я не совсем то безобидное существо, каким ему так хотелось меня видеть.
Он заметил — но пока не знает, до какой степени.
Это хорошо.
Нельзя показывать сразу всю игру.
Я умею прятать карты.
Лучше всех.
Я вспомнила его взгляд, когда я склонилась к нему ближе.
Холодный.
Но в самой глубине — короткая, едва заметная искра.
Не раздражения.
Не страха.
Интереса.
Именно его.
А это куда опаснее.
Я могла бы сейчас рассмеяться.
Но не стала.
Вместо этого медленно встала с кресла, подошла к зеркалу.
Посмотрела на своё отражение.
Та же я.
Та же тёмная футболка.
Те же волосы, небрежно собранные в низкий хвост.
Те же руки.
На пальцах ещё оставались лёгкие тени от раннего ремонта системы.
Запах металла.
Липкий холод пластика.
И кровь.
Я всё ещё помнила её на коже, под ногтями.
Не ту, что я спасала тогда...
Другую.
Мою собственную.
Из другого времени.
Я коснулась пальцами губ.
Он сказал:
„Ты начинаешь мне нравиться"
Слабый ход, Блант.
Если бы ты знал, как много людей начинали с этого...
А закончили одинаково.
На полу.
Лицом вниз.
Я развернулась от зеркала.
Комната снова казалась душной, обволакивающей.
Тяжёлые шторы будто прижимались к стенам, шептали.
«Жди.»
Я умела.
Я медленно подошла к столу.
Планшет всё ещё лежал там.
Саша забыл его или... оставил нарочно?
Это тоже было частью игры.
Я включила его.
Проверила.
Ничего полезного.
Ни паролей, ни доступов.
Пусть.
Он теперь знает, что я могу, но всё равно пока недооценивает.
Это — лучшее.
Пусть будет уверен, что я зарылась обратно в своё кроличье логово.
А я тем временем — вырою под ним тоннель.
Я закрыла планшет.
Усмехнулась.
Едва заметно.
Всё только начинается.
Теперь мне нужно было запомнить, как быстро среагировала охрана, кто куда бежал, сколько времени прошло от сбоя до их прихода.
Я уже прикинула — около трёх минут.
Провал.
Для такой системы — непозволительно.
А значит — их слабость стала моей силой.
Он дал мне место на доске.
Я в игре.
Я присела на подоконник, прижала холодную ладонь к стеклу.
Там, внизу, мелькнул силуэт.
Наверняка очередной пост.
Бесполезный.
Я прикрыла глаза.
Он сказал — „опасная игра".
Ошибся.
Это моя территория.
Я — игра.
Пульс снова стал ровным, мысли — чистыми.
Мне осталось только дождаться момента.
И когда он придёт — я буду готова.
Умею.
Как никто.
Я прикрыла глаза.
И на долю секунды — я снова была там.
В старом подвале на окраине города.
Сырая стена, пахнущая плесенью и ржавчиной.
Металлический стол, облупленный, с прожжённым краем.
Мой первый ноутбук...
Старый, облепленный наклейками, с клавишами, стёртыми от бесконечных ночей.
Я помнила, как пальцы сами находили нужные комбинации.
Щёлк.
Щёлк.
Щёлк.
Каждое движение точно выверено.
В голове — только ровный механический ритм.
Я помнила запах — старого пластика, горячего железа.
И вкус дешёвой колы, которой я заливала пересохшее горло, не отрывая взгляда от монитора.
Я могла сидеть так часами.
Никто не знал.
Никто не видел.
Это было только моё.
Первый взлом.
Глупый, почти детский.
Но тогда, в темноте, когда экран мигнул долгожданным "Доступ получен", — я поняла.
Вот оно.
Это моё.
Терпение.
Ждать, пока защита не дрогнет, пока человек не сделает ошибку.
Не сразу, нет.
Сначала пустить ложный след, потом убрать улики.
Врезать один фальшивый IP, потом второй, третий.
И только в последнюю секунду — нанести удар.
Я училась быть невидимой.
Убирала за собой.
Затирала следы.
Знала, когда остановиться.
Когда поддаться.
Когда уйти.
Меня никто не ловил.
Не потому что я была быстрой.
А потому что я умела ждать.
И выбирать момент.
Я помнила, как научилась обходить ловушки не силой — вниманием.
Один маленький пробел, одна забытая строка кода...
Люди всегда ошибаются.
Я — нет.
Память уводила глубже.
В те времена, когда я тренировалась не на компьютерах.
А на людях.
Я слушала.
Смотрела.
Запоминала.
Каждое слово, каждый нервный тик, каждую едва заметную дрожь в голосе.
Там, в той жизни, это спасало мне шею.
А потом — стало привычкой.
Я снова услышала голос — не Сашин.
Тот, давний.
Грубый, с сипотцой.
„Промедлишь — труп."
Я не промедлила.
Никогда.
Руки помнили, как держать лезвие.
Глаза — как не моргать, когда кровь льётся слишком быстро.
Ум — как выстраивать всё так, чтобы никто ничего не понял.
Даже я сама.
Я отстранилась от окна.
Открыла глаза.
Снова здесь.
Снова в этой комнате, пропитанной дорогим табаком, кожей и холодной, выверенной жестокостью.
Здесь я чужая.
И именно это делает меня сильнее.
Саша не знает.
Он чувствует — да.
Но ещё не видит.
Я могу быть мягкой.
Послушной.
Сломанной.
Пусть.
Он не знает, что во мне давно живёт та, что собирала по кускам сложные системы, вышибала из памяти последние пароли, ломала чужую уверенность, как карточные домики.
Та, кто умеет ждать.
Я усмехнулась.
Это всё ещё моя игра.
И я всё ещё веду.