Финал
Дом Даниэля гудел, как раненый зверь. Стены впитывали запах крови и пороха, а воздух вибрировал от невысказанных обвинений. Чейз и его люди втолкнули Киллиана и Уиллса в подвал, их шаги эхом отдавались по лестнице, словно отсчёт до казни. Мы вчетвером — я, Элис, Джейк и полуживой Даниэль — застыли в прихожей. Его рука дрожала на моём плече, пальцы впивались в кожу, будто он боялся, что ветер из распахнутой двери унесёт его последние силы.
— Ты уверена? — Элис бросила взгляд на лестницу, ведущую вниз. Её голос звучал хрупко, как лёд на весенней реке.
— Нет, — Ответила я, сдирая с руки засохшую кровь. — Но мы не оставим им шанса соврать ещё раз. Прежде, чем они отправятся за решетку, мы вытащим из них всю информацию, которая не дает собрать нам пазл воедино.
Даниэль попытался выпрямиться, но споткнулся. Джейк подхватил его под руку, лицо его было бледным под слоем грязи.
— Эй, герой, — Хрипнул Джейк, — Держись. Тебя ждёт триумфальное падение на кровать после этого цирка.
Даниэль хмыкнул, но в глазах — только пустота. Как будто Уиллс выжег в нём всё, кроме жажды ответов.
Друзья помогли довести мне его до комнаты, видимо, раны, которые он получил в этом сражении, оказались серьезней, чем я думала. Он еле шел, хоть и старался изо всех сил.
Вода текла по его спине, смывая кровь и пепел, превращаясь у моих ног в розоватые лужицы. Я стояла за ним, мочалка в руке дрожала, будто весила тонну. Его тело — знакомое до каждой царапины — сейчас казалось хрупким, как старый пергамент.
— Дай... — Я коснулась его плеча, и он вздрогнул, словно мои пальцы были раскаленными углями. — Дай мне помочь.
Он не обернулся, лишь кивнул, уронив голову. Мочалка скользнула по его коже, осторожно, будто я стирала не грязь, а память о том, как я кричала, когда он рухнул на землю без сознания. Каждый мускул под моей ладонью напрягался, но он не издал ни звука. Только когда я добралась до шрама от Киллиана, он резко обернулся. Вода хлестнула мне в лицо, смешавшись со слезами, которые я не решалась признать.
— Позволь себе прожить эти эмоции, — Прошептал он, но я схватила его за запястье.
— Нет. — Голос мой звучал чужим. — Ты всегда терпел. Теперь моя очередь.
Его пальцы дрожали, когда он коснулся моей щеки, смахивая капли, в которых тонули мои слова. Потом губы. Сначала к виску — поцелуй-успокоение, потом к уголку рта — поцелуй-обещание.
— Мы выжили, — Прошептал он в пространство между нашими мокрыми лицами. — Мы вместе и сейчас только это имеет значение.
— Действительно ли мы выжили!? — Я прижала ладонь к его груди, где сердце билось, как пойманная птица. — Мы... мы как наши шрамы. Срослись неправильно.
Он рассмеялся — хрипло, горько — и притянул меня к себе. Наши тела слились под водой, раны к ранам, боль к боли. Его губы нашли моё плечо, а мои пальцы вцепились в его волосы, будто боялись, что поток унесет его прочь.
— Дом, — Пробормотал он в мою мокрую кожу. — Купим дом. Уедем из города, заведем собаку.
Я засмеялась, и звук разбился о кафель.
— Тебя будет выворачивать от моей яичница. Я буду ненавидеть твой кофе.
— Зато ты будешь жива. — Его руки обвили мою талию, прижимая так, что рёбрам стало больно. Но это была хорошая боль. Боль «после». — И свободна.
Мы стояли так, пока вода не стала холодной. Пока дрожь в моем теле не сменилась дрожью в его. Пока я не осмелилась сказать:
— Боюсь, что светлое будущее... оно не для нас.
Он отстранился, поднял мое лицо. Глаза его сейчас были мягкими. Как в тот раз, когда он впервые поцеловал меня.
— Оно будет, — Прошептал он. — Потому что мы его вырежем. Из всего этого ада. Как и всегда.
И когда его губы снова нашли мои, я поверила. Даже зная, что за дверью ждут Уиллс с Киллианом, тюрьмы и трупы. Даже зная, что мы — два сломанных клинка.
Потому что если он может целовать так нежно после всего...
Значит, где-то есть место, где наши шрамы станут просто шрамами. А не доспехами.
После душа мы занялись перевязками. Я прижала марлю к глубокой ране на боку Даниэля. Кровь постепенно переставала сочиться. Даниэль выпрямился, вдохнул полной грудью, и я заметила, как тень прежней силы возвращается в его движения. Его ладонь, еще пару часов назад дрожавшая от слабости, теперь уверенно сжала мою руку.
— Спасибо, — Пробормотал он, поправляя мои мокрые волосы. — Теперь твоя очередь.
— У меня нет таких глубоких ран, все в порядке. — Сказала я ему. — Я пойду за одеждой. Жди меня здесь.
И я заспешила в свою комнату. Руки предательски тряслись, когда я пыталась застегнуть бюстгальтер. Пальцы скользили по металлической застежке, будто она была покрыта льдом. «Соберись, — приказала я себе, упираясь лбом в холодное зеркало. — Им нужна твоя ясная голова». Глубокий вдох. Выдох — представила, как страх стекает в канализацию вместе с водой. Еще два повтора, и дрожь отступила.
Натянула черную футболку, прыгнула в спортивные штаны. Мокрые волосы упрямо выбивались из пучка, но времени на фен не было. Затянула шнурки на кроссовках и отправилась к Даниэлю.
Когда я вышла в коридор, дверь в его комнату уже распахнулась. Он стоял на пороге в чистой футболке с короткими рукавами, обнажающими свежие шрамы. Его поза — плечи расправлены, подбородок приподнят — напоминал того Даниэля, которого я увидела впервые после аварии. Собранный, серьезный, целый.. Только тени под глазами выдавали, какую цену заплатило его тело за это «исцеление».
— Все в порядке? — Спросила я, отмечая, как он чуть прислонился к стене, делая вид, что поправляет шнурок.
— Нет, — Усмехнулся он. — Но притворяться будем вместе.
Внизу, в гостиной, Элис и Джейк сидели на подоконнике. Элис, обычно безупречная, теперь теребила распустившуюся прядь волос, а Джейк методично чистил ножницы для разрезания бинтов — его способ заглушить тревогу. Чейз, прислонившись к косяку, скрестил руки. Его куртка была расстегнута, открывая бронежилет с вмятиной от пули.
— Вы готовы? — Спросил он, бросив взгляд на всех нас. Голос звучал, как скрежет стали.
Мы кивнули синхронно.
Подвал встретил нас сыростью и эхом наших шагов. Свет от единственной лампы мерцал, выхватывая из темноты связанные фигуры Киллиана и Уиллса. Первый дернул наручниками, заскрипев зубами, второй сидел неподвижно, будто медитировал.
«Семья», — горько подумала я, ощущая, как Даниэль невольно тянется к клинку.
Чейз щелкнул затвором, и звук эхом разнесся по бетонным стенам.
— Начинаем.
Пустота висела между нами густым туманом, пропитанным запахом гари и крови. Это было не просто отсутствие слов — это гнетущее, колючее непонимание, словно мы внезапно ослепли, не сумев разглядеть гниль, что годами копилась под маской наставника. Мы были семьёй, преданной отцом-убийцей, и эта мысль жгла сильнее любого клинка.
Элис встретила мой взгляд. Её пальцы впились в мой локоть на миг — короткий, но ёмкий сигнал: «Вперёд, я с тобой». Джейк кивнул резко, будто отсекая прошлое движением подбородка. Его глаза, обычно полные дерзкого огня, теперь напоминали угли — тлеющие, готовые вспыхнуть. Мы шагнули к нашим предателям, вглядываясь в лицо того, кто когда-то учил нас дышать, сражаться, выживать.
Они сидели спиной к ржавой трубе, оплетённой паутиной, словно сама смерть сплела для них эти оковы. Киллиан — в неестественно расслабленной позе, но наручники впивались в его запястья так, что кожа побелела, а пальцы непроизвольно дёргались. Его рана на колене зияла тёмным пятном, пропитав брюки до черноты. Я знала: без клинка он истечёт кровью к рассвету. Но его нож лежал на бочке в трёх шагах — намеренно близко, как вызов.
Уиллс сидел прямо, как каменный идол. Даже с кровавым пятном на груди и цепями, впивающимися в кожу, он казался непоколебимым. Его глаза — холодные, отполированные годами лжи — встретили меня взглядом учителя, ждущего, когда ученик наконец решит уравнение.
— Ты... ты называл нас семьёй. Как ты мог?
Он медленно поднял голову. Лезвия на столе отразились в его зрачках, превратив глаза в зеркала, полные осколков прошлого. Уголок его губ дрогнул — не улыбка, а гримаса, словно он пробовал на вкус наше отчаяние.
— Семья? Ты так усиленно цепляешься за это слово, милая. Но.. — Он замотал головой и намеренно замедлил речь, будто растягивая момент. — Как я уже и говорил раньше, иногда, нужно делать выбор. Правильный выбор.
Джейк швырнул ножницы для перевязок на стол. Лезвия вонзились в дерево с глухим стуком. Его голос взорвался яростью, кажется, злость наконец накрыла и его:
— Ты собирал нашу кровь, пока мы боролись за наши жизни в больнице? Пока мы верили, что ты нас спасаешь?!
Элис схватила его за рукав, её пальцы впились в ткань. Слёзы катились по щекам, смешиваясь с пылью:
— Джейк, не надо! Это не тот Уиллс, которого мы знали, давно не тот..
Она повернулась к Уиллсу, губы дрожали, но слова вырвались твёрдо:
— Кай... он умер, потому что узнал о ваших планах?
Киллиан дёрнул цепи, заставив их звякнуть. Его смех — хриплый, рваный — перерос в рык. Глаза сузились, будто он видел перед собой не нас, а добычу, уже пойманную в капкан:
— Он лез, куда не следовало! Хотел остановить нас, когда мы уже были на финишной прямой..
Уиллс поднял руку, и цепи звякнули, словно колокольчик, вызывающий тишину. Его голос зазвучал мягко, почти отечески:
— Киллиан, подожди.. — Он повернулся к нам. — Вы хотите услышать полную историю, ведь так? — Его голос звучал почти ласково.
Мы кивнули.
— Рассказываю это не из милосердия. Пусть ваши преемники знают, с чем столкнутся, уверен, мы не были последними, кто будет пытаться.. А раз не получилось у нас, так пусть не сможет никто.
— Ты слетел с катушек, Уиллс. — Сказала я, глядя ему в глаза.
— Возможно, но не будь я так связан с вами, не передай я вам все свои знания и умения, у нас было бы больше шансов. Но сейчас не об этом.. — Он посмотрел на свои руки. — Легенду о клинках вы знаете. Объединить их можно двумя путями: собрать семь основных... — Он кивнул на «Слезу Эльфа» и «Кровавую Розу» в руках Элис. — ...или двадцать один второстепенный. — Пауза. Его пальцы постучали по ручке кресла, будто отбивая ритм давно забытого ритуала.
— Дерек. — Зарычал Киллиан. — Не говори ничего, мы еще можем..
— Не можете. — Даниэль шагнул из тени, его голос резал воздух, как скальпель. — Не будь так уверен, что вы покинете этот подвал живыми.
Киллиан ощетинился, словно зверь, загнанный в угол. Его глаза метались между нами, и я вдруг поняла — он боится. Не смерти, а того, что его великая цель рассыплется в прах. Казалось, на его лице бежала бегущая строка с обещанием — "Я убью вас!".
Уиллс откинулся на спинку стула, словно наблюдая за школьной потасовкой, а не объясняя план, стоивший жизней десятков. Его голос, спокойный и методичный, резал тишину подвала, как лезвие по шёлку.
— Не стоит тратить силы на взаимные упрёки, — Произнёс он, и в его интонации сквозила привычная менторская снисходительность. — Ритуал... он проще, чем вы думаете.
Он делал паузы, давая словам осесть в воздухе, пропитанном запахом ржавчины и страха. Лампа над головой мигнула, бросив тень на его лицо, превратив его в маску из света и тьмы.
— Достаточно пары царапин от клинков, чьи хозяева мертвы или еще не выбраны, — Продолжил он, проводя пальцем по рубцу на своей ладони. Шрам, старый и белесый, будто напоминал о чём-то давно забытом. — Человек становится... сосудом. Пустой чашей, готовой вобрать их силу.
Киллиан дёрнул наручники, заставив цепи звякнуть. Его дыхание участилось — не от боли, а от жажды продолжения.
— Любой предмет, — Уиллс кивнул на перочинный нож на столе, его лезвие тускло блестело в полумраке, — Превращается в оружие. Выжигает плоть. Замораживает кровь. Ломает разум...
Элис сглотнула, её пальцы вцепились в рукав Джейка. Он стоял, как натянутая тетива, готовый сорваться, но Уиллс продолжал, словно не замечая их:
— Мы не планировали начинать с Кая. — Впервые в его голосе дрогнула нота чего-то, похожего на досаду. — Но твой брат оказался проворнее. Раскрыл архив ордена, выследил потомка..
— Кузнеца, — Продолжил Даниэль сквозь зубы.
— ...кузнеца, — согласился Уиллс, усмехнувшись. — Знаете, скольких он убил, пробиваясь к ней? Целый отряд наших лучших. Девушка... — Он замер, будто вспоминая детали. — Её кровь была ключом. Последним ингредиентом. Мы хотели расширять нашу армию, она была нужна нам.
Джейк рванулся вперёд, но Элис удержала его. Её ногти впились ему в запястье, оставляя полумесяцы на коже.
— Девушка? Ты запрещал нам трогать женщин и детей, а сейчас.. Ты говоришь о ней, как о вещи! — Выдохнула я. В груди клокотало что-то между яростью и отчаянием. — Она же человек!
— Человек? — Уиллс поднял бровь, будто услышал наивный вопрос ученика. — Она — наследие. Живой артефакт. Кай понял это раньше нас. Спрятал её так, что даже я... — Он развёл руками, цепи звякнули. — Даже я не нашёл.
В подвале повисла тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Киллиана. Даниэль шагнул к столу, его тень накрыла Уиллса.
— И ради этого вы убили Дэвиса?
— Дэвис хотел уничтожить клинки, — Голос Уиллса стал резким, как удар хлыста. — Уничтожить историю. — Внезапно его глаза загорелись фанатичным блеском. — Мы дали бы миру новый порядок! Силу, которая...
— Силу, замешанную на крови детей? — Элис перебила его. Её голос дрожал, но клинок в руке оставался неподвижным. — Вы оба... вы больны.
Киллиан засмеялся — хрипло, прерывисто, будто кашлял смертью.
— Больны? — Он вытянул шею, обнажая шрамы, похожие на ожоги. — Мы единственные, кто видит мир таким, какой он есть! Хищным. Голодным. Требующим жертв!
Лампа моргнула вновь, и на мгновение я увидела в его глазах не безумие, а нечто худшее — абсолютную убеждённость. Ту самую, что когда-то заставила Кая взять клинок и пойти против них в одиночку.
— Оказывается, ваши безопасные места с Каем были одинаковыми. — Продолжил Киллиан, взглянув на Даниэля. — Ее след обрывается там же, где вы спрятали Ашера и Кевина.
Удивило ли меня это? Нет! Кай и Даниэль действительно в своих прагматичных поступках и мыслях были слишком похожи. Но Даниэль.. я видела, как он дернулся от этих слов, но промолчал.
— Почему в библиотеке не было информации о ритуалах, почему никто не знал, что их можно объединить или изготовить новые?
— Потом что я уничтожил все, что нашел. Я готовил этот план, когда еще сам был учеником, но тогда..
— Тогда, тебя бы точно никто не поддержал. — Парировал Чейз. — Дэвис бы не допустил этого.
Уиллс яростно взглянул на него:
— Да, в наше время было слишком сложно реализоваться.
— Было слишком сложно найти такого же больного ублюдка, как ты. — Ответил ему Чейз. — Если бы я только знал.. я бы убил тебя еще тогда, когда мы были детьми..
— О, да. Ты бы мог. Твоя рука никогда не дрожала, когда нужно было выполнить указание Дэвиса. — Злобно ухмыльнулся Уиллс, словно часть диалога между ними проходила в голове.
Чейз замолчал, на его лице играли желваки и взгляд.. Взгляд полный разочарования.
— Ты в очередной раз воткнул нож в спину человеку, который верил тебе.
Мои слова коснулись чего-то темного и давно забытого в его душе. Уиллс на секунду потерял обладание, но спустя миг тут же вернул свою беззаботную, гордую маску на лицо.
Его взгляд скользнул к Даниэлю, и в нём мелькнуло что-то вроде любопытства:
— А ты... ты подозревал меня, но молчал. Ты многое пытался скрыть от меня последнее время, явно не доверяя. Но почему ты не убил меня?
Даниэль стиснул кулаки. Шрам на шее пульсировал, будто напоминая о каждом ударе, который он принял своим телом и своей душой:
— Я... надеялся, что ошибаюсь.
— Да, тут у Эл оказались яйца больше. — Усмехнулся Уиллс.
Я схватила «Поцелуй Феникса». Опал на рукояти вспыхнул, будто ожил от моей ярости. Лезвие дрожало в руке, когда я поднесла его к горлу Уиллса:
— Зачем ты подсунул Киллиана ко мне? Чтобы я доверилась убийце брата?
Уиллс взглянул на меня:
— Я надеялся, что он сорвётся и прикончит тебя. Тогда, технически, ты бы умерла не от моих рук..
— Почему ты так хотел моей смерти? Если у вас уже был запасной план с ножами? — Я повернулась к Киллиану, не убирая ножа от горла Дерека. Я сотрясалась от злости.
Киллиан замер. Его безумный взгляд внезапно стал почти человеческим. Голос сорвался в шёпот:
— Ты.. Ты была живым напоминанием о том, что я сделал с Каем..
Мой взгляд вернулся к Уиллсу. Я не хотела видеть сожаление в глазах Киллиана, он не был достоин сочувствия, только ненависть, только злость.
Я надавила на лезвие. Капля крови скатилась на клинок, и камень замерцал ярче:
— Вы отняли у меня всё.
— Убей нас. — Шептал Уиллс, глядя мне прямо в глаза. И даже глядя на меня снизу вверх, он пытался возвышаться надо мной.
Элис вскрикнула, схватив меня за плечо. Её ногти впились в кожу, но голос звучал мягко, как в те дни, когда мы прятались от дождя в старом сарае:
— Не дай себя спровоцировать! Ты не должна..
Клинок с лязгом упал на пол. Я отступила, слёзы капали на бетон, оставляя тёмные пятна. Те эмоции, что я пыталась скрыть, то разочарование, что разбивало мое сердце и рвало мою душу — вырвалось наружу в самый не подходящий момент. Я плакала, беззвучно, глядя на сидящих перед собой предателей и не могла поверить. Я просто не могла поверить, что все это правда. Вся та ложь, которой они кормили нас годами, фальшивые улыбки, забота и слова о сочувствии из-за смерти Кая — все оказалось ложью. Черной, тягучей, поглощающей:
Ложь.
Его рука на моём плече, когда я рыдала над фото Кая.
Ложь.
«Мы найдём убийц, Эл», — Его голос тогда звучал, как клятва.
Ложь.
Смех Уиллса на нашем последнем совместном ужине, будто мы и правда были на одной стороне.
Я сжала кулаки, ногти впились в ладони так, что кровь выступила сквозь кожу. Сквозь пелену слёз я видела их — Уиллса, с его каменным лицом наставника, Киллиана, с гримасой зверя в капкане. Их фигуры двоились, расплываясь.
Уиллс наблюдал молча. Его пальцы постукивали по ручке кресла — ритмично, как метроном. Будто он считал секунды до моего срыва.
— Ты... — Я выдавила из себя, глядя на его начищенные ботинки, — ..Обнимал меня в больнице. После нападения. Говорил, что я выжила чудом.
— И это была правда. — Взял на себя инициативу Киллиан. Он улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего человеческого. — Чудо, что я не прикончил тебя тогда.
Даниэль двинулся к нему, но я вцепилась в его рукав.
— Нет. — Голос мой звучал чужим. — Они... они этого ждут.
Киллиан заёрзал, наручники впились в запястья глубже.
— Слабачка. Ты даже не способна отомстить!
Его слова ударили, как пощёчина. Но боль была иной — очищающей. Я вздохнула, вытирая лицо окровавленной ладонью.
— Я не стану вами. — «Поцелуй Феникса» лежал у моих ног, я взглянула на его, подняв. Словно напоминая себе, словно заставляя себя быть сильной. — Вы будете гнить. Вспоминать каждый наш разговор. Каждый смех. Каждый раз, когда мы пускали вас в свое сердце. И это будет вашим адом.
Уиллс впервые растеряно замолчал. Его пальцы замерли на ручке кресла.
Элис и Джейк стояли рядом, их взгляды прожигали Уиллса и Киллиана, будто пытаясь выжечь правду из плоти. Джейк сжимал кулаки так, что суставы побелели, а в глазах метались искры ярости, готовые вспыхнуть в любой миг. Элис положила руку на рукоять клинка — её пальцы дрожали, но хватка была мертвой. В этом молчании не осталось ничего от прошлого: ни смеха у костра, ни шёпота «мы справимся», ни доверия. Мы были готовы разорвать их, как они разорвали наши жизни. Но тонкая нить между местью и безумием всё ещё висела в воздухе. Мы не могли стать такими же монстрами.
Элис заговорила первой. Её голос, до этого неуверенный и мягкий, теперь резал, как напильник по стеклу:
— Скажи, Уиллс... — Она сделала шаг вперёд, тень от лампы скользнула по её лицу, высветив слёзы. — Когда ты убивал Кая... Когда подослал Изабель к Элэйн, обрекая на смерть... Когда Дэвис захлёбывался кровью... Когда ты похищал детей... Ты хоть раз почувствовал что-то? Хоть каплю стыда?
Киллиан продолжал ухмыляться. Уиллс же сидел неподвижно, будто высеченный из мрамора. Только пальцы его слегка подрагивали, выдавая внутренний шторм.
Джейк не выдержал. Его голос взорвался, разнося эхо по сырому подвалу:
— А эти трое, что мы взяли в плен? Среди них тоже была девушка... Они верили тебе! Они верили в тебя и твою цель, а ты сам подставил их под пули!
Уиллс медленно повернул голову. Его глаза, холодные и пустые, будто озёрный лёд в декабре, встретились с моими.
— Они были расходным материалом, — Произнёс он ровно, как будто комментировал погоду.
Даниэль, до этого молчавший у стены, резко выпрямился. Его лицо, обычно непроницаемое, исказила гримаса боли. Я знала, о чём он думал: о тех ночах, когда Уиллс заменял ему отца, о проказах с Киллианом и Каем, о клятвах, что теперь рассыпались в прах.
— А мы? — Голос Даниэля сорвался в хрип. — Мы тоже... расходный материал?
Уиллс замер. На мгновение его маска дрогнула, обнажив что-то почти человеческое — сожаление? Страх? Но тут же он усмехнулся, откинувшись на спинку стула:
— Вы были лучшим, что во мне было. И моим главным препятствием.
Я смотрела на Уиллса и видела не монстра, а человека, который когда-то зашивал мне рану под дождём, бормоча: «Всё будет хорошо». Теперь его глаза были пусты, как кратеры на луне. Его голос, хриплый от ярости, заполнил помещение:
— Вы слепцы! Мир может лежать у наших ног!
Но его слова потерялись в гуле мыслей.
— Достаточно — Сказал Чейз, пытаясь отгородить нас, как детей, от новых ран в сердце.
Мы все повернулись к выходу, не дожидаясь продолжения. Каждый шаг по лестнице отдавался в висках, будто молотком.
Дом давил, поэтому мы решили выйти, покурить, выдохнуть, собраться мыслями. На улице ветер трепал волосы. В воздухе витало ощущение, что за нами наблюдают. Я обернулась. На крыше соседнего дома, маячил силуэт — высокий, с плечами, как у Кая. Сердце ёкнуло: Он смотрит. Он здесь. Я моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд, но увидела лишь пустоту.
В кармане «Шёпот Змеи» жег кожу, будто напоминая: прошлое не отпустит. Никогда.
Тихий гул мотора нарушал тишину в салоне Camaro. Даниэль договорился с Чейзом о доставке Киллиана и Уиллса в одну из ячеек нашего «ордена» — теперь это слово звучало горькой насмешкой. Элис и Джейк уехали сразу, не дожидаясь конца. Их квартира стала последним островком нормальности в этом хаосе.
Я смотрела на часы. Стрелки ползли слишком медленно. Родители вот-вот должны были приземлиться. Как сказать им, что убийцы Кая годами притворялись друзьями? Что Уиллс, который помогал папе и маме пережить все трудности с их детьми — монстр?
Даниэль закрыл дом, щёлкнув замком с таким усилием, будто хотел навсегда запереть внутри прошлое. Он сел на пассажирское сиденье, его пальцы коснулись моей руки.
— Ты как?
— Держусь, — Ответила я, позволяя ему переплести наши пальцы. Тепло от его руки разливалось по моей коже, как бальзам.
Дорога до аэропорта пролетела в тишине. Даниэль не говорил ни слова — он знал, что мне нужно время. Я вглядывалась в дорогу, будто пыталась найти в асфальте ответы.
У терминала родители уже ждали. Мама в любимом голубом платье, папа с чемоданом, на котором были наклейки из Австралии. Майкл прыгал рядом, а Майло вилял хвостом, пытаясь лизнуть всех подряд.
— Не сейчас, — Прошептал Даниэль, будто читая мои мысли. — Расскажем дома.
— Да, так будет лучше. — Ответила я и выскочила из машины. Ветер подхватил мои волосы. Мама обернулась, её лицо озарилось улыбкой.
— Принцесса!
Они обняли меня все сразу — пахло солнцем, океаном и домом. Майкл втиснулся между нами, а Майло тыкался носом в колени.
— Мы так скучали! — Мама прижала моё лицо к плечу. Её духи смешались с запахом моих слёз.
— Всё в порядке? — Папа отстранился, изучая моё лицо.
— Расскажу дома, — Я улыбнулась, стараясь, чтобы губы не дрожали.
В машине родители болтали о поездке: кенгуру, коралловые рифы, как Майкл «спас» маму от паука. Даниэль взял на себя роль водителя, он вёл машину, изредка вставляя реплики. Я смотрела в окно, слушая их голоса. Так должно быть всегда, — думала я. Просто семья. Без клинков, без крови.
Дома мама первым делом бросилась в оранжерею. Её любимые орхидеи цвели, как ни в чём не бывало. Даниэль заменил «смотрителя» Уиллса неделю назад — об этом я узнала только сейчас.
— Замки новые? — Папа провёл пальцем по дверной ручке.
— Даниэль помог. — Я обменялась с ним взглядом.
Мы собрались на кухне. Чайник засвистел, словно приглашая нас на разговор, который было нельзя отложить. Майкл притих, гладя Майло по голове.
— Кай... — Я начала, и слова потекли сами: нападения, клинки, предательство Уиллса, ритуал. Мама плакала беззвучно, папа сжал кулаки так, что костяшки побелели. Даниэль сидел рядом, его рука не отпускала мою.
— Я сам убью этих ублюдков, — Папа встал, и в его глазах вспыхнула та же ярость, что когда-то делала его легендой Школы Теней.
— Нет. — Я встала напротив. — Всё кончено. Мы свободны.
Майкл вдруг бросился ко мне, обняв за талию:
— Я знал, что ты справишься! — Его голос дрожал. — Я так боялся...
— Без тебя я бы не смогла, — Прошептала я, целуя его в макушку.
Мы сидели на кухне, и тишина после исповеди висела в воздухе, как тяжёлый полог. Мама всё ещё сжимала в руках смятую салфетку, папа смотрел в окно, а Майкл прижимался к Майло, будто пёс мог защитить его от услышанного. Я медленно подняла голову, пальцы сами собой потянулись к карману, где лежал «Шёпот Змеи».
— Теперь... я готова навестить Кая. — Голос мой звучал тише шелеста листьев за окном. — Хочу поехать к его могиле.
Родители замерли. Мама прикрыла ладонью рот, папа повернулся ко мне, а Майкл уткнулся лицом в шерсть Майло, словно пряча слёзы. Даниэль, сидевший рядом, осторожно положил руку мне на колено — молчаливая поддержка.
— Я... — Я сглотнула ком в горле, — ...ни разу не была там. Сначала боялась, что увижу его имя на камне и пойму: это не кошмар. Потом... — Глаза наполнились слезами, но я не отводила взгляд. — Потом думала, не имею права приходить, пока не найду тех, кто его убил. А теперь... теперь хочу вернуть ему то, что всегда было его.
Я достала нож. Лезвие мерцало ядовито-зелёным, будто напоминая о тех, кто сошёл с ума от его прикосновения. Мама протянула дрожащую руку, коснулась рукояти, но тут же отдернула пальцы, словно обожглась.
— Мы не осуждаем тебя, — Прошептала она. — Знаем, как тебе было тяжело.
Папа встал, его тень накрыла стол. В его глазах, обычно таких спокойных, бушевала буря.
— Нам больно не от того, что ты не навещала его. Мы понимали. — Его взгляд смягчился. — Нам больно, что ты проходила это в одиночку, а мы не знали, как тебе помочь.
— Это был мой путь. А вы сделали его проще настолько, насколько могли.
— Пообещай, что больше ты не будешь ничего скрывать от нас? Особенно, когда твоя жизнь в опасности. — Слишком серьезно требовал папа, но я лишь улыбнулась.
— Обещаю.
Родители переглянулись. Мама кивнула, смахнув последнюю слезу:
— Он бы гордился тобой.
Мы с Даниэлем шли к машине, держась за руки, солнце пробивалось сквозь тучи. Впервые за долгое время я чувствовала — прошлое осталось за спиной. А впереди... впереди была жизнь. Настоящая. Наша.
Мы больше не бежали. Мы жили.