Мутноводск. Смрад речного вокзала.

- Итак, Пётр Алексеевич, давайте по порядку!- спокойно и рассудительно говорил пожилой человек с седой козлиной бородкой и очках в тоненькой аккуратной оправе. На нем был белый халат и белый врачебный колпак, сидел он на стареньком деревянном стуле, вальяжно закинув ногу на ногу. - Помните ли Вы, как убили Аню Зорину?
- Я...я...- Петр пытался ответить, но рот еле шевелился, сидел он на деревянной облезлой табуретке, на лице чернели ссадины, на правой брови и левом уголке рта, на полопавшихся опухших губах запеклась кровь. Глаза смотрели в пол. Яркий прямоугольник света, на котором тенью вырисовывалась сетка окна и узоры кружевной занавески, аккуратно резал измученное лицо на две части. С врачом их разделял только стол. Одет следователь был в голубоватую больничную рубашку завязанную сзади на шее на аккуратный бантик.
- Что Вы?- поднял густые брови Доктор.
- Я не убивал Аню Зорину. Ее принесли в жертву.
- Сектанты культа речного божества, надо полагать?- врач достал из пачки сигарету и провел ей под носом, громко втянув ноздрями воздух. - Хотите сигарету?
- Да.- Еле ворочая языком ответил Пётр.
Врач встал из-за стола, обошел его, больше преград между ними не было. Доктор аккуратно присел на край стола и дал сигарету в зубы следователю, покопавшись в карманах достал оранжевую китайскую зажигалку с колёсиком и чиркнул ей. Петр поднял на доктора черные как космос синяки под глазами и выдохнул дым, не выпуская изо рта сигареты.

- Доктор, с чего Вы решили, что я кого-то убил?
- Ну, ну! Пётр Алексеевич, мы с Вами уже неоднократно говорили об этом! Вопрос вовсе не в том, почему я что-то там решил! Вопрос в том, почему это Вы решили, что никого не убивали?
- кх! Кх! - подавился дымом Пётр. - С того, что я знаю, что я делал, а что нет.
- Помнится, Вы говорили, что у Вас были галлюцинации: в определенный момент Вы видели воду на полу, раков и далее по списку. - заметил врач поглаживая бородку на морщинистом лице рукой. - Что происходило в этот момент? Что произошло, например, в морге?
- Мне привиделся патологоанатом... когда я пришел в морг, он был уже мертв...- еле шевелил губами Пётр.- Сидел на стуле. Холодный. Пульс отсутствовал...
- И Вы стреляли, верно? Согласно материалам уголовного дела: на месте убийства обнаружены пули и гильзы. Пули были выпущены из вашего табельного оружия! Также пули были в теле убитого. Оно лежало примерно в 7 метрах от кресла.
- Вы утверждаете, что я убил патологоанатома? - закатил глаза Петр.
- Петр Алексеевич, утверждать такое - не мой профиль. Следствие утверждает! - Рассек воздух пальцем доктор. - А мне нужно разобраться в тонкой организации вашей души!
- И не страшно Вам сидеть в кабинете с убийцей?- следователь поднял сбитую руку и взял сигарету опухшими пальцами, убрав её ото рта, выдохнул тонкой струйкой дымок. - Я ведь даже не в наручниках.
- Ну что Вы, в самом деле, дорогой друг? - посмеялся доктор. - За вашей спиной двое охранников. - кивнул он головой на двух здоровенных мужиков в берцах и сине-черном камуфляже с резиновыми дубинками за кожаным ремнем, что стояли с двух сторон от белой двери надвинув козырьки кепок на глаза. - А Вы, накачаны препаратами так, что не захотите предпринимать никаких действий.
- Доктор, я видел то, что я видел, и не видел того, чего я не видел. - улыбнувшись одним уголком рта проговорил Пётр.
- От чего, по-вашему, умер патологоанатом?
- Да откуда мне то знать? - сосредоточено глядя в одну точку отвечал следователь. - Он сидел в кресле, изо рта текла вода. Я предполагаю, что он захлебнулся.
- А вот судмедэксперты говорят, что он умер от множественных пулевых ранений в область груди. Когда Вы вышли, он был мёртв?
- Он был уже мертв, когда я зашел. - уверено утверждал Пётр.
- Вы помните, сколько вы находитесь у нас?- подойдя к яркому белому окну и повернувшись к пациенту спиной сказал доктор. Ровные лучи солнца очерчивали его силуэт.
- Да, я очнулся тут сегодня утром. - без эмоций ответил следователь глядя доктору в спину.
- И который, по-вашему, раз мы с Вами разговариваем?
- Я...я не знаю. - пробубнил Петр. Вспышками в глазах менялись кадры: вот его еле живого и истекающего кровью притащили в больничную палату с большим окном со стальной решеткой с обеих сторон. Кинули как мешок на ржавую железную койку без матраца. Вот он пытается встать но не может. Вот он встал и пытается выбить укрепленную металлом дверь, колотя в неё руками и ногами и вопя от боли. Вот он сидит на полу в белой смирительной рубашке с завязанными за спиной рукавами. Вот его везет по залитому солнцем коридору на инвалидном кресле, одетого в эту самую рубашку, пожилая угрюмая медсестра. В коридоре беспорядочно передвигаются пациенты, кто-то смеётся, кто-то качаясь смотрит в стену, кто-то склонившись и сопя скребет ногтем белый подоконник в облупившейся краске. Кабинет с бирюзовыми стенами. Лицо доктора. Петр что-то кричит, пытается вырваться. Охранники валят его на пол, больно в плече. Перед носом лакированные ботинки доктора. Снова палата. Какие-то таблетки. Пытается выплюнуть. Заставляют пить силой. Решетки окна отражаются в голубых вспышках молнии, сменяемых абсолютной чернотой. Опять коридор. Кабинет, лицо врача. Плата. Таблетки.Коридор. Кабинет. Лицо врача. Адская карусель.

- Вы тут уже семь дней. - развернувшись и облокотившись на подоконник руками сказал врач.- Много интересного успели рассказать. - многозначительная пауза. - Знаете, я думаю, что Вас не посадят. Вас нужно лечить.
- Посадят? - поднял брови Пётр.
- Ну, Вы убили несколько человек, напали на ребенка с оружием, захватили заложника...
- Заложника?- брови следователя заползли ещё выше на лоб.
- Да, ваша бывшая жена.- холодно проговорил доктор.
- Марина?
- Марина Сергеевна Зорина, одна тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения.  - уточнил Врач.
- Доктор, я никого не захватывал, я спасал её! - с агрессией в голосе вскрикнул Петр.
- Спасали, конечно, спасали! - доктор нажал кнопку на столе и раздался противный писк, после чего доктор уселся за стол и принялся писать бумажки.

    В кабинет вошла грузная пожилая медсестра с инвалидным креслом. Охранники помогли ей усадить Петра в него, и та выкатила его из кабинета. Вкатив его палату с одной койкой и маленькой, облезлой тумбой, сестра дала ему таблетки, которые Петр послушно выпил, показав рот. Тело его будто обмякло еще сильнее, пожилая женщина помогла ему перебраться на кровать и оставила его, забрав с собой коляску. От противного щелчка замочного механизма глаза Петра резко открылись. Он засунул сбитые распухшие пальцы в рот и достал оттуда таблетки. Свесив руку с кровати аккуратно протолкнул их в щелку в досчатом полу.

«Овоща из меня хотят сделать, суки! Повесить на меня все трупы, закрыть в больничке и гладко всё! Интересно, что сейчас с Мариной, что если и она здесь? Грёбаная секта. Доктор этот, ублюдок, тоже с ними. Ненавижу. Нужно выбраться, найти этого Антона... Сука, он однозначно может рассказать в чем тут дело. Он же их явно. Хотя тут любого хватай и он в курсе всех дел, народу то сколько было.» Тут поток мыслей Петра что-то осекло. Это было осознание безисходности своего положения. Он один, без связи, в городе полным врагов. Шансов отсюда сбежать нет, по крайней мере пока. Либо найти способ покончить со своими мучениями, либо подиграть и ждать шанса, если этот шанс ему, когда-нибудь дадут. Главное: сохранить хоть какую то часть своего сознания, не стать растением на подоконнике этого окна с решетками, не улететь в бесконечную бездну безумных видений и ужасов, не хихикать на стену как те в коридоре. Или хихикать. Хихикать, скрести заинтересовано подоконник ногтем, кружится, глядя на потолок, чтобы они поверили, что твое тело теперь полупустой флакон мутной жижицы, что там не теплится ни надежды, ни любви, ни жажды, ни ярости, ни хитрости и вероломства, ничего. Только мутная вода из местной вонючей реки. И вот тогда их хватка олабнет, бессметные щупальца будут хватать уже другую жертву, а он сможет ускользнуть, чтобы потом заявиться с фанфарами и салютом и каждую гниду наказать за всё! Очистить городишко от гребаных местных, снести к чертовой матери их богохульную церковь, сравнять с землёй историю культа и написать такую, что никого эта мерзость даже не заинтересует, а в освободившиеся помещения заселить новых людей, что выстроят тут новый город, уже не Мутноводск, а Солнечный, почему нет? Не оставить от древнего мракобесия и камня на камне, вот тогда больше никто не будет страдать!
   Полет мысли Петра прервала открывающая дверь. Вошла медсестра, с коляской.
- Давай, давай, мой золотой! Опирайся на меня! Вот так! Да!- приговаривала она сажая в кресло на колесиках Петра.- Только таблетки ведь выпил, полицейские пришли! Ну вот что ты им сейчас скажешь то?
Петр молчал и старался смотреть в точку. Чтобы никто не понял, что в этот раз транквилизатор для ума он пить не стал. Снова солнечный коридор. С безучастным лицом он выпучив глаза потряхивался в кресле-каталке. Мимо проплывали безликие душевнобольные люди, занятые своими ежедневными делами. Но один парень выбивался из общей массы, он стоял и просто смотрел в окно, уперев подоконник руками. Молодой, виски побриты, на макушке небрежная копна волос. Парень повернулся к Петру. Лицо Петра поменялось.
- Антон, сука! - вскрикнул он хрипло и резко сорвался с кресла. Но неудачно, так как карета была на ходу он зацепился ногой и упал на пол, прямо у ног парня.
Антон попятился, Петр попытался встать и схватить его, но уже подоспела охрана. Двое крепких мужиков подбежали и схватили его за руки, резко завели их за спину, а в шею схади уперли резиновую дубинку. Петр прокашлялся, позади послышался голос врача. Старая медсестра оправдываясь причитала, что давала лекарства, что Петр их выпил, что всё было как надо, как положено. Доктор сухо приказал охране вести пациента в кабинет.

- Он в состоянии говорить? - спросил молодой человек в аккуратных очках и водолазке. Петр его видел впервые, в отличии от начальника полиции и доктора, которые также присутствовали в кабинете.
- Всё он в состоянии! На человека в коридоре только что бросался!- раздраженно бросил Доктор.
- Вот сука, ё моё.- буркнул начальник полиции.
- Петр Алексеевич, меня зовут Вадим Иванович Рафимовский. Мы с Вами очно не знакомы, я следователь по вашему уголовному делу. - Представился молодой человек.
- Вадим, на хуй иди. - Ухмыльнулся Пётр. - Сука ты, а не следователь.
- Слышь, ё моё!- было вступил начальник полиции.
- Ничего страшного, Сергей Егорович, я читал материалы от докторов, у нашего друга проблемы с гневом. - осёк его следователь. - Пётр Алексеевич, скажите, помните ли Вы как убивали Ану Петровну Зорину?
- Я её не убивал!
- Ага, то есть не помните. - резюмировал следователь.
- Я! ЕЁ! НЕ УБИВАЛ!- брызгая слюной и привставая со стула закричал Петр, но мощные руки охранника посадили его обратно за плечи.
- Гражданин Следователь! - вмешался доктор. - Это очень травмирующий опыт больного. Его мозг блокирует воспоминание об этом. Думаю, что этот вопрос не имеет смысла.
- Хорошо, где Вы были в день смерти гражданки Зориной? - спросил следователь.
- Как это где? В областном центре Вашем, завершал дело.
- Ага, то есть неподалеку, приехать сюда в течении часа Вы могли, и более того, Вы приехали.- следователь достал из папки и кинул на стол фотографию с камеры на въезде в город. Там дата убийства Ани. Черный пассат с номерами Петра пересекает черту города.
- Я приехал в тот же день, ночью. Можете запросить детализацию по карте. Я покупал водку и сигареты на заправке в 30 километрах от города около 23:00. - спокойно ответил Пётр.
- Говорю же Вам, Вадим Иванович, мозг блокирует. Рисует ему новые воспоминания на месте травмирующих. Для его диагноза это свойственно! - деловитым тоном вещал доктор.
- А ещё, учитывая родственные узы, что связывали обвиняемого с гражданкой Зориной, он легко вошел в контакт с жертвой и получил её доверие, верно, Сергей Егорович? - продолжал следак.
- Угу. Как пить дать, ё моё! - закивал начальник, потряхивая бульдожьими щеками.
- Воды дайте. - тяжело дыша попросил Петр. Доктор налил из заляпанного графина в граненый стакан прозрачную жидкость и дал его пациенту.
- Хорошо, опустим Зорину, как Вы убили Дмитрия Степановича Ершова, патологоанатома?- спросил следователь.- Это Вы тоже не помните?
- Когда я приехал, доктор был уже мертв. - сухо ответил Петр.
- А судмедэкспертиза говорит иначе, Петр Алексеевич! - прикрикнул Вадим.
- Зеленый еще, сука, чтоб на дядю кричать. - пробормотал Пётр.
- Вадим, знаете, мне больной уже поведал эту замечательную историю. - вмешался доктор. - Он пережил некие особенные, яркие видения, в общем, галлюцинации! Ему привиделось, что убитый был уже мертв, а затем, что его труп встал и попытался напасть на него. Мы имеем дело с интересным случаем расщепления личности, когда просыпается та вторая, злая сущность, его мозг переключается, а после того, как убийца уснёт, мозг заполняет пробелы другими воспоминаниями, теми, которые бы показались не такими травмирующими. Обычно это что-то обыденное: поход в магазин, просмотр телепередачи, поездка из точки А в точку Б. Но, когда пациент начал расследовать то, что сам же и совершил, его мозг претерпел стресс и стал выдавать ему просто умопомрачительные картины! Сгодились бы для фильма ужасов или остросюжетного триллера!
- И правда любопытно. - согласился следователь, и обратился к Петру. - Знаете, что не любопытно, Пётр Алексеевич? То что Вы убили двоих невиновных ни в чем людей, в том числе собственную дочь, а еще троих убили при вашем задержании! И двоих ранили, одна из них молодая девочка-полицейский, только вот поступила на службу после академии МВД. Захватили в заложники, подставив под пули собственную бывшую жену, запудрили ей мозг и развалили её новую семью! Она закатила истерику на похоронах Ани из-за того, что хоронили её в закрытом гробу! Потому что Вы, инсценировали ряд операций и ненужных экспертиз, в результате чего после вскрытия гроб мог быть только закрытым! После этого Марина Зорина собрала свои вещи и уехала, порвав со своим гражданским мужем. Ах да, ещё Вы напали с оружием на маленького мальчика в деревне Раковка, оставив ребенку травму на всю оставшуюся жизнь. И ведь Вам не суждено понести наказания толком, будут Вас лечить. - сделал многозначительную паузу следователь. - Таблеточки пить будете, гулять, на птичек смотреть во дворе, дышать ёлочками. И ведь даже муки совести Вам не суждено почувствовать! Ведь Ваш уродливый мозг нарисовал Вам новую жизнь! Новый мир, в котором Вокруг сектанты, заговорщики и маньяки, а Вы- герой! Вы расследуете! Вы защищаете невинных и наказываете виноватых! Выздоравливайте, Пётр Алексеевич! Приятных Вам долгих дней в психиатрической лечебнице! Уведите.
- Молодец - Марина! Молодец! - смеялся Петр, когда два плечистых охранника выводили его под руки. - Маринка - умница! Спаслась! Молодец! - раздавалось эхом по коридору.
Когда его вели в палату они встретились глазами с Антоном. Пётр смотрел на него с хитрым прищуром, будто наводит на него прицел. Антон же холодно и безразлично проводил его взглядом. Пётр научился прятать лекарства так, что, когда просили показать рот, то не обнаруживали там ничего. Долгие дни он проводил в размышлениях, долгие ночи он спал. Спал как младенец, ведь был спокоен за Марину, знал, что она покинула проклятый город. Глаза Петра были стеклянными и безразличными на допросах и приёмах, ответы на вопросы были то четкие то расплывчатые. Он знал, что его не посадят, ведь в их интересах запереть его в обшарпанном, голубом здании на Матросской, похоронив его историю здесь, чтобы она никогда не покинула пределы города Мутноводска. Знал, что убить его пока тоже не планируют, до суда он нужен им, чтобы повесить все свои злодеяния на него. На своей койке он обнаружил железяку, которая была приварена к углу между ножкой и рамой, полоса металла толщиной примерно пол сантиметра и острыми треугольными концами. День за днём он отвернувшись к стене расшатывал её своей крепкой рукой. В один пасмурный день она таки с треском отломилась. Руки Петра затряслись то ли от напряга, то ли от волнения. За две недели в лечебнице он заимел оружие. Теперь он снова почувствовал в себе силу, аккуратно проталкивая холодную острую полоску между досок в полу под кроватью.
В Одну из ночей он услышал в коридоре истошный Вопль, он узнал этот голос. Он принадлежал Антону, за которым он всё это время наблюдал. Юноша вел себя вальяжно и было видно, что он тут особый пациент. Персонал больницы разговаривал с ним на Вы и шепотом. В столовой у него был отдельный от всех стол, кормили его будто за двоих и постоянно предлагали добавки. Всё это время Петр был паинькой, кушал таблеточки, мило общался с доктором и вел себя так, как его истязатели того хотели. Даже открыл в себе актерский талант, убедительно отигрывая изменения в сознании после препаратов. И вот сейчас вопль Антона пронесся по длинному прямому коридору клиника. Петр встал с кровати захватив с собой свою железяку и подошел к маленькому окошку в крепкой двери. Сквозь толстое стекло он увидел как процессия врачей с кричащим юношей пронеслась мимо его палаты. Что-то не так. Снова это неестественное, сюреалистичное стрекотание в ушах. Шевеля длинными усами из под капюшона проплыл мимо палаты жрец в черной рясе.
- Врача! Доктора мне, я вскрылся! - послышался истошный крик Петра и грохот в тяжелую дверь.
- Спасите, вскрылся!
- Ёб твою мать! Да что такое началось! - выругался охранник подходя к маленькому окошку и заглядывая через него в палату. - На середину палаты встань! Щас свет включу!- приказал он.

Петр отошел от двери и встал в центре комнаты показывая запястья. Сквозь мутное толстое стекло в теплом оранжевом свете было видно крепкого лысоватого мужчину с отросшей густой бородой и усами. На нём была больничная рубаха, и пижамные клетчатые штаны. Он протягивал руки вперед. Рукава рубашки были в крови. Послышался неприятный стук замка, дверь открылась. Из коридора спешно вошел в палату коренастый охранник в черно-синем камуфляже. Он устремился к Петру. Петр стоял загадочно улыбался, и едва намеченная цель оказалась на расстоянии броска, он резким движением выхватил из под рубахи кусок острой стали и точно вогнал его аккурат под нижнюю челюсть охранника. Тот захрипел и схватился двумя руками за горло выронив резиновую дубинку на пол. Теплая липкая кровь стекала ему на грудь. Петр нанёс ещё два удара в область брюшины. Металл с глухим хлюпающим звуком вонзался в тело. Он повалил охранника на пол и нанёс еще несколько ударов, после чего вышел оставив тело дрыгаться на полу в предсмертных судорогах, лежащим в вязкой лужице крови. Петр уверено устремился по освещенному люминесцентными лампами, льющими холодный приглушенный свет, коридору в ту сторону, куда прошла процессия из врачей, Антона и жреца. Сомнений, что практически весь город является адептами этого мерзкого культа, больше не было.

Крики Антона летели по коридору психушки из открытой двери в конце этого тоннеля. Доносились богохульные песнопения и бой барабанов. Каждый шаг давался Петру всё труднее, но он был тверд в решении идти до конца, сжимая в крепкой руке окровавленную стальную полоску, он приближался к тому самому помещению. Он скалил зубы от боли в голове и переодически шатался и припадал то на одно колено, то на другое, припадал к стенам и подоконникам, оставляя на них кровавые следы, но шел. Уже ползком,на карачках, он добрался до двери и заглянул из-за угла внутрь. Внутри голый доктор остервенело лупил в барабан. Старуха, что возила его в кресле на приемы, допросы и в столовую в чем мать родила, выпятив вперед обвисшие, морщинистые груди пела богохульные песни. Два крепких медбрата, также в чем мать родила, яростно боролись. Молоденькие миловидные медсестрички, также без одежды, с осатаневшими лицами взявшись за руки кружились в дьявольском хороводе. Жрец с головой рака шептал свою ублюдочную молитву. Перед ним на полу кричал и корчился Антон. Что-то шевелилось внутри его тела, поднимая м натягивая кожу изнутри, перебегая по спине, шее, голове. Натянутая кожа трещала, вот вот она разойдется. Кровавый салют окропил всех участников ритуала, доктор поморщился от алых капель прилетевших в его лицо и оставивших на его очках причудливый узор. Старуха задрав свое дряблое лицо вверх продолжала петь не обращая внимания. Из ошмётков лопнувшего тела Антона поднялась хитиновая голова ракообразного, тело напоминающее длинный хвост рака, тонкие бледные руки с длинными, острыми пальцами. Тварь зашевелила руками и завопила так, что стёкла затряслись. Хоровод остановился, борьба закончилась, бой барабанов и пение стихли, все припали на колени пред новым жрецом культа. Глаза Петра сомкнулись, потеряв сознание он грузно рухнул на пол.