Проклятый дар

Я проснулась с тяжестью в груди. Было раннее утро, за окном ещё висел тусклый, подрагивающий туман, словно кто-то невидимый дышал на стекло. Всё тело ныло, будто я спала не на кровати, а на чём-то твёрдом, холодном. В горле пересохло.
Я медленно поднялась с кровати, ощущая, как по спине ползут мурашки. Не хотелось вставать, но и оставаться в комнате больше не было сил. Я быстро оделась, завязала волосы в небрежный пучок, умылась холодной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. Отражение в зеркале смотрело на меня с настороженностью. Даже я сама себе казалась чужой.

Я вышла из дома, захлопнув за собой дверь. Щёлкнул замок. На мгновение мне показалось, что кто-то стоит за моей спиной, но, обернувшись, я увидела только пустой двор. Калитка мирно покачивалась на ветру.
Нет. Не мирно.
Слишком тихо.
Слишком ритмично.

Я сжала зубы.
Нет, Василиса. Ты просто не выспалась. Это ветер. Это чертов ветер.

Села в машину. Замок щёлкнул, двигатель завёлся, но вместо облегчения внутри сжался тугой узел.
После вчерашнего... после того, что случилось поздно вечером…
Я до сих пор чувствовала себя как человек, который соскользнул на краю чего-то… неведомого. Я боялась. Не столько за себя, сколько за свою реальность. Потому что не могла объяснить ничего. Ни как открывалась калитка, ни почему я почувствовала присутствие, ни почему стены дома стали казаться мне... чужими. Как будто кто-то был внутри.

Резкий звук разорвал напряжённую тишину. Телефон.
Я вздрогнула, чуть не выронив руль, и невольно ахнула — сердце грохнуло в грудную клетку.

— Чёрт, — выдохнула я, посмотрела на экран.
Кирилл.

Включила громкую связь и продолжила ехать.

— Доброе утро, — раздался его спокойный голос.
— Доброе, — ответила я хрипловато.

— Сегодня вечером заеду. Есть кое-какие новости по Луизе Леонидовне. Думаю, тебе стоит их услышать.

Я нахмурилась и резко затормозила у светофора.

— А нельзя сейчас? — спросила раздражённо.

Он, кажется, усмехнулся: — А ты чего такая раздражительная? Что-то случилось?

Я замолчала. Он бы не понял. Кто поймёт бред про то, как что-то в доме шепчет тебе за спиной? Как калитка хлопает будто от чужой руки?
Нет.
Это выдумка.
Моя фантазия.
Моя усталость.

— Нет, — сухо ответила я. — Просто утро тяжёлое. Жду вечером.

— Жди, — сказал он спокойно. И повесил трубку.

Салон снова погрузился в тревожную тишину. На улицах города уже было светло, но ощущение, что солнце не греет, не проходило. Я доехала до кафе, припарковалась, но не спешила выходить.
Какого хрена со мной происходит?
Я сидела за рулём, пальцы дрожали на коже руля, будто я держала в руках что-то живое — что-то, что вырывается, дёргается, бьётся. Я пыталась... отчаянно пыталась найти ответ в себе. Хоть что-то. Хоть крошку понимания.
Что со мной происходит?
Что-то рядом. Я чувствую это кожей, чувствую под ногтями, на спине, в затылке. Оно здесь, вот здесь — рядом, но моя собственная слепота не даёт мне увидеть. Как будто я смотрю на мир сквозь мутное стекло, и всё, что раньше казалось реальностью — теперь просто блики.

Женщина прошла мимо, молодая, уверенная в себе. От неё веяло лёгкостью, добрым утром, чашкой кофе с корицей и мелкой радостью.
А за ней — старик. В его взгляде было что-то такое... тяжёлое. Как будто он нёс за плечами мешок с прожитыми днями, полными пустоты. И в этот серый, затянутый день, он словно растворялся в пасмурности мира. Я их чувствовала... Почему не себя??

Этот день — не просто серый. Он будто застрял. Висел над городом как паутина, густая, липкая, вязкая. Как длинное, бесконечное вступление к фильму, который не начнётся никогда.
Мне казалось, что всё вокруг остановилось. Люди шли, говорили, смеялись, но они как будто наблюдали. За мной. Ожидали. Ждали, когда я сломаюсь. Когда оступлюсь, и всё то хрупкое, что я так долго собирала — просто рассыплется.

Но ведь я смогла.
Честно.
Сквозь кровь, пот, страх и одиночество — я наконец-то нашла себе дом, выдохнула, успокоилась, решила: всё, хватит.
Я победила. И если надо выйграю ещё
Мне казалось, что я наконец-то заслужила быть счастливой.

А теперь?
Теперь я не могу даже почувствовать себя живой.
Я сижу здесь, вся наполненная чем-то... чужим. Чувствами, которые даже не мои.
Что я чувствую? Что я чувствую?
Ничего. Только тревогу. Только это чёртово проклятие, которое висит где-то над плечом и шепчет, не говоря слов.

Я хотела быть счастливой. Я так старалась.
Но почему я снова чувствую себя чужой? Нечеловечной.
Будто я — ошибка. Дефектная деталь. Лишняя.

Дом… он не пугает меня. Напротив, в нём уютно. Он будто принял меня.
Но... там что-то есть. Или кто-то.
Я не вижу его, но я чувствую, как он медленно проникает в трещины — не сразу, а исподволь. Незаметно.
И я всё равно не могу поверить, что это нечто потустороннее.
Я же должна знать, должна ощущать.
Мои силы десятки раз доказывали мне, что за гранью — есть.
Но так сильно я ещё никогда не хотела, чтобы это было не так.

Я просидела в машине ещё минут пятнадцать. Просто дышала. Просто пыталась не чувствовать.
Я дала себе время выдохнуть, перезагрузиться, выпустить злость.
Когда выходила из машины — внутри осталась слабость. Но это была уже другая злость. Она не рвалась наружу, не крушила, а тихо сидела внутри, свернувшись клубком. Готовая в любой момент снова встать.
Но сейчас она позволила мне улыбаться, пусть натянуто, фальшиво — но улыбаться. Работать. Дышать.

И, не бы хотелось только одного — выйти за кулисы.
Посмотреть на всё это со стороны. Прочитать сценарий собственной жизни.
Понять, что дальше.
Ведь я вижу чужие нити.
Но свою — нет.

Может, я и правда всего лишь зеркало.
Зеркало, которое отражает других,
а само — остаётся пустым.

Оставив все мысли, как раненых солдат, где-то за порогом, я открыла дверь кофейни.
Звон колокольчика в этот раз прозвучал особенно резко — будто не приветствовал, а предупреждал. Но я не придала значения. Не могла. Не сегодня.

Мои руки знали, что делать. Автоматизм спасал, когда разум плавал где-то на грани — между тревогой, отчаянием и тупым ожиданием. Я включила кофемашину, насыпала зёрна, разложила выпечку, вытерла пыль с витрины, поправила табличку «Открыто». Всё — как всегда.
Всё — как будто бы в порядке.

Работа пошла. День потёк, как вязкий мёд — густо, тягуче, медленно.
Люди приходили, уходили, звенели чашки, хрустели круассаны. Я улыбалась каждому.
Фальшиво, механически.
Эти улыбки не имели отношения ко мне. Они были частью образа: тёплая, гостеприимная хозяйка уютной кофейни. Только иногда — кто-то задерживал взгляд. Смотрел чуть пристальнее, чуть дольше.

— С вами всё в порядке?

— Да, — кивала я, и делала улыбку шире. Глупее. Театральнее.

Словно, если я буду улыбаться достаточно искренне, то и сама начну в это верить.

Но внутри я была как стеклянная ваза, уже надтреснутая. Ещё одно неосторожное движение — и трещины расползутся окончательно.

Я не могла перестать ждать. Не могла перестать смотреть на дверь.
Кирилл.
Он должен был прийти.
Он сказал — вечером.
А значит, я жила этим вечером. С каждой минутой, с каждым взглядом на часы, с каждым человеком, которым он не был.

Он обещал информацию по Луизе Леонидовне.
Почему мне это так важно?

Она ведь была просто пожилая женщина, покупающая травяной чай и ватрушку. Она никогда не рассказывала о себе, никогда не говорила лишнего. Но была в ней... какая-то тишина. Особенная. Как будто мы с ней говорили не словами. Я не чувствовала её эмоций — и это, как ни странно, меня притягивало.
Люди, которых я не чувствую, вызывают у меня странную тоску.
Желание докопаться. Раскопать.
Познать.

Иногда мне кажется, что именно поэтому я до сих пор не оставляю мысли о ней.
Потому что чувствую — должна.

Когда поток людей наконец схлынул, и я смогла выдохнуть, я заварила себе зелёный чай — любимый, без сахара.
Я редко ела, когда волновалась.
Сегодня... есть вообще не хотелось. Внутри было ощущение, будто я набита свинцом, а любое лишнее движение вызовет рвотный спазм. Я не голодала — я задыхалась.

Села за стойку. Обхватила руками чашку. Горячий пар щекотал кожу, мягко гладил лицо, как заботливая ладонь. Я медленно, почти по-глотку, пила чай. Позволяя ему проникнуть внутрь. Тепло растекалось по телу, как лекарство, как яд, как успокоение.
Чай — это мой обряд. Мой ритуал. Моя защита.
Когда я переехала в этот дом — первое, что я привезла, была коробка с коллекцией чаёв. Я не могла быть без этого. Заваривание, аромат, тёплая керамика в ладонях — всё это было больше, чем просто привычка. Это был способ остаться собой.

В кофейне царила привычная, уютная монотонность.
За столиками сидели посетители.
Кто-то беседовал, кто-то молчал, уткнувшись в телефон, кто-то просто смотрел в окно.
А я...
Я смотрела на небо.
Ни капли солнца. Ни намёка на дождь.
Просто серость.
Плотная, безысходная, затянутая, будто мир находился в режиме ожидания.
Как длинное вступление к чему-то важному. К чему-то, что должно было случиться. Но всё никак не наступало.

И вдруг — звон колокольчика.

Я обернулась мгновенно, до того, как успела подумать.
До того, как успела осознать.

Кирилл.

Конечно.
Это был он.
Я знала ещё до того, как увидела.
Я чувствовала. Не сердцем, не шестым чувством — всем телом, каждой клеткой.
Он — это отдельная вибрация реальности. Его нельзя спутать.
И нельзя прочитать.

Но Кирилл...

Кирилл всегда был особенным.
Он — пустота.
Гладкая, блестящая, холодная пустота, в которую нельзя заглянуть.

Я помню, как в первый раз почувствовала это — когда он просто смотрел.
Никаких эмоций. Только интерес. Он сам разрешал мне чувствовать ровно столько, сколько считал нужным.

А потом, в подъезде, когда я направила на него травмат — в его эмоциях не было страха.
Было восхищение.
Кто восхищается, когда на него направляют оружие?

Тогда я поняла: он не обычный. И я не смогу его читать.
Он как будто выстроил передо мной зеркальную стену, которая отражает только то, что он хочет что бы я знала. А за ней — пустота. Или...
что-то куда более тёмное.

Когда он вошёл, всё вокруг изменилось.
Атмосфера, воздух, даже свет в помещении будто стал чуть иным.
Словно хозяин вошёл в дом.
Не в кофейню — в мою реальность.
И я до сих пор не понимаю — радует меня это, или пугает.

Он подошёл к стойке.
Улыбнулся.
Нет, ухмыльнулся — по-своему.
Нечитабельно. Неискренне. Но со смыслом.

А я в этот момент ощутила, как дрогнула вся моя защита.

Он пришёл.
И принёс с собой новый уровень тишины. Он был настолько нормальным, что рядом с ним ей казалось что и она такая же.
Он терпеливо подождал, пока последний клиент вышел.
Дверь закрылась, я опустила глаза на мокрую тряпку, которой протирала стойку. Когда снова подняла взгляд, он уже смотрел прямо на меня.

— У нас есть зацепка, — начал он, как будто между прочим, будто говорит о чьей-то забытой перчатке. — Луизу Леонидовну якобы видели… На окраине. В старом доме.

— В старом доме? — я нахмурилась. — Это как вообще? Что она могла там делать?

Кирилл пожал плечами, чуть склонив голову:

— Вот и узнаем. Там заброшенное здание, его давно сдали под снос. Когда-то был приют, потом жилой. А теперь — развалины. Но там был человек, который говорит, что видел её.

— И мы едем... ночью? — я приподняла бровь.

Кирилл едва заметно ухмыльнулся. Это была такая редкость, что я даже на секунду забыла, что хотела сказать.

— Ты что, романтик? Или всё таки маньяк? — спросила я с наигранной серьёзностью.

— Нет, просто днём туда не пробраться. А ночью — меньше шансов встретить кого-то лишнего, — спокойно ответил он и, будто зная, что я не откажусь, достал из кармана рацию. — Возьми. Там лес, связь может пропасть.

Я приняла рацию, покрутила в руках, удивившись — старая, но рабочая.
Он коротко кивнул:

— Встретимся там. Я поеду первым, ты за мной.

---

Мы выехали почти одновременно.
Я держалась за ним, как будто этот чёрный автомобиль был моей единственной реальностью. Мы ехали привычной дорогой — я знала её наизусть, каждый поворот, каждый поваленный знак.
Но в какой-то момент он свернул.
Неожиданный поворот вправо — и передо мной открылся въезд в лес.

— Это что ещё за… — пробормотала я, сжав руль.

Дорога стала узкой, петляющей, как кишка — грязь, лужи, поваленные ветки.
В голове тут же завертелись мысли: что за дом, почему именно здесь, зачем всё это вообще…

И вдруг — щелчок.
Рация в салоне ожила.

— Василиса, — услышала я его голос.
Абсолютно спокойный.
Будто мы просто ехали на ужин.

— Не бойся, дорога не длинная. Просто немного через лес. Потом будет поворот. Остановимся вместе.

Я сглотнула, почувствовав, как во мне пробежала дрожь.
Он говорил так буднично, так буднично, как будто это нормально — ехать ночью через лес к заброшенному приюту.

---

Дом появился внезапно.
Словно вырос из земли, когда мы свернули с главной дороги.
Он стоял на отшибе, за дикими зарослями кустарника и старой ржавой оградой, которую местами уже поглотила трава. Деревья вокруг были сухими, будто выжженными изнутри — без листвы, чёрные, искривлённые, как после пожара, которого, по всей видимости, не было.

Я остановила машину чуть позади Кирилла и заглушила двигатель.
Тишина вокруг была глухая, вязкая. Даже ветер здесь не двигался свободно — он словно застревал в разбитых оконных проёмах.

Сам дом…
Он был огромным. Когда-то, возможно, красивым — с арками, высоким фасадом, резными балконами. Теперь — развалина, покрытая мхом, временем и чем-то ещё… чем-то, что не хотело, чтобы сюда заходили.

Краска на стенах давно облезла. Стёкла были выбиты, а там, где остались осколки, они напоминали мёртвые глаза, глядящие на тебя отовсюду.
Калитка качнулась, когда я к ней подошла. Я не прикасалась — она сама открылась, тихо скрипнув, будто приглашая войти.

Мне показалось, что сам воздух здесь был иным — сухим, старым, как внутри сундука, который слишком долго не открывали.
Сердце забилось сильнее.

— Это место точно пустое? — спросила я Кирилла, хрипловато, скорее из горла, чем из уверенности.

Он лишь бросил взгляд на дом:

— Пустое... Но не совсем.
Здесь осталась… память. След.

_________

Внутри здание пахло затхлостью, влагой, старыми тряпками и чем-то, чему даже не хотелось давать имя.
Полы местами проваливались, обои висели лохмотьями. Всё пространство было пронизано эхом. Шаги отражались так, будто за тобой кто-то идёт следом, даже когда ты стоишь на месте.

Старый приют.
Старый дом.
Место, которое давно забыли. Но которое, судя по всему, никого не отпустило.

— Тебе идти налево, я направо, — коротко сказал он, взяв в руки рацию. — Если что — на связи. Смотри внимательно. И… слушай. Здесь бывает… странно.

Его голос дрогнул так неуловимо, что я почти пропустила это.
Но нет. Я уловила это.
Он нервничал. Или притворялся, что нет. Я не знала стоит ли обращать на это внимание, обычно в таких местах люди все себя ведут странно. Порой мне даже казалось что я веду себя странно как будто бы что-то скрываю. Но это ведь не могло быть так?

___________

Я вошла в левое крыло.
Дом пах плесенью, влажностью и чем-то старым, затхлым… будто воспоминаниями.

Шорохи. Лёгкие скрипы. Тени.
Каждый шаг отзывался глухим эхом.

И тогда я услышала голос.
Не из рации. Не из комнаты.
Он был внутри меня.

— Ниже. Лестница. Комната с синим ковром.

Я остановилась. Мелькнуло: сошла с ума?
Я не поняла как это произошло и моя память как будто бы отказывалась воспроизводить этот голос. Как будто кто-то подсказал. Машинально я ещё раз огляделась. Никого.
Слышны были только далёкие шаги Кирилла в другой части здания.
На секунду я остановилась не знаю как себя повести. Но видимо адреналин ударил мне в голову. Иначе Как это объяснить Я не знаю.
Но ноги уже не слушались. Я спустилась на полурассыпавшуюся лестницу и нащупала рукой проход.
Старая, покосившаяся дверь. И действительно — на полу лежал выцветший синий ковёр. Выглядел он неважно это наверное единственная вещь которая осталась в этом доме так как никакой мебели и вообще пожитков не осталось.

Тишина. Паутина. И… книга.
Одна, лежала на подоконнике, будто кто-то специально оставил её открытой.

Я подошла, сердце билось слишком быстро.

Это был старинный том с кожаной обложкой. Без названия.
С тиснением на корешке — символ, похожий на пылающий круг, в котором переплетались знаки.

Я аккуратно раскрыла её.

Страницы были исписаны от руки — угольно-чёрными чернилами.
Стиль — словно дневник, но и как будто гримуар.
Внутри: описания существ, зримых только избранным. Фрагменты сделок. Цитаты на латыни и языке, которого я не знала.

«И тот, кто смотрит сквозь, будет сам увиден.»
«Имя — это ключ. Кто назовёт его, тот развяжет цепь.»

На одной из страниц было изображение фигуры — высокий человек с расплывчатым лицом и глазами, как угли.
Подпись:

(Не разборчиво имя)  Демон зримый, но не узнанный. Прячется в очевидном. Играет, пока не назван.

У меня замерло дыхание.
Нет.
Это случайность. Совпадение.
Я захлопнула книгу и спрятала её в сумку. Мне не нужно было, чтобы Кирилл это видел.

Это было слишком странно. Но книга меня заинтересовала я решила более подробно просмотреть её не в этом жутком месте.
От силы 20 минут там не проходили но оказалось как будто бы время там остановилось и мы часами блуждали из комнаты в комнату. Это было наверное состояние аффекта, иначе я не могу объяснить зачем я взяла с собой ту книгу, как вообще Я её нашла?

_________

Когда я вышла, он уже ждал меня у машины.

— Что-нибудь нашла? — спросил он.

— Только паутину и остатки прошлого, — ответила я, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Он кивнул. Ничего не сказал. Но в его взгляде было что-то слишком спокойное.

Он сказал что-то вроде
— я никаких зацепок не нашёл что вообще там кто-то был. Возможно кто-то повёл нас по ложному следу, незнаю кому и зачем врать. Но мы оба там ничего не нашли значит скорее всего кто-то обознался. Если я что-то ещё найду сообщу.

Мы разъехались.
И только дома, раздеваясь и кидая вещи на полку, я поняла — я так и не отдала ему рацию.

Она лежала на полке.
И… работала.
Светился маленький зелёный огонёк.
Живой. Как будто слушал. Я выключила его для своего спокойствия. На всякий случай.

________

Всё, что происходило, случилось как будто за одну короткую секунду — но в моей голове это растянулось на вечность.
Голоса. Странные, неясные. Они будто рождались прямо внутри моего черепа, будто мысли, которые не принадлежали мне.

И эта книга.
Чёртова книга.

Как только я её увидела, словно что-то потянуло меня вперёд.
Словно она дышала. Ждала. Манила.
Я не помню, как оказалась у подоконника. Не помню, как коснулась обложки. Всё было как в тумане.

Я успела пробежать глазами по нескольким строчкам — какие-то незнакомые символы, языки, демоническая символика… слова, которые лучше не произносить вслух.
И всё же я читала.

Не знаю, как мне удалось не заорать от ужаса.
Наверное, я просто была в шоке, в онемевшем состоянии, в котором даже страх не до конца прорезается.
Как в фильме: ты вроде всё видишь, осознаёшь, но будто смотришь со стороны.
Какая-то сатанинская хрень, — первая мысль, которую я осознала.

Но не отпустила.
Наоборот — привлекла.

Эта книга… она заинтересовала меня слишком сильно, чтобы просто оставить её там, в пыли и плесени.
Хотя вся внутренняя логика, весь инстинкт самосохранения буквально кричал: оставь, не трогай, не бери её в свой дом, чёрт с ней!
Но я уже знала — я возьму её.

Да, тащить к себе домой всякий проклятый хлам — последнее, что хочется делать в здравом уме.
Но это было нечто иное. Не просто хлам.
Что-то было в ней живое.
Она будто ждала именно меня.

Да и вообще… всё это было странным.
Слишком странным.

Факт, что кто-то якобы видел здесь Луизу Леонидовну — уже начинал казаться подозрительно удобным.
Мы обошли дом. Почти весь.
И по итогу — ничего.

Точнее… почти ничего.

Собравшись с мыслями, я всё-таки решилась.
Достала книгу.
Аккуратно, словно прикасаюсь к чему-то ядовитому, положила её на журнальный столик перед диваном.

Потом медленно опустилась на диван, позволив себе утонуть в его мягкости.
Он, казалось, втянул меня, как болото.
И какое-то время я просто сидела и смотрела на неё.
На эту книгу.

С опаской.
С интересом.
С раздражением.

Я не знала, что делать.
Открыть?
Сжечь к чёрту? Вынести на улицу и зарыть в землю?
Отнести в церковь? Порвать? Заклеить скотчем?

Миллион вариантов — ни один не казался нормальным.
Каждый из них казался опасным.

И тут я почувствовала.

Холод.

Не ветер.
Не сквозняк.
Холод — живой.

Он полз по полу, будто тенью.
Протекал между досок, медленно, точно змея, и подбирался к моим ногам.
Кожу покрыли мурашки, а внутри что-то сжалось.
Будто кто-то наблюдал.

Я машинально опустила ноги на подушку, поджав их под себя.
Но холод всё равно как будто заползал внутрь, цеплялся за лодыжки, за пальцы, за бока.
Как будто кто-то прошёлся по моим внутренностям ледяной рукой, аккуратно, с удовольствием.
Я вздрогнула и резко встала.

«Хватит. Это просто совпадение. Просто дом прохладный», — подумала я.
Пусть и не слишком уверенно.

По пути к подвалу я подошла к окну и задвинула шторы.
Плотные, тяжёлые, тёмные.
Не знаю зачем — может быть, чтобы меня не видели.
А может — чтобы я не видела, если кто-то всё-таки смотрит.

Я спустилась в хозяйственное помещение — тёмный проход, лестница вниз.
Где-то поскрипывали балки, пахло землёй и железом.
Вниз я шла медленно, держась за перила — старая привычка.
Там стоял наш старенький электрический котёл, а рядом — печь на дровах, которую я редко использовала.
Сегодня была та самая редкость.

Я включила котёл, слыша, как загудел металл.
Нащупала коробку с углём, рядом были уложены тонкие сухие дрова.
Всё делала автоматически — как будто мне нужно было чем-то занять руки, чтобы не думать о том, что ждёт наверху.

Когда пламя в печи начало медленно разгораться, я отбросила в сторону перчатку, вытерла руки — одну о другую, почти нервно.
На сердце стало чуть теплее, но внутри холод никуда не ушёл.
Он будто остался… там. В зале.

Я поднялась.
Поднялась медленно.

И когда ступила в комнату — остановилась.
Замерла.

Я стояла на пороге зала, а книга…
Книга лежала открытой.

________________

Всё об этой истории и не только можно найти здесь 👉🏻тгк https://t.me/apwsllll