Часть 37. Акт.
— Нет, Блонди, — отвечала я, продолжая смотреть в глаза Азраэля. — Никакого контекста.
Ангел фыркнул, опуская брови ниже, хмурясь моим словам и моей улыбке.
— Думаю, можем начать со второго акта, да?
— Да, конечно. — тут же ответила ему Чарли. — Пойду и позову остальных скорее. Я же могу... — ей начинает становиться труднее подбирать слова, её глаза бегают от ангела к демону, отчаянно пытаясь понять, что происходит, — оставить вас наедине?
— Конечно, Чарли. — первым оторвался он от переглядок со мной.
Я снова облокотилась о спинку дивана, закидывая ногу на ногу и принимая это как собственную победу. Чарли исчезла из нашего поля зрения, но её шаги всё равно были слышны в следующие секунд семь.
— Тебя это так смешит?
— Твой жалкий вид? Определённо.
— Ты можешь хоть раз сказать немного больше, чем пара бессвязных слов? — серьёзно вскинул он бровь. — Что бы ты ни задумала, у тебя не выйдет.
— У меня выходит потешаться над тобой. И да, я сделаю тебе одолжение и скажу, что я недавно осознала.
Азраэль молчал, ожидая моих слов, будто уже готовясь схватить меня и надеть на меня наручники, как только я признаюсь в преступлениях.
— Смерть. Ты отнимаешь жизни, заставляешь людей страдать...
Как только ангел понял, о чём я собираюсь говорить дальше, он откинулся назад и отвернулся в сторону, оставляя локти на спинке дивана и прикрывая губы парой пальцев, точно пытался сдержать себя от какого-то высказывания. Он продолжал хмуриться.
— ... ты как тень, что летает над людьми, готовая в любой момент оборвать их жизнь, забрать у них всё, что есть, заставить их родных рыдать от горя, стонать от отчаяния и гореть в агонии от потери. Тебя боятся все. Чем больше боятся — тем дольше живут, а безбашенные погибают самой страшной смертью. Люди представляют тебя как высокую фигуру в чёрном капюшоне и с косой, что в любой момент отделит голову от плеч. Я тоже представляла тебя так до первой смерти, а потом выясняется, что ты скорее жалок и одинок, чем грозен и страшен. Твоя семья отвернулась от тебя, тебя не любят люди, и, знаешь, это и есть причина, по которой ты сейчас здесь, рискуя получить подзатыльник от Папочки. — Азраэль продолжал молчать, но, как только я затихла, повернул голову ко мне, сверкая яростью взглядом, пока я наклонялась ближе. — Ты хочешь обвинить меня, поймать с поличным на какой-нибудь лжи или стакане виски, чтобы доказать своим братьям, что я лгунья или пьяница, что заслуживаю Ада и не способна на искупление. Ты хочешь заслужить их взгляда и слова, ждёшь их снисходительности, как жалкий щенок, что воет под дверью и просит, чтобы его впустили. Или, может быть, ты просто настолько одинок, что тебе хочется любой компании, пусть это даже кучка отшельников из такой дыры, как Пентаграмм Сити, но ты сам даже не догадываешься, что ты сам такой. Ты тоже отшельник, как и мы, просто... немного иного происхождения и вида. Здесь они собираются и становятся семьей, чего не можешь позволить себе ты. Здесь они счастливы, имея друг друга как поддержку и новый смысл жизни, но не ты. Твоя жизнь — смерть. — прошипела я, наслаждаясь его реакцией.
Губы и челюсти Азраэля сжимались со всей силой, кожа становилась только белее, хотя это было трудно представить. Его взор не сходил с моего лица, будто он хотел этого, но не мог. И его глаза... На нижних веках появился блеск, а в глазах — горечь правды. На секунду я даже разглядела, как слеза скатывается по его щеке. Крошечная, едва заметная... Но после Азраэль шмыгнул носом, смахнул слезу и снова постарался улыбнуться. У него почти получилось сделать это безболезненно. Он поднялся с дивана, обошёл его окружность и встал за мной, опускаясь ниже. Его пальцы сдавливали спинку дивана по сторонам от моих плеч, у уха я ощутила его горячее дыхание:
— У тебя почти получилось вызвать во мне эмоцию. Но ты заблуждаешься. Я знаю, что в твоей голове что-то происходит, знаю, что в тебе тоже что-то сломано и это что-то болит. И, когда я выясню эти слабые точки, я буду давить на них. Постепенно, сводя с ума от боли, заставляя тебя молить о Смерти...
Тепло его шёпота исчезло. Я продолжала смотреть на то место, где он сидел минуту назад. Я подтянула угол губ.
— Если бы я тебя не ненавидела, то подумала бы, что ты флиртуешь.
Я медленно повернулась, немного, лишь чтобы краем глаза разглядеть его лицо. Несмотря на то, что он продолжал злиться, но при этом нахально улыбаться, я знала, что задела его. И эта мысль будоражила всё тело.
***
Я сидела на диване между Каином, что клевал носом, сложа руки на груди, и Хаском, что занимался тем же. Рядом с тем Энджел уже сопел, положив голову на его плечо, а Черри, что сидела следом, фотографировала эту парочку с явным удовольствием.
Я подняла глаза на "сцену", внимательно разглядывая на ней Азраэля и Краймини. Тот играл неплохо, стоит признать, будто участвовал в самом театре каждый день, и строки действительно знал наизусть. Движения его были точны и грациозны, только...
Не хватало чего-то в его голосе.
Настоящих эмоций.
— "За честность Дездемоны, генерал,
Я душу прозакладывать готова.
А вам иначе думать - стыд и грех.
А если эти пакостные мысли
Вам нашептал какой-нибудь подлец,
Пусть ползает, проклятый, в наказанье
Навек в пыли, как искуситель-змей.
Уж если Дездемона не образчик Правдивой, верной, любящей жены,
На свете браков нет, одна подделка." — прочла Краймини.
— "Скажите ей, что я ее зову." — на этой строчке Азраэль кинул на меня взгляд, осознавая, что вот-вот я выйду на сцену.
— Дездемона, на выход! — требовательно выкрикнула Ниффти.
Краймини ушла, садясь рядом с Черри и с любопытством заглядывая в её телефон на фотографии Хаска и Энджела.
— Краймини, ты ещё нужна здесь! — напомнила Ниффти. Девушка издала вымотанный вздох, и вновь вернулась к Отелло.
— "Святая простота! На то и сводня.
Расспрашивать ее - могила, гроб.
А не поверят - бухается наземь
И руки к небу. Знаем, знаем вас!" — продолжал Азраэль, провожая взглядом мой выход.
— "Ты звал меня?" — начала я проговаривать реплики воодушевлённо, не спуская глаз с Отелло.
— "Да. Подойди поближе."
Я подошла ближе, выражая тревогу всем лицом, но глазами ухмыляясь Азраэлю с толикой злобы.
— "Что ты желаешь?"
— "Прямо посмотреть
В глаза тебе"
— "Что за причуда, право?"
Азраэль обернулся к Краймини:
— "Теперь оставьте парочку, кума,
Заприте дверь и караульте выход.
Пройдет кто, кашлем подавайте знак.
Займитесь промыслом своим, хозяйка."
— Могу идти? — спросила она у Ниффти. Та кивнула, девушка с удовольствием вернулась к подруге.
Ммм.... Запах его ярости... Прелестно...