Рука

- Мне очень страшно, Эм, мне очень страшно... - всхлипывая, бормотал в телефон худой парень в майке и шортах с длинными облипшими от пота и слез волосами, сидя в углу комнаты. - Вдруг тот, кто убил моего отца, убьёт и меня. И тебя. Нас всех.
- Да замолкни наконец, Витя! Достал сопли распускать. - раздался из динамика раздраженный женский голос, принадлежавший главной побрякушки и недоактрисе ныне покойного Лома - Милене. Но друзья зовут её Эм. - Макс много кому перебегал дорогу. Так что, то, что его порешали было вопросом времени.
Но Витя будто бы её не слушал.
- Не стоило нам разделяться.
- Я уже устала повторять. Что это было необходимо! Потому что в последний раз мы зашли слишком далеко. Одно дело так, поугрожать и потрепать, другое то, что сделали мы. О нас узнала, мать вашу, чуть ли не вся страна. А все из-за твоего маргинального папашки, неумеющим себя контролировать!
- Не говори так о нем!
Эм тяжко вздохнула.
- Все. Я устала вести этот бессмысленный разговор. Поговорим, когда ты приведешь себя в порядок.
Витя вытер слезы.
- И что делать дальше?
- Как и планировали - залечь на дно, пока все не утихнет. Но что-то мне подсказывает, что теперь это затянется.

Разговор с Эм не принёс ожидаемого утешения, поэтому Витя решил искать его в другом месте - с помощью солевых дорожек. Он пообещал себе, что завязал, но всегда по привычке держит небольшое количество так называемой соли под стелькой обуви.
Отец никогда не отличался особой любовью к нему. Их отношения едва можно было назвать дружественными. Но он не подставлял его как остальных помощников, доверял секреты многоходовок и по своему странно заботился.
Занюхнув соль, Витя откинулся на спинку кресла. По телу пробежала лёгкая дрожь. Разгорелось приятное тепло. Руки и ноги обмякли. Все стало как в тумане.
Витя потерял счёт времени. Его сознание камнем падало на самое дно. Будто бы издалека он слышал стук своего сердца, которое чем-то напоминало пальцы, ритмично ударяющие об стол. Звук становился все громче.
Витя повёл носом, почувствовав странный запах сырой земли и травы. Он ощутил как что-то коснулось коленей. Не в силах поднять голову в полусознании он дотронулся до чего-то холодного и чёрствого, чего-то, что было покрыто чем-то липким. Это что-то коснулось до него в ответ.
Витя замер. С трудом приоткрыв глаза, он увидел то, что даже самый заядлый наркоман не смог бы себе вообразить. На коленях будто бы в ответ на него смотрела рука с обломанными ногтями, в крови и грязи.
Витя вздрогнул. Подскочил. Не успел. Рука крепкой хваткой вцепилась в волосы. Ударила его об стол. Витя вскрикнул от резкой боли. Но, не успев опомниться, за одним ударом последовал другой. Ещё сильнее. За ним следующий. И ещё один. Раздался хруст, напоминающий треск горящих сухих веток, и на деревянный стол из носа брызнула кровь. С каждым ударом её становилось все больше, а крики Вити все тише.
И вот он в плашмя упал на пол. По телу прошлась конвульсия. Перевернувшись на спину, он схватился за нос. Точнее то, что от него осталось. Кровь смешалась со слезами и слюнями. Лицо напоминало кровавое месиво. Будто его провернули через мясорубку.
Витя выл. Дрожал и плакал от боли. Рука спрыгнула со стола. Неторопливо перебирая пальцами, испачканные в свежей крови, она забралась к нему на торс. Витя не сопротивлялся. Он будто бы не видел и не чувствовал её. Он был полностью поглощен невыносимой болью, которая по сравнению с тем, что будет дальше покажется облегчением - рука схватила его за нижнюю челюсть и сильным рывком потянула на себя.