1.
Глава 1
«Нет разницы, хорошие деньги или плохие. Это просто деньги.»
— Лаки Лучиано
Лонг-Айленд, Нью-Йорк
Лалиса
Мой дом был живописным. Красная входная дверь с золотой ручкой. Черно-белый пол в клетку. Деревянная лестница покрытая лаком и сверкающая люстра. Однако мне всегда было интересно, разодрав уголок обоев... будет ли он кровоточить красным? Если бы этот мир был прозрачным, как стекло, стекали бы мягкие брызги лужицей на мраморный пол.
Я уставилась на телевизор в углу кухни, с трудом воспринимая голос диктора, но когда слово «убийство» слетело с ее рубиново-красных губ, оно прозвучало у меня в голове. Мое горло сжалось, когда я покрутила кольцо на среднем пальце.
Хотя мой дом, моя жизнь построены на кучи грязных денег, могу сказать, что я не внесла свой вклад в баланс. Только в начале этого года, на этом всё. Теперь кровь была на моих руках, и вина наблюдала за мной, пока я спала.
Голоса из фойе доносились до моих ушей каждый раз при открывании вращающейся двери, когда наши слуги входили и выходили, готовясь к обеду.
Женский смех, живой тембр моего кузена Бенито и голос, который я смутно узнала, выходя из церкви сегодня утром. Он был низким, гладким и безразличным. Волосы на затылке встали дыбом. Я знала, что он принадлежит моему будущему шурину.
И это было отчасти — полностью —причиной того, почему я пряталась на кухне, хотя я никогда не признаюсь в этом.
— Ты слишком красива для этого хмурого взгляда, мила Лиса. — сказала моя мама, входя в комнату, сопровождаемая какофонией разговоров наших гостей.
Я помялась под тяжестью ее слов. По вполне понятным причинам я давно не слышала этого прозвища. Я немного выросла из этого имени, особенно когда поняла, что стала девушкой, которую обожали по всем неправильным причинам: на меня было не больно смотреть, я была тихой, когда должна, и вежливой, когда нет. Как детское платье больше не подходившее мне и застрявшая в ожидании мира для себя. Потребовались годы, чтобы почувствовать себя красивой птичкой в клетке, пока все это не стало слишком... и я сбежала.
— Не знаю, почему ты смотришь это,Лалиса. — сказала мама, помешивая соус на плите. — Вся эта чепуха угнетающе действует.
Мама была замужем за Марко Манобан— высокопоставленным боссом одного из крупнейших Синдикатов организованной преступности в Соединенных Штатах. Иногда я задавалась вопросом, являлась ли наивность отрицанием, или она действительно предпочитала смотреть «Дни Нашей Жизни», чем беспокоиться о делах моего папы.
— Не уверена, за кого голосовать на выборах. — рассеянно ответила я.
Она недоверчиво покачала головой, и я подумала, что дочери главаря мафии было бы странным заботиться о законности правительства.
— Твой папа недоволен тобой. — сказала она, глядя на меня из-под темных ресниц с выражением у-тебя-проблемы лица, поджав губы.
— А когда за последнее время папа не был недоволен мной?
— Чего ты ожидаешь после того, что натворила?
Прошло шесть месяцев, и я клянусь, она вспоминает об этом каждый день. Она похожа на собаку с костью, и честно я думала, что она наслаждалась ошибкой, совершенную мной, потому что у нее наконец было что-то, за что можно было меня наказать.
— Почему ты не подошла сегодня после церкви встретитьсясЧонгуом? — она указала на меня ложкой. — Я не куплюсь на то, что ты забыла и невинно ждала в машине.
Я скрестила руки на груди.
— Я просто не хотела. Он... грубый.
— Лалиса. — выругалась она. — Ты его даже не знаешь.
— Не нужно встречаться с человеком с такой репутацией, чтобы узнать его характер, мама.
— О, Мадонна, спаси меня. — пробормотала она.
— И он не понимает Розу. — добавила я коротко.
Она фыркнула.
— Не многие поймут твою сестру, дочь моя.
Садовник понимал... но я не собиралась делиться этим с мамой, иначе к концу дня он окажется на дне Гудзона.
Ранее на этой неделе папа объявил, что Роза выйдет замуж за ЧонЧонгука, Дона — главу Мафии одной из пяти семей в Нью-Йорке. Мои прошлые проступки все еще были не зажитыми ранами, но с этой новостью, добавленной к списку, они будто стали открытыми.
Я была старшей сестрой, и поэтому на мне лежала обязанность первой выйти замуж. Но из-за моей ошибки мою сестру бросили под колеса к человеку с репутацией. Все знали, что есть репутация в этом мире, и это означает одно: держись от них подальше.
— Кроме того, Чонгук настоящий джентльмен. Если бы ты встретилась с ним сегодня утром после церкви, как и должна была, ты бы узнала.
Я вышла из церкви и направилась к машине, прежде чем меня успели загнать в угол ради встречи со своим будущим шурином. Я была практически парией для моего папы, поэтому удивилась, что он вообще заметил мое отсутствие. Кроме того, я уверена, что джентльменский поступок Чон Чонгука — это не что иное, как дым и зеркала.
С тех пор как пять лет назад умер отец Чона, двадцатидевятилетний и самый молодой сидящий Дон стал хорошо известен в преступном мире. Следуя по стопам отца, он стал мошенником, на его руках было больше крови, чем во всей тюрьме штата Нью-Йорк, и он не испытывал никакого сожаления по этому поводу. По крайней мере, я вообразила, что он непримирим. Диктор не стал бы сообщать о новой жертве с именем Дзанетти каждое утро на протяжении года — семья, с которой Чон когда-то враждовал из-за убийство своего папы — если бы он вообще чувствовал себя виноватым. Если вы спросите меня, он отправится прямиком в ад с таким отношением.
— На самом деле я виделась с ним, мама.
Она подняла бровь.
— Виделась?
— Ну, нет.
Ее лицо потемнело.
— Но я с ним переглянулась. — настаивала я. — И это все, что мне нужно было увидеть, дабы понять, что он не будет хорош для Розы.
Она закатила глаза.
— Смехотворно.
Пристальный взгляд и просто взгляд это одно и то же... так ведь? Правда, это был несчастный случай. Когда я спускалась по ступенькам церкви, мой взгляд упал на собрание, на котором я должна была присутствовать. Папа и мама стояли по обе стороны от Розой и напротив них находился Чон Чонгук — так обычно встречались жених и невеста в этой жизни. Браки по договоренности в порядке вещей в Коза Ностре.
В раздражении от всей этой ситуации, мои глаза слегка сузились, прежде чем взглянуть на моего будущего шурина, только чтобы обнаружить, что он уже смотрит на меня. Вот так и произошел этот пристально — несчастный случай, понимаете ли. Но вряд ли я смогла бы передать это мужчине, и если бы я улыбнулась, это вышло бы снисходительно, так что я просто... двинулась с пристальным взглядом и надеялась, что это не убьет меня.
Взгляд Чона стал жестче показывая, что ему это не нравится, но после секундного тяжелого зрительного контакта он вернул свое внимание к моему папе, будто я была всего лишь листиком, пролетающим мимо. Я выдохнула, задержав дыхание, и отправилась прятаться в машину. Я никак не могла встретиться с ним после этого обмена взглядами. Я просто буду избегать его до конца своих дней.
— Перестань волноваться и доверься своему отцу.
Я хмыкнула, потому что услышала от своего кузена Юнги, что альянс был за сотрудничество по какой-то сделке с оружием, не более того. Моя сестра являлась пешкой в каком-то крупномасштабном соглашении о торговле людьми. Как романтично. И все же мы знали, что этот день настанет. Я не питала никаких надежд на брак по любви, как и Роза. Проблема состояла в том, что моя сестра верила, что она влюблена.
В садовника.
—Лалиса, посмотри, готова ли Роза к обеду.
— Вчера вечером она сказала, что не придет.
— Она придет! — рявкнула мама, а затем пробормотала что-то по-Итальянски.
Я неохотно оттолкнулась от стойки и вышла из кухни. Голос диктора вывел меня из вращающейся двери, и, как предупреждение, слово «убийство» снова сорвалось с красных губ.
«On an Evening in Roma» играл на старинном проигрывателе, в то время, как я направлялась к лестнице встречать гостей в фойе. Сестру и мужа моего папы, несколько двоюродных братьев и моего брата Техен пристально наблюдавшего в сторону Чона. Техен в одиночестве прислонился к стене, засунув руки в карманы черного костюма. Его девушка не являлась Итальянкой, и ее редко приглашали в гости. Моя мама не любила ее только потому, что она встречалась с ее сыном.
Я любила своего брата, но он был безрассудным, импульсивным и жил по кодексу: «Если мне это не нравится, я, блять, просто это пристрелю.» И похоже, он хотел застрелить Чон Чонгука. Между ними была какая-то история, и она не являлась хорошей.
Мой взгляд зацепился на поразительной женщине... с интересным стилем. Она стояла рядом с мужчиной, который, как я предположила, являлся ее дедушкой, но затем он скользнул рукой по ее заднице. Она только поджала губы, будто это раздражало ее.
В Июле она была одета в норковую шаль поверх тонкого оливково-зеленого платья и высоких сапог. Длинные темные волосы спадали гладкими волнами, а накладные ресницы и большие серьги-кольца делали ее похожей на модель в рекламах эпохи семидесятых. И, будто недостаточно хорошо выполняя свою работу, она надула розовый пузырь и лопнула его, ее глаза сузились на меня, словно я та, чей стиль был слишком поздним на четыре десятилетия. Если полярные противоположности и присутствовали когда-нибудь в одной комнате, то это, несомненно, она и я.
Почти свободной в доме, держась одной рукой за перила, за моей спиной раздался голос отца.
—Лалиса, подойди сюда.
Мой желудок опустился, и я закрыла глаза в поражении, но поколебавшись только секунду, потому что этот голос не являлся предметом переговоров.
Мои руки стали липкими, когда я направилась туда, где мой папа стоял рядомс Чоном. Подойдя к отцу, он взял меня за руку и улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Папа выглядел на десять лет моложе своих пятидесяти пяти, в его черных волосах виднелись седые пряди. Он всегда был одет в костюм, и вы никогда не найдете в нем ни единой пылинки, но этот джентльменский взгляд был просто фасадом. Впервые я увидела, как он заработал свою репутацию, когда мне было семь лет, через щель в двери его кабинета.
—Лалиса, это Чон Чонгук. Чонгук, это Лалиса, моя старшая дочь.
Я танцевала этот танец сотни раз, просто в другие дни, с другими мужчинами. Однако на этот раз у меня перехватило дыхание, словно меня вот-вот столкнут с борта в кишащую акулами воду, если я взгляну на него. Он просто человек, напомнила я себе. Человек с самой плохой репутацией в штате Нью-Йорк, легко.
Почему я пристально посмотрела?
Набравшись храбрости, я наклонила голову, не видя его из-под полей шляпы. Теплая волна узнавания пробежала по моей спине, когда я встретила его тяжелый взгляд. Светло-карие глаза цвета виски со льдом и густые темные ресницы. Это придавало ему задумчивое выражение, словно он смотрел на солнце, но в то же время глядел на меня так, будто его представляли кому-то из слуг, а не кому-то, кого он мог бы назвать невесткой.
Я была на несколько сантиметров выше Розы, и даже на каблуках моя макушка не касалась его подбородка. У меня было сильное желание отвести взгляд и сфокусировать его на его черном галстуке, но казалось, что он выиграет что-то, если я отвернусь, поэтому я выдержала его взгляд. Мой тон был таким же вежливым, как и всегда.
— Очень приятно...
— Мы уже встречались.
Мы что?
Его безразличный голос пробежал у меня по спине, сопровождаемый странным трепетом. Он почти ничего не произнёс, но теперь мне казалось, что я стою на земле Чона, а не Манобан. Будто шестифутовый диаметр вокруг него был заявлен как Чон независимо от того, где он стоял.
Папа нахмурился.
— Когда у вас двоих выдалась возможность пересечься?
Я сглотнула.
Что-то веселое и опасное промелькнуло во взгляде Николаса.
— Рано в церкви. Помнишь, Лалиса?
Мои удары сердца столкнулись с грохотом. Почему мое имя слетело с его языка, будто он был более чем знаком с ним?
Мой отец застыл рядом со мной, и я знала, почему он это сделал: он думал, что я совершила что-то неуместное с этим человеком, как и предполагал его тон. Жар прилил к моим щекам. И все из-за одной ошибки, которую я совершила полгода назад, мой папа решил, что у меня что-то было с женихом моей сестры?
Я моргнула, борясь с дурными предчувствиями. Это было связано с очень коротким, даже не враждебным взглядом? Этот человек обнаружил мою слабость и теперь играл со мной.
Разочарование впилось мне в грудь. Я не могла усугубить ситуацию, не соглашаясь с Доном, которому мой отец, скорее всего, поверит сейчас. Поэтому я постаралась придать своему голосу, как можно более легкий тон.
— Да, мы виделись, папа. Я забыла свой пиджак церкви и столкнулась с ним внутри.
Я слишком поздно осознала свою ошибку. Был Июль, я не носила пиджак. И Чон знал это.
Он вытащил руку из кармана и провел большим пальцем по нижней губе, слегка покачав головой. Он был явно впечатлен тем, что я подыграла ему, но почти разочарован, как плохо я справилась.
Мне не нравился этот человек — совсем не нравился.
Холодный шепот пробежал по моей крови, когда мой отец посмотрел между нами, будто не был уверен.
— Тогда, хорошо. — наконец ответил папа, похлопав меня по руке. — Это хорошо. Уверен, у Чонгука могут быть к тебе вопросы об Розой. Ты знаешь ее лучше всех.
Мои легкие расширились, и я сделала вдох.
— Да, конечно, папа.
Я лучше съем горсть грязи.
Открылась входная дверь, и вошли брат моей мамы и Консильери папы, Сокджин, со своей женой. Отец сказал прощальное слово и пошел поздороваться, а меня оставил с этим человеком, чье присутствие уже начинало обжигать.
Он уставился на меня сверху вниз.
Я уставилась на него.
Когда уголки его губ приподнялись, я поняла, что забавляю его. Мои щеки пылали от досады. Раньше я бы пробормотала что-нибудь сладкое и ушла, но это было раньше. Теперь я не могла сохранить вежливое выражение лица, встретившись взглядом с Чоном — Чонгук, как бы его ни звали.
— Мы не пересекались. — твердо сказала я.
Он бесцеремонно приподнял бровь.
— Ты уверена? У меня сложилось впечатление, что ты меня раскусила.
Мое сердце трепетало так быстро, что не могло остаться здоровым. Я понятия не имела, что сказать, потому что он прав. Однако, это взаимодействие не делало ничего доказывая то, что он не являлся тем, кем я думала все это время.
Он рассеянно провел рукой по галстуку.
— Знаешь ли ты, к чему приводит это предположение?
— К убийству? — выдохнула я.
Его взгляд упал на мои губы.
— Умная девочка.
Слова были глубокими и мягкими, и странная часть меня почувствовала, что я сделала что-то хорошее.
Мое дыхание стало поверхностным, когда он двинулся, чтобы пройти мимо меня, но остановился рядом. Его рука коснулась моей, и она загорелась, как легкий язычок пламени. Его голос коснулся моей шеи сбоку.
— Было приятно познакомиться, Лалиса.
Он произнес мое имя так, как должен был раньше: без всяких намеков. Будто я была чем-то, что он мог проверить в своем списке, прежде чем уйти.
Я стояла там, глядя вперед, рассеянно возвращая пару улыбок членам семьи.
Так вот он, мой будущий шурин. Мужчина, за которого выйдет замуж моя сестра.
Возможно, я и была ужасным человеком, но какая-то вина улетучилась, и в дверь только что вошел другой человек.
Потому что я вдруг обрадовалась, что это она, а не я.