ДАМИАНО +18

! ВНИМАНИЕ ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ !
Дорогие читатели, искренне прошу прощения за задержку глав. Нет возможности писать, так как нахожусь в другой стране, но каждую свободную минуту я уделяла время на эту главу, которую я посвятила полностью Диаманте и Дамиано. И, по моему скромному мнению, она вышла достаточно... хорошей, поэтому попрошу Вас не скупиться на комментариях и порадовать меня)
Настоятельно рекомендую поставить эти песни к прочтению данной главы:
Demi Lovato — Still Have Me
Demi Lovato — Cry Baby
Natasha Blume — Black Sea

Она ещё несколько минут рассматривает прелестных мифических существ, словно сошедших с картин древних художников, — только после этого вспоминает, что находится в помещении не одна. Разговор Дамиано и Айзека направлен исключительно на выбор очередного рисунка, который позже будет расположен на каком-то участке тела Давида. Ей, по правде, было глубоко плевать где будет находится эта татуировка, потому что факт того, что ему идёт абсолютно всё и абсолютно в разных местах — сводил с ума.

Диаманта пальцами хватает поставленную на пол чашку, подносит к лицу и делает несколько глотков свежего, ароматного и бодрящего кофе.

Идея, возникшая в голове по поводу татуировок, быстро испаряется — это, как никак, рискованный поступок, пускай её жизнь и начала ощущать этот вкус риска и бесстрашия последние несколько недель с присутствием Måneskin, Диаманта всё же не готова наносить на своё тело чернила. Хотя, она готова поклясться, что такие перспективы есть в будущем. Впрочем, сейчас её мысли переметнулись на красивое и изящное тело Дамиано, который одним движением руки стянул с себя белую майку. Кинул на небольшой серебряный пуф, быстро пробегаясь глазами по сосредоточенному лицу Диаманты, — она же с нескрываемым удовольствием рассматривала чернила под его кожей, словно это были какие-то иероглифы или послания, которые предназначены именно для неё.

Он похож на дьявола воплоти.

Зачёсанные назад волосы прибавляли шарма его образу, словно это было таким мелким, но незаменимым дополнением. Чёрные, как уголь. Мягкие, как шёлк, — она помнит каждый их сантиметр; помнит как пальцы просачивались сквозь них. Он, несомненно, играется с ней прямо сейчас — в салоне татуировок, вот-вот ожидая своего мастера, пока тот отлучился для подготовки к дальнейшей работе; Дамиано чувствует её острый зелёный взгляд по своему телу, от этого начиная ощущать себя долбанным Богом.

То, как она смотрит — элексир для него.

Поэтому Давид отвечает девушке: его густые ресницы слегка опускаются и он неопределённо открывает рот, медленно и искусно проскальзывая глазами по её сидячему телу. От полуголых щиколоток, до хрупких плеч, облачённых в тонкую сиреневую кофту. Присаживаясь на специальную коричневую кушетку, он, подсознательно хотел увидеть на ее лице толику смущения и желания прекратить эти переглядывания. Но этого не случилось.

Прямым и настойчивым взглядом, она осматривала его сплетенные пальцы на коленях. С облезшим чёрным лаком. Ей совершенно не хотелось отвлекаться. Это как самая настоящая бомба медленного действия — Диаманта ощущала внутри себя разрастающуюся лавину горячих, искренних и непорочных чувств, которые захлестывали её с головы до ног; овладевали сердцем и не оставляли выбора. И девушка не понимала, что сейчас с ней случается самая большая беда, которую она хотела избежать. Диаманта начинала тонуть в своих чувствах к человеку, совершенно не догадывающемуся о том, что происходит внутри неё. Нет, он знал — Диаманта влюблена в него, но и предположить не мог, насколько сильно переполнены её душа и сердце.

Обычно, когда человек чувствует, что нужно остановиться или прекратить — он всеми усилиями прекращает что-либо. Таких людей считают сильными и с хорошей силой воли. Заключающаяся в остановке сила воли не всегда даёт человеку надежду на то, что всё прекрасно и на то, что подобные ситуации больше не случатся. Но всё же людям свойственно ошибаться и останавливаться. Делать выбор между разумом и искренностью. Между завтрашним днём и сегодняшним, в котором заключён сладостный момент. Диаманта, безусловно, всегда считала себя человеком, обладающим силой воли. И она бы не стала позволять себе растворяться в ком-то — слишком опасно и в тоже время прекрасно.

Когда его взгляд становится более острее и темнее, а пальцы выпиваются в края кушетки, Дамиано приподнимает подбородок и делает неопределённый смешок, соперничая с Диамантой своими действиями. Маленькая сережка-кольцо в носу блестит при помощи крошечных фонариков на стенах, и это отдаётся таким соблазном внутри у девушки. На её коленях альбом с эскизами, который в последствии окажется на полу. Скрещивая ноги, Диаманта плотно откидывается на спинку пуфа, делая ещё пару глотков кофе, а он продолжает осматривать черты её лица: мягкие, нежные, но такие настойчивые и упрямые.

Диаманта чувствует, насколько сильно превышает норму её пульс.

— Тебя понравился мой сюрприз? — тихо и осторожно спрашивает Давид, пальцами прочерчивая что-то на поверхности кушетки.

Несколько раз моргнув, Диаманта не понимает вопроса, ссылаясь на собственную рассеянность, но после также тихо и осторожно произносит:

— Да.

— Я так и думал.

— Получается, ты знаешь меня больше меня самой, — слишком быстро лепечет она, ещё раз прокручивая в голе собственные слова: не кажутся ли они бессмысленными?

— Нет, — усмехается он. — Тебе кажется. Мне просто нравится разгадывать загадки.

— Буду знать, — Диаманта постукивает ногтями по коленям, не переставая отсчитывать пульс.

— Не хочешь что-нибудь набить?

— Нет-нет, — смешок вылетает из ее рта, и Диаманта чувствует себя на идиотском экзамене. — Думаю, для этого слишком... рано.

— Я набил свою первую татуировку в шестнадцать.

— О, — только и удаётся сказать ей. — Я думаю, не всем идут татуировки как...

... как тебе.

Диаманта резко замолкает, потому что думает о том, что начинает нести полную чушь. Теперь уже её щеки краснеют и она чувствует, как горят уши. Прочищает горло, продолжая молчать. Опустив глаза на свои руки, девушка чувствует улыбающийся взгляд Дамиано на своих волосах.

— Как...? — выпытывая из неё нужные слова, он аккуратно приподнимается и подходит чуть ближе.

Диаманта слышит тихие шаги, подходящие ближе к ней. Волосы на её руках вздымаются от начинающегося потока мелких мурашек. В глотке застревает дыхание, и от этого она смыкает губы в плотную полосу, чтобы, не дай Бог, из гортани не вырвался стон томного наслаждения от переполненных эмоций.

И когда он стоит прямо перед ней, возвышаясь и ощущая полную власть — Диаманта поднимает голову и сталкивается с прочным взглядом чёрных глаз. Дамиано присаживается на корточки, так, чтобы их головы были расположены непостижимо близко друг к другу. Так, что она опять видит эту чёртову родинку на его нижней губе. Теперь замечает две других, расположенных выше верхней и так невероятно сексуально подчеркивающих его внешний вид. Запах сигарет и одеколона просачиваются в каждую чёртову клетку, отчего она уже не может держать рот закрытым.

В его огромных зрачках Диаманта видит собственное отражение, но теперь ей не кажется то, что она выглядит глупо или по-детски. Она выглядит уязвимо, даже уязвимее Дамиано. В ней захлестывает адреналин и желание выплеснуть его. Но Риччи сидит неподвижно, будто ожидая от него действий.

И он действует.

Ладонями облокачиваясь на её ноги, Дамиано сильно впивается пальцами во внутреннюю часть бедра Диаманты, и она уже не в состоянии контролировать своё дыхание. Он наклоняется, но не торопит события. Кончик носа Дамиано почти соприкасается с кончиком её, и Диаманта прислушивается к его дыханию. К тому, как оно колышет на ее лице ресницы и отдаётся электрическими волнами по всей коже. Она часто читала в книгах ситуации, связанные с платоническим влечением или страстью, также как и про вызванные бабочки или миллиарды мурашек — но то, что она ощущает не сравнится ни с одним написанным романом. От покалывания пальцев до дрожи в коленях.

Дамиано действует на неё источником для блаженных чувств.

Её руки расположены по разную сторону бёдер, пока его ладони все также покоятся на ногах, а пальцы впиваются в тонкую кожу через штаны. Даже через ткань она ощущает огненные прикосновения и думает, что останутся отпечатки. Но это, черт возьми, так не важно.

Он, медленно и по-собственнически, проводит кончиком носа по её румяной щеке, закатывая и прикрывая глаза. Носом втягивает аромат кожи, сильнее цепляясь ладонями за её ноги. И когда его губы приближаются в уху Диаманты, она совсем неосознанно прикусывает губу почти до крови, сильнее вжимаясь в пуфик. Его дыхание щекочет нервы. Щекочет подсознание и заставляет вывернуть наружу душу.

Вокруг перестаёт существовать весь мир, потому что кроме покалываний в кончиках пальцев и его дыхания на своей коже — Диаманта не хочет больше ничего чувствовать. Хочет лишь сохранить это в себе и никогда не терять.

Одной ладонью он обхватывает ее ногу, тем самым двигая ближе к себе, а другая так и продолжает сжимать бедро, теперь уже аккуратно и ласково поглаживая пальцами ткань штанов, через которые она все равно чувствует его мягкие пальцы. Голова Диаманты практически падает на его плечо, когда Дамиано легонько касается прохладными губами мочки её уха. Невесомо и мягко. Так, словно она принадлежала только ему. И никому больше.

— Ты представить не можешь, как я хочу тебя.

Бархатистый голос Дамиано у уха — всё, что сейчас волнует Диаманту. Она закрывает глаза и позволяет выпустить из себя незаметный, как ей показалось, стон. Её грудная клетка сжимается стремительно быстро, а желудок практически скручивает от тяготения и желания прикоснуться к нему. И прежде чем она резко повернёт голову, чтобы поцеловать Дамиано, в комнату врывается Айзек, в плотных перчатках и с маской на лице.

— Ну что, ты готов? — спрашивает он, делая вид, что не застал их за столь... интимным моментом.

Дамиано на мгновение прерывает дыхание. Перед тем как встать, он опять невесомо касается губами её мочки уха.

Она чувствует, как мир уходит из под ног.

— Мне нужно... нужно на воздух, — заставляет свои ноги подняться, хотя они кажутся ей ватными, и, совсем не обращая внимания на растерянное лицо Айзека и удивление, промелькнувшие в глаза Дамиано, выходит.

Направляясь по узкому коридору, Диаманта не может думать. Не может связать мысли между собой, потому что они похожи на путающуюся паутину. Её глаза широко раскрыты, а желудок сжимается до сих пор. В ушах звучит его тихое и истомное желание, отчего руки Диаманты сжимаются в кулаки.

Прохладный воздух не действует на неё успокоением. Наоборот: колыхает волосы и обдаёт лицо мурашками, отчего она сравнивает это с тем, что было несколько минут назад. Неожиданный порыв Дамиано вот так вот грубо и неопределённо высказать своё желание — что-то сродни упавшему астероиду, потому что ей казалось, что он один из тех людей, кто подходит ко всему с подготовленностью.

Эта грубость, черт возьми, завела её!

Облокачиваясь трясущимися руками на металлические перила, Диаманта опускает голову и тихо смеётся. Что-то невообразимое. Запретное. И желанное.

Она не знала что между ними. Она не могла понять, что будет в дальнейшем. Она тонула в нем. И она была точно уверена — это определенный этап в жизни.

Но одно Диаманта могла сказать точно: ей хочется это продолжить, пускай, возможно, через время будет больно.

Влюблённые, как было замечено очень давно, часто действуют с пеленою в глазах и с открытым сердцем.

***

Проведя все полтора часа (за которые Айзек набил на предплечье Дамиано разбитое сердце) в своих мыслях, Риччи сидела в его автомобиле и ждала, пока Давид расплатиться за тату и двинется к ней.

Легкая музыка из радио никак не успокаивала её внутренности, поэтому ей приходилось отсчитывать про себя до ста. Действительно желание Дамиано является реальностью, и хочет ли она воплотить это? Даже если и хочет, что будет дальше?

У неё в голове восстановилась паутина запустившихся мыслей, и теперь девушка с точностью разбирала сложившуюся между ними ситуацию.

Она могла бы поругать себя за безвольные желания, но не стала, доверившись случаю. Диаманта — человек, девушка, которой свойственны такие желания и эмоции. Он сказал, что не нужно стесняться своих чувств. И она не будет.

Когда Дамиано садится на своё место, а воздух опять наполняется его запахом, Риччи поворачивает к нему голову и опрокидывает её на сиденье.

— Куда мы поедем? — спрашивает шепотом, словно их могут услышать.

— Куда ты хочешь?

Он не смотрит на неё, выруливая на дорогу. Пальцы, с облупившимся чёрным лаком, аккуратно двигаются по кожаному светлому рулю. Огни фонарей освещают салон автомобиле, отбрасывая тени на его скулы, отчего те кажутся ещё острее.

Диаманта отворачивает голову, пожимая плечами:

— Я не хочу сегодня расставаться с тобой.

Вот так вот просто. Если он вправе бесцеремонно озвучивать свои желания, то вправе и она.

Давид давит на газ, пока на его лице расползается довольная улыбка.

Он понял.

— Только сегодня? — спустя время спрашивает он, когда они практически въезжают на восьмую улицу, где в одном из новых домов расположена квартира Дамиано.

— Что?

— Не хочешь расставаться со мной только сегодня?

Риччи резко впивается в его лицо янтарными глазами, но не отвечает на вопрос. Потому что в глазах все было видно и прочитано.

Они выходят из машины, и Диаманта пытается не оглядываться по сторонам, хотя красивые вывески и украшенные на столбах цветы так и привлекают внимание. Дамиано двигается спереди, обходя прохожих и засовывая одну руку в карман. Девушка чувствует себя его домашним животным, неуклюже шлепающим за хозяином.

Квартира на втором этаже, поэтому им не доставляет никакого дискомфорта быстро добраться до входа.

Пока Дамиано включает свет в небольшой прихожей, Риччи замечает подметить, что квартира достаточно маленькая. Коридор с серыми узорчатыми стенами и небольшим шкафом с зеркалом, в котором она мельком разглядела своё румяное лицо и слегка растрёпанные волосы. Дамиано пригласил её пройти на просторную кухню, вымещающую в себя маленькую барную стойку со стульями, кухонный гарнитур и холодильник. Вся техника была мраморная, и ей подумалось, что всё это похоже на среднестатистическую квартиру холостяка преклонного возраста. Только яркие плакаты музыкальных групп у приоткрытого с разными наклейками и напоминанием, — точь в точь как в общей квартире, — окна выдавали своего хозяина. 

Ванная комната и туалет были соединены, как потом отметила Диаманта, умывавшись. В спальне было тускло, поэтому ей не удалось рассмотреть интерьер, но девушка успела уловить просторную кровать по-середине комнаты. 

— Давно ты тут живешь? — спрашивает девушка, пока присаживалась на один из стульев.

Дамиано стоит к ней спиной, откупоривая бутылку вина.

Это что, романтический ужин?

— Два месяца, — говорит он. — Раньше я практически не появлялся дома, пропадая в нашей общей квартире.

— Да, Виктория говорила.

— Ей лишь бы потрепаться, — по-доброму говорит он, разворачиваясь.

В Диаманте борются смешанные чувства: сейчас Дамиано Давид похож на примерного семьянина, готовящего для своей семьи ужин, с закатанной до локтей рубашкой, сосредоточенным взглядом и лёгким тембром голоса. Несколько часов назад он был... другим. И она не понимала, какой Дамиано ей нравится больше. Или понимала, но пыталась как-то отгородиться от мыслей, что в нем очень много граней.

Поставив тарелку с сыром и ананасами, Дамиано аккуратно разливает в бокалы красное вино, после чего присаживается напротив Риччи, обхватывая пальцами края хрусталя.

Она следует его примеру, чуть облокачиваясь о стол.

— Предлагаю выпить за такой чудесный вечер, — Дамиано играет бровями и улыбается.

Чокаясь, Диаманта подметит, что когда он пьёт, морщинки между его бровей становятся заметнее.

Из приоткрытого веет прохладный воздух. Хватая пальцами кусочек сыра, Диаманта замечает пристальные взгляд Давида на своих губах. Желудок скручивает сильнее.

— Ты и Виктория тесно общались в Риме? — спрашивает Дамиано, тоже хватая кусок сыра.

— Мы были достаточно близки.

Достаточно, для того, чтобы она знала обо мне только нужную информацию.

— Она никогда не упоминала своих подруг, — хмыкает он. — Мы с парнями даже подшучивали по этому поводу.

— Виктория тоже не рассказывала про вас, насколько я помню.

— В её стиле.

Диаманта пытается улыбнуться, но выходит это совсем плохо. Пару глотков вина разгоняют её кровь ещё сильнее, отчего ей кажется, что лицо теперь похоже на огромный красный воздушный шар.

— Почему ты не хочешь продолжить рисовать? Или же продолжить заниматься архитектурой? Ви говорила о том, что ты чудесно справлялась с этой работой.

— Да... да, но с рисованием у меня связано слишком много... боли, — с трудом говорит она, отводя ярко-зеленые глаза от Дамиано на мраморную столешницу.

— Искусство через боль — самое лучшее искусство.

— Как и через все другие эмоции.

— Значит, ты могла бы и рисовать, чувствуя какие-то другие эмоции.

— Если бы я их раньше чувствовала, то непременно начала вновь рисовать.

— Надеюсь, я заставлю тебя чувствовать что-то кроме боли.

Его глаза почти искрятся, и искры эти полностью принадлежат ей. Густые темные брови идеально контрастируют с длинными ресницами — она почти видит каждый их изгиб при освещении тусклой лампочке в потолке.

— На самом деле, когда я увидела Викторию и познакомилась со всеми вами — что-то точно перевернулось у меня внутри, — признаётся она, нервно теребя кончики своих волос. — Я думала, что кроме таблеток никто больше не в состоянии помочь мне, но... но видимо ошиблась.

— Ты сильный человек, Диаманта.

— Не уверена, — она легонько приподнимает уголки губ, пытаясь не смотреть в его глаза, потому что именно в такие минуты ей не нужно было смотреть на него. — Сильные люди не глушат боль таблетками.

— Ты смогла перебороть эту зависимость, — серьезно утверждает он. — Я же прав?

— Да.

Смогла, но не уверена насколько меня хватит. 

Они молчат, продолжая выпивать алкоголь. Возможно, такое сближение в духовном плане поможет ей осмыслить чуть больше в плане их с Дамиано отношений.

Спустя несколько минут они перемещаются на балкон из-за духоты на кухне. Пройдя туда мимо спальни, девушка успевает заметить несколько красивых картин, явно нарисованных на заказ. Постель была нелепо заправлена темно-синим одеялом, а разбросанные полушки разных цветов создавали собственную атмосферу.

Ей нравится то, что он позволяет впускать её в свою жизнь. Нравится мысль о том, что она может остаться в его жизни. И что она может прожить эту жизнь с ним.

Вид с балкона выходит на небольшую по протяжности речку, освещенную мелкими огнями. Разноцветными и красивыми, что отбрасывали блики на прозрачную воду. За рекой — высотки серых и голубых расцветок, которые были построены для определённых мероприятий. Неоновые вывески магазинчиков снизу отлично передавали атмосферу ночной и вечерней Болоньи, а гул и веселые голоса сопутствовали всеми этому. Магазин радиотехники «ELITE», работающий в такой позднее время, своим внешним видом и играющей от туда музыкой, завлекал проходящих мимо людей, которые останавливались, чтобы послушать музыку и найти новые знакомства.

Диаманта уютно расположилась в плетёном коричневом кресле, прижимая к своей груди бокал вина. Словно тут она и должна была находиться. В его квартире. Рядом. В пол уха слушая мелодичную музыку, и боковым зрением наблюдая за фигурой Дамиано, склонившейся у перил. Он выглядел как истинный итальянец. Волосы колыхал ветер, отчего несколько порядок игриво падали на лоб и касались ресниц. Острый профиль Давида сочетался с темным небом. Луна бросала тень на лицо, и скулы Дамиано становились острее. Ей подумалось, что если провести по ним пальцем — непременно поранишься.

Он вынимает из кармана пачку сигарет. Также аккуратно выуживают от туда одну штуку, губами обхватывает основание и поджигает, глубоко затягиваясь.

— Когда мне было десять, наши родители развелись, — начинает Давид, присаживаясь рядом с девушкой. Его глаза устремлены вперёд, одна нога закинута на другую, а аристократичное положение руки с сигаретой и бокалом вина заставляют Диаманту сделать несколько больших глотков алкоголя. — Тогда я ещё не понимал, что людям свойственно расходиться, тем более отец всегда поддерживал с нами связь. Но я считал его предателем, — голос его пропитан детской обидой, но не кажется злым или черствым. Диаманта внимательно слушала, подогнув под себя ногу. — Мой старший брат говорил, что это пустяки. Мама справится с нами и одна. Она и справилась, — Дамиано выдыхает серый дым, проделывая маленькие колечки, но так и не смеет повернуть к ней голову. — Я считаю её самой лучшей женщиной в своей жизни. И всё же, отец был для меня врагом до четырнадцати. Знаешь, такой возраст обычно становится проблемным, и родители для своих детей обуза или что-то типа этого, но я начал понимать, что развод матери и отца — препятствие в нашей жизни, которое не сломало ни меня, ни Якопа, ни маму, — поток холодного ветра обрушивается на их лица, но Диаманта всё равно чувствует жар на своих щеках. Внутри у неё разрастается теплота от того, что Дамиано открыл для неё частичку своего детства и тогдашних переживаний. — Тогда я сел и подумал, что не могу больше так. Наладил контакт с отцом, перестал зацикливаться на том, что он предатель и вынес для себя урок, пускай и произнесённый давным-давно каким-то мудрым писателем: всё, что нас не убивает — делает сильнее.

Она мысленно соглашается с ним, но продолжает молчать, пока Дамиано тушит сигарету, всё также направляя свой взгляд за пределы балкона.

— И всё, что случилось с тобой — сделало тебя сильней, Диаманта.

Думать о его словах Риччи будет потом. Потому что сейчас ей особенно важно сохранить тот духовный баланс, неожиданно возникший между ними.

— Твоя мама действительно большая молодец, — заявляет она, бросая взгляд на его профиль. — Не каждая женщина в состоянии так прекрасно воспитать двоих сыновей.

— Да, мы были ещё теми засранцами, — усмехается он. — Мама терпела все мои идиотские прихоти.

— Сильная женщина, — Диаманта улыбается. — Я не помню своего отца, но... но уже не держу на него обиду, — осторожно проговаривает она, пальцами вырисовывая на бокале невидимые узоры. — Мне никто не показал отцовскую любовь, и за это я, в какой-то степени, благодарна. С возрастом я стала понимать, что мне было бы трудно в дальнейшем расставаться с любовью, которую мне мог бы дать мой отец.

Дамиано молчит, понимая, что слова тут будут излишне. Порой нужно позволить человеку сказать и промолчать — так он сможет высвободиться от внутренней тяжести.

В воздухе пахнет свежестью от развешанного белья, и затянувшись по-больше этим запахом, Диаманта прикрывает глаза, отдаленно слушая новую песню из магазина снизу.

Деми Ловато всегда ей нравилась. Её голос успокаивал и убаюкивал. Но Риччи не успевает насладиться мелодичным и спокойным звучанием песни, чувствуя около себя Дамиано. Он встал, поставив бокал на столик. Его рука медленно потянулась к её.

Улыбка, — легкая и совсем неожиданная, — появляется на его лице, как только Диаманта вкладывает свою руку в её, сразу чувствуя вибрацию по всему телу. И тепло. Словно так и должно было быть всегда. Словно они знают друг друга больше собственных жизней — такое невозможно передать словами.

И сейчас, покачиваясь в такт прекрасной мелодии, держа друг друга в близких объятиях, буквально не сводя друг с друга глаз, — мир растворяется вокруг них. Зрачки Диаманты расширяются, и теперь он сравнивает их с новой планетой в космосе. Невероятно прекрасной и красивой. Такой, что выворачивает наизнанку душу. Её руки такие мягкие и прохладные, и Дамиано замирает, когда она пальцами слегка касается его шеи, поддаваясь вперёд, чтобы рассмотреть чёрные крапинки в глазах Давида. Они правда есть. Еле ощутимые.

Руки Дамиано сжимают её талию, и ему приносит это жуткое удовольствие. В такт словам песни, он поглаживает её кожу, залезая под тонкую ткань кофты. Запах ароматных цветов врезается ему в нос, как только Дамиано склоняется к ней, щекой прислоняясь к макушке. Он ощущает себя безумцев, сумевшим прокатиться на всех американских горках, — это сравнивается диким адреналином в крови, необъяснимо, но он чувствует, как кипит его кровь от одного лишь осознания — она в его объятиях, в его квартире, в его сердце.

Музыка растекается по их ушам, проникает во внутрь и вызывает тихий восторг.

Он плавно передвигает руку по её позвоночнику, доходит до рыжих волос и накручивает один локон на палец. Дамиано сравнивает её волосы с утренним солнцем: ярким, недосягаемым и желанным.

И прежде чем мир вновь перестанет существовать, а огонь вновь растопит ледяную глыбу — их губы встречаются в один момент; находят друг друга стремительно, ласково, принуждённо вызывая миллиарды вколотых игл в тело. Девушка пальцами прикасается к его лицу, слегка ощущая небритость. Она почти не дышит, позволяя языку Дамиано ворваться в её рот.

Искусно и по-мастерски обходясь с поцелуями на губах, Давид останавливает её, глубоко и пристально всматриваясь в глаза.

Невербально спрашивая разрешения.

И оно читается в хитрых чертиках янтарных глаз. Блестящих на луне. Прекрасных и манящих.

Хватая её за руку, Дамиано чувствует, как сжимаются его легкие от одного лишь понимая — она в действительно до жути охуенная.

В комнате полумрак, и приоткрытый балкон с доносившейся очередной песней Деми Ловато, — укутывает их в свою атмосферу. Останавливаясь по середине, Дамиано резко прижимает её к себе, губами скользя вдоль хрупкой молочной шеи. Риччи опрокидывает голову назад, закатывает глаза и растворяется, словно лужа после дождя, на которую долгое время светило солнце. Тонет в его сильных руках, как утопающий, как долбанная игрушка. Тысячи, нет, миллионы электрических волн проходятся от позвоночника до пят.

Слегка толкает её на кровать, отчего Диаманта неожиданно издаёт писк. Улыбается, глазами маня его ближе к себе, когда чувствует под собой мягкие одеяла и упругий матрац.

Он скидывает с себя рубашку, рывком снимает майку, оставшись только в брюках. Её сердце разрывается от переполненных импульсов. Делает кульбиты вновь и вновь. Диаманта касается пальцами его оголенного торса, обходя контур одной из татуировок в виде крыльев и надписи. Давид укладывает её, нависая сверху. Её лицо снизу кажется ему таким невинным и доверчивым. Щеки почти красные, губы припухли от сладких поцелуев, а зеленые глаза в темноте сверкают своими маленькими чертиками.

Не спеша расставляя руки Диаманты в разные стороны от головы, Дамиано с усмешкой на губах следит за её нервными выдохами. Коленом осторожно раздвигает её согнутые ноги, касаясь внутренних частей бёдер. Она не ерзает, но по всхлипам и желанию истошно выдохнуть, Дамиано понимает, что на правильно пути.

Сантиметр за сантиметром он целует её открытую кожу. Поцелуи мягкие, скользкие, и даже сквозь ткань кофты она чувствует его пронзительные губы. Он действует медленно, желая донести ей наивысший сорт удовольствия.

Пульс, кажется, превысил самой высокой отметки, потому что Диаманта в ушах слышит биение своего сердца. Её глаза закрыты, и рефлекторно девушка пальцами хватается за его волосы, притягивая ближе к своему лицу.

Целует его. Бешено. Рискованно.

Колено Дамиано вжимается сильнее, ближе к самому чувствительному месту девушки, в то время, как она аккуратно приподнимается.

Они садятся на постели, и Дамиано разворачивает её спиной к себе. Сиреневая кофта со шнуровкой — препятствие у её тела, и он преодолевает это препятствие.

Если бы в комнате было больше света, он, несомненно бы разглядел все шрамы на этой нежной молочной коже, с миллионной россыпью бледно-рыжих веснушек.

Перекидывает локоны рыжих волос вперёд, ладонями поглаживая её плечи. Грудь Диаманты вздымается, и она неосознанно сжимает простыни в своих кулаках, когда его губы очерчивают каждый замеченный в темноте шрам. Так аккуратно и заботливо, что сердце опять готово порваться и перестать осуществлять свою деятельность.

Нежно розовый бюстгальтер вскоре оказывает на полу, и Диаманта почти прикрывает свою грудь руками, но вовремя одумывается. Она хочет быть максимально открыта с ним.

Дамиано кусает губы, когда видит перед собой уязвимую Диаманту.

Её кожа почти блестит при освещении луны. Грудь вздымается, и он просто не может насладиться ею. Встречавшиеся девушки у него на пути обладали достаточно объёмными размерами, — но грудь Диаманты естественно красиво смотрелась на ее теле: небольшая, с аккуратными розовыми сосками, двумя родинками по-середине. Диаманта вновь целует его. Она тянет Дамиано за собой, вытягивается, лишь бы не лишать его ласк. Он покорно следует за ней, ощущая дрожь на её спине руками. Она притягивает его ближе к себе, как удав, оплетая его шею руками. Они углубляют поцелуй, чтобы чувствовать друг друга без остатка, потому что иначе нельзя. Она касается спиной холодной кровати, притягивая парня за собой. Тот чувствует поджатую под себя девушку и понимает, что это все взрыв их собственных жизней.

Давид стягивает её штаны, пальцами аккуратно касаясь трусов. Такого же цвета, как и бюстгальтер. Его волосы свисают на лбу, от этого Риччи хочется дотянуться до него, прикоснуться и убрать их, но вместо этого она сильнее вжимается в постель, задерживает дыхание и скручивает в своих кулаках простынь, — Дамиано большим пальцем надавливает на ложбинку, массирует и чувствует дрожь в её коленях. Мелкие мурашки покрывают её грудь и горошинки сосков притягивают чёрные глаза Дамиано. Он тяжело вдыхает воздух через нос, и приоткрывает рот, всё также наблюдая за истомным выражением лица Риччи. Её брови нахмурены, губы приоткрыты в немом наслаждении, а руки судорожно продолжают сжимать синие простыни. И чтобы окончательно показать ей всю фееричность — он проскальзывает пальцами сквозь её трусы, и легкими массирующими движениями вводит их глубже, но продолжает сохранять аккуратность.

— Дамиано, — тихо и возбужденно тянет она, прикусывая распухшие губы. Риччи с ума сойдёт от этих чувств, сравнимых со сладким пленом. Хочется всегда чувствовать его рядом, всегда, всегда, всегда и быть лишь с ним одним, произнося, будто в бреду лишь одно нежное-нежное имя, потому что другие — чужие, не её, никто ей кроме него не нужен.

— Да? — играючи спрашивает он шепотом, ускоряя темп своих пальцев.

Её живот напрягается, и он чувствует, насколько она горячая внутри. Настолько, что его органы скручивают. Сам приоткрывает рот, внимательно наблюдая за тем, как выгибается её спина, и как на шее и груди появляются блестящие капельки пота. Склоняется и языком очерчивает линию от щеки до груди, в ответ получая шипение с уст девушки.

— Господи, — вновь произносит она, чётко ощущая, как дрожат ноги и как пальцы Дамиано искусно обходятся с её телом.

Давид приспускает штаны, плотно склонившись к ней. Стягивает лишнее белье с ног Диаманты и высовывает пальцы из её тела.

Несколько мгновений, которые проходят в поисках презерватива, кажутся ей вечностью. Он справляется с методом контрацепции и вновь опускает голову ближе к её лицу. Другой рукой обхватывает голову Риччи, резко вцепившись в её запутанные кудрявые волосы.

— Не бойся, — шепчет ей в губы, когда кончики их носов соприкасаются.

Но она не боится. Она хочет его всеми фибрами тела.

Вскрикнув при первом толчке, Диаманта сильнее запрокидывает голову назад, чувствуя, как внутри рассыпаются мелкие наэлектризованные звезды. Он двигается плавно, всё также держа её за голову, приказывая открыть глаза и смотреть на него, но девушка просто не в состоянии: её бьет мелкая дрожь, руки мертвой хваткой прикованы к простыням, а его неровное дыхание и срывающиеся с губ слова о том, как она охуенная — действуют лучше, чем что-либо.

Охуенная. Охуенная. Охуенная.

До невозможности.

Толчки становятся быстрее, но всё также он пытается сохранить возникшую с ней аккуратность. Если бы она открыла глаза и увидела, насколько удивительно красиво выглядит его лицо в данный момент — не сдержалась бы, кончив раньше времени. Вена на лбу Дамиано раздувается, и он сжимает её бедро настолько сильно, что остаются красные пятна.

Девушка звучала и извивалась, подобно его драгоценному инструменту, а его пальцы исследовали её тело так, будто он был её музыкантом.

Ему нравилось то, как неровно она дышит, пытаясь контролировать свои стоны. Нравилось, но он хотел большего. Склонившись к её груди, Дамиано языком очерчивая круг вокруг твёрдого соска, усиливает темп толчков и стягивает кожу на её бедре.

И получает желаемое: она почти кричит. Выкрикивает его имя несколько раз подряд, выгибаясь сильнее и теперь уже отрывая руки от мятых простыней — хватает его за голову, приковывая к своим губам.

Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал, целуя её.

— Блять, — проговорил он хриплым от возбуждения голосом.

Уперевшись руками по обе стороны от её липкого и горячего тела, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев.

Диаманта вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, она приняла его в себя, призывая взять ее всю. Она хотела его, хотела безумно. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела. Глубже, чем жаркие вдохи. Тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения.

Они кончают вместе: вцепившись друг в друга. Чувствуя бешеную пульсацию тел и агонию, разгорающуюся внутри каждого. Она чувствует, как всё вспыхивает внутри, проходя осколками замёрзшей лавы по рукам и жарким пламенем, окутывая всё тело.

Это, несомненно, похоже на самое сладкое, что может быть.