Исповедь для двоих

Утро было серое и прохладное. Воздух — слегка сырым, с ароматом ладана и дождя, который лил, будто из ведра. Аделина неохотно потерла виски и пошла собираться. Девушка взяла небольшой зонт и пошла по промокшей улице. Она шла в храм не потому, что хотела. А потому что не знала, куда ещё идти, не знала кому высказать свои чувства, которые она считала.. не совсем уместными.

Сны продолжали преследовать её. Ночные видения, слишком яркие, слишком телесные, чтобы быть просто работой воображения. В этих снах был он. Михаил. И она. Без одежды. Без масок. Без страха и стыда — и с ним одновременно.

Она боялась сама себя.

Церковь, как ни странно, успокаивала. В её тишине можно было спрятаться от собственных мыслей, от собственной головы. Сегодня она решила исповедоваться. Без подробностей. Без имен.

Она встала на колени, как учили, и, не поднимая взгляда, прошептала:

— Мне кажется, я меняюсь. Я не знаю, в какую сторону. Но мне страшно. Мне кажется, что я… чувствую то, чего не должна. И я не понимаю, моё ли это. Или кто-то дал мне это чувство, и оно горит во мне, как пламя, от которого нельзя отвести руку.

За ширмой не было слышно ни вздоха, ни движения. Только тишина. Удивительно внимательная. Как будто кто-то внимает не её словам, а самой ей.

— Мне кажется, я больше не знаю, кто я. И мне кажется, что кто-то это знает вместо меня.

Она ждала ответа. Но его не было. Только тишина — благословляющая или осуждающая, она не знала. Девушка поднялась, отряхивая себя от накатившей на нее пыли, и пошла к выходу.

После исповеди она вышла во двор, и сердце у неё сжалось — Михаил. Он стоял у старого колодца, как будто ждал её. Слишком точно ждал. Мужчина повернулся в ее сторону. Его глаза остановились на ней, и он медленно улыбнулся. Спокойно. Уверенно. И шагнул навстречу.

— Ты будто бежала, — сказал он. — Всё в порядке?

— Я просто… — она замялась. — Просто исповедовалась.

Он медленно кивнул, будто знал. Слишком точно знал. Но всё же девушка была благодарна, что тот не стал вдаваться в подробности.

— Иногда слова не спасают. Иногда — только боль вытягивает из нас лишнее.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, чувствуя, как напряжение поднимается от живота к груди.

Он подошёл ближе, и его рука скользнула по её локтю, почти ласково, почти мимоходом, но в этом касании было что-то, от чего у неё перехватило дыхание.

— У каждого своя правда. У тебя она спрятана в сердце. Её нужно вытянуть. А для этого надо… потерпеть.

Он снова улыбнулся, но в улыбке было что-то тяжёлое. Как вес чьего-то прошлого. Или греха. Или тайного желания. Точно девушка не могла понять его хищный взгляд (или же только её мозг додумал фантазией слово "хищный"?).

Девушка решила не сильно думать об этом. Она спросила ненавязчивий вопрос, по крайней мере, она пыталась не звучать тревожно. — А почему вы не на службе, отец Михаил?

Мужчина помолчал пару секунд , прежде чем заговорить. Но ей эта тишина казалась вечной.
— А кто по твоему сидел за исповедальной? — мужчина улыбнулся, положив руки в карманы, своей черной накидки. А девушка почувствовала как румянец накатывает к щекам, чувствуя, будто он догадался. Или же ее самая сокровенная тайна была раскрыта. Михаил уловил этот жест и хотел разрядить обстановку, как тут к ним подошел еще один священник.

— Добрый день. Отец Михаил, можете пройти за мной? Нужна ваша помощь. — сказал тихо отец Святослав.

— Да, конечно. — Михаил сразу же посерьезнел, будто он и не улыбался вовсе пару секунд назад , как показалось Аделине. — Прошу простить меня, Аделина. Закончим наш диалог позже. — сказал мужчина с легкой ноткой вины и сразу же скрылся за стенами храма.

Аделина так и продолжила стоять у старого колодца, но не долго. Она раскрыла свой зонт и направилась в местную библиотеку. Обдумывая всю дорогу весь день. Исповедь, Михаил, сидевший и слушавший её. Не странные ли совпадения? И. почему. всегда. он?

Позже, в тот же день вечером, она не смогла поднять руку. Будто её скрутили. Словно она сильно потянула мышцы. Будто ее потянула неведомая сила. Сила того, кто смотрел на неё глазами не священника, не наставника… а волка.

Девушка встряхнула свою голову. — «Вообще уже умом поехала!» — подумала она. Девушка не знала, был ли он причиной этой боли. Знал ли, когда она начнётся? Либо же у нее началась паранойя..

Но в ту ночь Аделина снова уснула, свернувшись в клубок, с ощущением, что его голос в ее разуме шепчет:

"Потерпи. Через боль ты станешь чище."

И она снова не знала — кем станет: жертвой или избранной. Она боялась, что рядом с этим мужчиной она связывает себя с чем-то ужасным... С чем-то, что навредит ей. Она не могла представить масштабы этой опасности, с другой стороны ее манила эта неизвестность.. Она долго воротилась в кровати и этой неконтролируемой мыслью. Но в конце концов девушка провалилась в глубокий сон.

«Я пришла сюда искать свет. Пришла, потому что хотела стать чище, тише, правильней.

Я не знаю, кем я становлюсь.
Мне кажется, я смотрю на своё отражение — и оно дышит отдельно от меня. Говорит без слов. Шепчет что-то о судьбе, о пламени, о предназначении…

Мне снится огонь.
Он не жжёт — он зовёт. И каждый раз, когда я вижу тебя, Михаил, мне кажется, ты держишь этот огонь в ладонях и только ждёшь, когда я подойду ближе.

Ты не кричишь. Ты не уговариваешь.
Но твоё молчание — оно будто затягивает.

Я думала, я одна в себе. Но теперь во мне живёт чужой голос. Он знает то, чего я не знала. Он тянет туда, куда я не хочу.

Иногда мне кажется: ты уже всё знал.
Ты знал, что я приду. Что запутаюсь. Что отдамся этой тяге — не к тебе, нет…

К тайне.

Я не люблю тебя — я жажду того, что за тобой стоит. И это самое страшное.
Я путаю страх с любовью. Я называю зависимость святым узлом. Я целую рану, а не руку.

Потому что, может быть, и я уже не я.

Может, я просто дверь, которую кто-то открыл…

И ты стоишь по ту сторону.
И зовёшь меня войти.

Но почему, Михаил?
Почему, если ты так много знаешь, ты молчишь?

Что ты видишь во мне?

И кем ты хочешь, чтобы я стала, когда всё кончится?»