Покажи мне свое сердце

Явь. Логово удава.

Ли Сона было не остановить, даже новая дверь, которая была куплена на его же Ли Соновские деньги, взамен прошлой, которую он тоже выбил, не смогла это сделать. Когда он ворвался в кабинет, где новый прокурор в ожидании, нового кабинета просматривал личные дела подчиненных. И не удосужился даже поднять головы.

Ли Сон опешил от спокойствия нового начальника. Не каждый день же — вот так кто-то открывает дверь твоего кабинета пинком. Или каждый? Судя по тому, что глаза прокурора продолжали бегать по строчкам, хотя должны были бегать по Ли Сону, или для приличия метать молнии, дверью его не напугать. Ледяное спокойствие отрезвило. Прокурор сидел каменной глыбой, только глаза продолжали бегать, да раздувались ноздри, будто тот принюхивался. Ага! Подумал Ли Сон, принюхивается! Значит все же не все равно, что дверь выбита.

Ли Сон несколько раз открывал было рот, чтобы сказать все, что он думает о прокуроре и всех в его роду, но что-то не давало ему покоя, что-то свербело в мозгу, что-то ускользало. Такое очевидное и невозможное одновременно, что Ли Сон остался стоять на пороге с открытым ртом, так и не сказав ни слова, а прокурор в свою очередь молчал тоже. За спиной слышался шепот, надо было бы что-то уже сделать, но Ли Сон растерял весь пыл и все, что мог — это разглядывать кабинет, будто бы он видел его в первый раз. Окно, стол, стеллаж — идеальный порядок — бонсай: новое увлечение теперь уже бывшего шефа, и чужеродное пятно в дорогом костюме, фирменных часах и с точеным профилем — тот, чего здесь не могло быть в принципе, но все же было: новый прокурор. Ли Сон мог по пальцам одной руки пересчитать те моменты, когда он вот так цепенел, но из-за этого происшествия теперь в ход придется пустить и вторую руку.

Наконец прокурор хлопнул папкой, и поднял на Ли Сона взгляд. Тут бы пригодились Ли Сону очки, но мстительная Кисэн их отобрала, пришлось отвести глаза, пока чужой взгляд блуждал по нему. Ли Сону не нужно было видеть, он чувствовал, как чужие глаза прощупывают его, изучают каждую деталь, крутят, вертят, и так, и этак, пытаясь приладить в рабочую картину выбившуюся деталь пазла, но увы, Ли Сон знал, что не вписывается в нужные рамки. Повертят и отпустят. Через несколько секунд его и вправду отпустили. С брезгливостью. Не этого он желал, когда выбивал дверь. Так глупо он себя давно не чувствовал. Любой другой на месте Ли Сона провалился бы сквозь пол, но Ли Сон был мало знаком с чувством стыда. Шепот за спиной сместился куда-то вправо — видно нашли новое происшествие.

— Слушаю, — проговорил прокурор, и Ли Сон вздрогнул. Голос был гипнотический. Ли Сон вспомнил, как когда-то давно, кажется в прошлой жизни, или в позапрошлой, он читал книгу, про мальчика, воспитанного зверями. И был там один удав. Не к змеям было помянуто, но вот прокурору как раз озвучивать бы этого удава. Там удав приказывал мартышкам прыгать с обрыва, интересно, настолько ли силен этот голос? Ли Сон и забыл уже, насколько голос не соответствует внешности, зато вспомнил, кому эта внешность принадлежит.

— Э-э-э, я пришел уточнить по поводу расформирования нашего отдела, — ответил Ли Сон чувствуя, как пот стекает по спине, пытаясь собраться с мыслями, и понимая, что лучшее для него сейчас, пропотевшего с ног до головы — любыми путями испариться из этого кабинета, а лучше и из города вовсе. Но, увы, мысли так и не собрались, и Ли Сон остался стоять в нескольких шагах от стола.

— Вы, наверное, Ли Сон — только вас не было с утра на месте, и только ваш отдел был расформирован. — Прокурор пожал плечами, принюхался, но продолжил: — Я изучил вашу работу за последний квартал, но так и не понял, чем же вы таким занимаетесь, что вам нужен целый отдел.

— Целый отдел из двух человек, — не удержался Ли Сон.

— Вы создаете бумажную волокиту для других отделов. На составление отчетов по вашим так называемым делам уходит бумаги больше, чем вы приносите пользы так что...

Что там должно было быть после «так что» Ли Сону было не суждено узнать — прокурор повел носом, и чихнул. Потом еще раз. И еще. И еще разочек. Вот так. А теперь повторить сначала.

За свою жизнь Ли Сон видел только один такой приступ чиха. Как и тогда, произошел он во время спора с ним же, с Ли Соном и уже тогда он понял, что спорить с чихающим — такое себе удовольствие. По воспоминаниям к чиху должны добавиться через...

Шесть

Пять

Четыре

Три...

Эх, память подвела. Слезы их глаз прокурора полили на две секунды раньше, чем должны были. И тогда Ли Сон понял: пора!

— Мы раньше с вами не встречались? — задал он каверзный вопрос, хотя ответ был очевиден: это лицо он теперь не забудет никогда. Оно отпечаталось у него на сетчатке вместе с... Хотя сейчас не об этом.

— Не думаю, — прогундосил прокурор, пытаясь совладать со всеми своими слизистыми одновременно.

— Тогда ладно, я подожду, когда мы продолжим, — пожал плечами Ли Сон и направился к столу прокурора, чтобы присесть в кресло. Не стоя же ждать, когда поток слез и соплей закончится. Это надолго.

— Не подходи! От тебя воняет! Выйди! — завопил прокурор, закрывая лицо рукавом пиджака. Замечательный носовой платок из тончайшей шерсти за несколько тысяч. Отстирается? Если Ли Сон прав, то навряд ли. В прошлый раз, когда он по глупости пытался помочь этому чихуну, его одежда была испорчена.

— Так что насчет расформирования? — Ли Сон остался стоять на месте, раскачиваясь с пятки на носок, угрожая приблизиться.

— Я уже подписал приказ и обратного хода нет. Скажи спасибо, что не раскидал вас по разным городам. Хотя мог. Выйди!

Прокурор нашарил где-то в кармане платок, прикрываясь им подошел к окну и теперь отчаянно дергал ручку, пытаясь открыть раму настежь. Если б утро Ли Сона не было таким паршивым, он бы поведал новому начальству, что окно не открывается, после того как из него вышел последний хозяин кабинета. Но у него слили бензин. А это весомая причина промолчать.

Ли Сон для приличия посверлил прокурора еще несколько секунд глазами, прикидывая сразу с ним разобраться или подождать. Чего доброго, и вправду отправит куда-нибудь в глушь. Это все было очень странно. Пока он не поймет, что происходит — лучше не ссориться с этим типом. Везет же некоторым засранцам, которым на роду написано быть всегда выше. Гомон за дверью все не утихал. Неужели Кисэн что-то придумала, чтоб их все же не расформировывали?

— Ладно. Встретимся как-нибудь за соджу, когда я буду свободен. И ты мне все расскажешь, — проигнорировав все мыслимые и немыслимые правила этикета, оповестил Ли Сон начальника.

Будь на месте прокурора кто-то другой, такое хамство поставило бы на карьере Ли Сона жирный крест. Но... Не в этот раз. Можно изменить стрижку, сменить ханбок на дорогой костюм, вместо шляпы с бесконечными бусинами нацепить часы с позолотой, и даже чуть подправить себе разрез глаз и нос. Или вовсе перекроить себя до неузнаваемости, но вот изменить аллерген — вряд ли. Знай прокурор, что у него будет приступ аллергии, он принял бы что-нибудь. Но прокурор не знал, что встретит Ли Сона, на чей запах у него аллергия. Ли Сон узнал прокурора, хотя и прокурор теперь знает о нем. Один — один.

В ответ прокурор что-то пропыхтел, что-то нечленораздельное, но явно матерное.

— Не ты, так твои глаза расскажут, — уточнил Ли Сон и вышел.

— У тебя новый напарник, — крикнул ему в след прокурор, но Ли Сону было наплевать.

-----------------------------------------------------

Ханбок — национальный традиционный костюм жителей Кореи.