Он не я.
- Он еще какое-то время продолжает кричать, а затем пленка обрывается, - поверх всего этого наконец заговаривает Безымянный.
Экран планшета становится синим, а следом гаснет. Едва мои руки начинают дрожать, как я их успокаиваю. Безымянный наблюдает за моей реакцией.
- Итак? - произношу я. - Что я должна была из этого извлечь?
Безымянный выгибает бровь.
- Ты не пришла в ужас? Он в месиво избил четырех мужчин и убил последнего…
- Последний сорвался с обрыва, потому что было темно, - спокойно парирую я. - Том его не толкал. Он сам себя убил.
- Он не бежал бы, если бы Том за ним не гнался, - возражает Безымянный. - Не защищай его. Он убил человека и, как только мы вернем эту пленку федералам, отправиться за это в тюрьму.
- Ошибаешься, тела нет. Ты ничего не сможешь доказать.
- Белина Эрнандес. Ты ведь ее знаешь, не так ли? Ты как-то ходила к ней в гости.
- Откуда ты знаешь…
- Было очень легко получить доступ к ее жалкому компьютеру. Она ведет там дневник. Белина Эрнандес жена Джеймса Эрнандес - человека, упавшего с обрыва. Твой кровожадный заклятый враг, движимый чувством вины, выплачивал ей алименты на ребенка под видом федеральных средств. Как думаешь, это будет выглядеть в глазах присяжных? Он практически уверен, что убил Джеймса, и это убедит присяжных.
- Он защищал Софию! - огрызаюсь я.
- Самооборона - это одно. Превышение самообороны - это другое. И эта пленка очень четко показывает разницу.
Крепко вцепившись в планшет, взвешиваю все «за» и «против» того, чтобы выбросить его в мусоросжигатель. Безымянный смеется.
- Я знаю, о чем ты думаешь. Даже не пытайся. У меня еще много копий на разных носителях. Ты лишь испортишь вполне хороший планшет.
Безымянный встает, и я прихожу в себя, вновь остро осознавая, что мы заперты в этой комнате. Сжимаю пилочку для ногтей, от чего он смеется только громче.
- Я просто хотел показать, в кого ты считаешь себя влюбленной. Он не я, это точно. Но он еще хуже меня. Он убийца. Он ранит тебя сильнее, чем я когда-либо.
Я швыряю планшет ему в голову, но Безымянный успевает уклониться, и тот врезается в стену, оставляя вмятину на розовой краске. Моя грудь тяжело вздымается.
- Да пошел ты! - выплевываю я. - Никто и никогда не ранит меня сильнее, чем ты!
Дверь позади меня резко распахивается, и входит афропарень с диким взглядом.
- О, э-э, блин. Простите, ошибся комнатой.
Я бросаюсь к двери, но меня останавливает голос Безымянного:
- Было приятно с тобой побеседовать, свинка. Знаю, тебе это не нравится, но теперь придется делать это чаще.
- С чего бы? - негодую я.
Он улыбается.
- Я видел на камерах слежения, как ты разрисовываешь дверь кабинета Саммерса. Даже сделал себе несколько копий. Интересно, что об этом подумает декан?
Я убегаю как можно дальше. От комнаты. От дома. Когда голос Безымянного наконец-то исчезает из моей головы, я падаю на лужайку и опустошаю желудок.