Шпион.
Эми
Том сказал, что он здесь работает, вот только что это значит? Он учится в универе, но при этом работает на Твида? Что за работа? Воровать хорошие оценки и раздавать их отстающим? Что может компания Твида делать за деньги, кроме как стоять и выглядеть глупо? Это не имеет никакого смысла, остатки которого разбиваются вдребезги, когда Чарли сворачивает на подземную парковку белокаменного роскошного здания с охранным постом и заезжает внутрь. Я подъезжаю к посту вслед за ним, и охранник - загорелый парень с аккуратной бородкой - спрашивает:
- Эй, вы к кому?
- Гм. - Мой мозг отчаянно соображает и, как и все выдающиеся мозги, заставляет меня выпалить первое, что приходит в голову: - Иисусу?.. Христу.
Он прищуривается и, как только я решаю, что он швырнет мне под колеса ленту с шипами, улыбается.
- Ах да, вы, должно быть, приехали на встречу пресвитерианцев?
- Да! Точно. Хвала Господу!
Он кивает.
- Проезжайте, парковка для гостей слева.
Либо нынче в мире все тупые, либо я стала умнее. Спасибо, университет! Стоп, кого я обманываю? Университет еще ничему меня не научил, кроме панических атак и возможности полностью забить на преподов. Исправление: спасибо, «Нэшнл географик»!
Я паркуюсь и медленно иду за Томом и Чарли, которые в ожидании стоят возле двери, что ведет к лифтам. После нескольких минут тихой агонии, в течение которых я чуть не подвернула лодыжку, пытаясь спрятаться за колонной, когда Чарли обернулся, рыжая девушка в черном бикини открывает им дверь. Она кокетливо хлопает ресничками, глядя на Тома, и я притворяюсь, будто этого не было, так же как когда-то притворялась, что не видела конец «Титаника».
Хотя, с другой стороны, у нее огромные буфера и очаровательная улыбка, и если у Тома не изменился вкус, тогда ему следует любым способом затащить ее в постель, потому что она выглядит довольно веселой и милой, да и кто я такая, чтобы вставать на пути у настоящей любви? Никто. Никто не должен вставать на пути у настоящей любви. Даже из лучших побуждений итальянские семьи, которые являются заклятыми врагами.
Троица поворачивает за угол и поднимается по лестнице, а я грациозно, как ниндзя Кога, делаю безумный рывок к двери и умудряюсь втиснуть мизинец, прежде чем она закроется и оставит меня снаружи.
- Банановый дерьмоторт! - возмущаюсь я, посасывая кончик пальца, пока поднимаюсь по лестнице. - Что должна сделать леди, чтобы получить здесь теплый прием?
- Возможно, отбросить свои сталкерские привычки? - Я оборачиваюсь и вижу Тома, прислонившегося позади меня к перилам. Перевожу взгляд вниз на дверь - на путь к моему спасению, обратно на его спокойное, слегка сердитое лицо, а затем заглядываю через перила. - Во сколько еще историй ты влипнешь, прежде чем разобьешь колени? С медицинской точки зрения? Спрашиваю как друга… Не смей прыгать.
Прыгать. София спрыгнула. Я вздрагиваю, но Том даже не шелохнулся, просто ледяная крепость - мрачный, твердый, недосягаемый. Я выпрямляюсь во весь свой устрашающий рост в сто шестьдесят восемь сантиметров.
- Я вышла, - гордо заявляю я, - на прогулку. Я за тобой не следила.
- Ты ехала за нами. Я видел твою машину.
- Ох, в таком случае да, я за тобой следила.
Естественно, он заметил. Том никогда ничего не упускает.
- Тебе не следует здесь находиться, - говорит он. - Здесь может быть Безымянный.
Я стискиваю зубы, но управляю словами.
- И что? Он меня не волнует. Я хочу знать, что ты делаешь в компании Твида и почему ты с ними. Это опасно? Ты сказал, что не присоединишься к ним, ты сказал...
- Я много чего говорил, - Том вздыхает, потирая глаза, - до смерти Софии. О чем в итоге пожалел.
У меня сводит желудок. Его слова о том, что я ему нравлюсь, тоже туда относятся? Я трясу головой. Эгоистка! Прекрати быть чертовой эгоисткой и сосредоточься.
- С каких это пор хождение на барбекю считается работой? - сердито шепчу я.
- С тех пор, как устроивший эту вечеринку, стал нашей мишенью.
- Эй, алло! Земля вызывает забадубийца Тома. Это реальность, а не игра «Зов долга». Здесь нет «мишеней».
- В моей работе есть, - отвечает он.
- Ну и что, скажи на милость, это за работа такая?
Холодные глаза Тома напрягаются, становясь ясными и пронзительными.
- Я внештатный агент разведки.
Я вопросительно выгибаю бровь.
- Шпион, - переводит он. - Теперь возвращайся в общежитие и позволь мне работать.
Я беснуюсь порядка десяти секунд, размахивая руками. Произношу «шпи» много раз, но никак не могу выдавить из себя «он». Как никогда чуткий к моему шокированному состоянию Том разворачивается и уходит. Но я следую за ним.
- Ш-шпион? - выпаливаю я. - Какой слепой идиот рехнулся и сделал тебя шпионом? Ты же... ты... какое слово противоположно «неуловимому»?
- Эми Блейк, - предлагает Том.
- Том Каулитц! - исправляю я. - Том Каулитц не неуловим.
- Я очень даже неуловим, когда девушка, кричащая «шпион», меня не преследует, - спорит он.
- Ты живой ледник вечной мерзлоты с бровями киллера и пронзительными глазами. Люди так легко не забывают Тома Каулитца.
- А жаль, - шепчет Том. Это звучит так глухо и слабо. Так непохоже на него. Я хлопаю его по спине.
- Чепуха! О тебе никогда нельзя забывать. Если это произойдет, то последний крупный ледник на планете Земля исчезнет из бытия и глобальное потепление станет очень страшной реальностью. Страшнее, чем уже есть. И душнее. И горячее. В температурном плане, не сексуальном.
Том останавливается и смотрит на меня, а я на него. Мы разделяем глубокую тишину, и именно в этот момент девушка в бикини выбегает на лестницу и, одаряя Тома очень пьяным поцелуем в щеку, как бы невзначай роняет розовую упаковку с презервативом, а затем быстренько удаляется обратно. Я поднимаю резинку и протягиваю Тому.
- Упакуй свой член, пока не облажался, - напоминаю я. Том эффектно закрывает лицо рукой, и я засчитываю это за победу, потому что, по крайней мере, он не выглядит печальным. На его губах расцветает едва заметная улыбка, но он быстро ее стирает.
- Слушай, можешь остаться. Но, когда приедет Безымянный, тебе придется уйти.
- О, спасибо, что дал мне разрешение продолжить то, что я и так делала последние пять лет.
Взявшись за дверную ручку, Том останавливается.
- Прости.
- Не извиняйся. От этого ты кажешься милым.
- Он выходил на очень влиятельных людей и выполнял для них грязную работу.
- Понятно. Но прежде, чем ты со своими дружками-шпионами его задержишь, позволь мне его побить.
- Эми...
- Всего один удар. В глазное яблоко. Вилкой.
Том обдумывает это, а затем ухмыляется.
- Хорошо. Но при одном условии.
- Назови его, идиот.
- Я получаю второй глаз.
Я обдумываю это и киваю.
- Договорились.
Он даже не представляет, как я ему благодарна. Или, может, представляет, потому что его глаза искрится лаской и теплотой в сочетании с его фирменной ноткой тихо пылающего гнева. Эта нотка столько раз предназначалась мне, что я без сомнения могу определить, что на сей раз ее пробудила не я.
А Безымянный.
Я не единственная, кто знает. Может, Том и не знает детали, но он знает достаточно. Он догадался. Не выпытывал. В его глазах нет жалости или вины. Они ясные и видят меня насквозь, и мой секрет больше не секрет. Ноша поделена и распределена, за что я пытаюсь сказать «спасибо», но выходит только кривая улыбка.
Он развеял часть тьмы внутри меня.
Том разворачивается и открывает дверь. Мы выходим с лестничной клетки, и моя челюсть отваливается, как багажник моего старого «Жука».
Дом весь из белого камня и мрамора, а в гигантском внутреннем дворике дорожки переплетаются между россыпью фиолетовых гортензий и осенних роз. Повсюду бродят люди, некоторые сидят на стульях возле керамической костровой чаши, в которой потрескивают поленья и пляшут угольки. Джакузи и огромный освященный бассейн окружены гриль-барами и столиками, накрытыми зонтиками. Пьяные студенты разбрасываются бургерами и отвратительными шутками, которые уже давно устарели. Чарли, который выглядит очень раздраженным, жует чипсы и разговаривает с девушкой в черном бикини. Ребята толкают друг друга в бассейн и во все горло хохочут в джакузи. Том слегка касается моего предплечья и, наклонившись, шепчет:
- Я пойду пообщаюсь. Мне нужна информация. Стой там, где я смогу тебя видеть.
- Тебе не нужно со мной нянькаться, - отвечаю я. - Просто выполняй свою работу. А я, знаешь ли, буду веселиться. Тебе как-нибудь тоже стоит пробовать.
Я беру хот-дог и присаживаюсь на шезлонг рядом с джакузи. Мило улыбаясь, на меня смотрит блондин с накаченным прессом.