Вишнёвая пена

Свести испуганный взгляд с бармена было сложно. Я просто замерла, ощущая, как чьи-то пальцы ползут с талии на спину. Толстые противные мужские пальцы. Ещё даже не обернувшись, я ощущала мерзейший запах из его рта.
Меня даже легонько передёрнуло и я медленно стала поворачиваться в надежде, что он не подумает о моих странных припадках или хотя бы спишет это на Туретта на неразвитой стадии. Первое, что бросилось мне в глаза под тусклым освещением это пара золотых передних зубов, блестящих от страбоскопов.
– А чего это такой маленький птенчик тут один? – скрипящий голос режет уши не хуже той музыки, которая играет здесь.
Всего на секунду я отошла от своей роли и замерла с отвисшей челюстью. Я вдруг поняла, что сама иду на это. И, когда все задуманное этим жутким типом свершится, я даже никак не смогу оправдаться. Сама пришла сюда. Сама выпила. Сама надела короткое платье и вела себя, как последняя шлюха. Вы скажете, что нельзя оправдать насилие поведением жертвы. А я скажу, а что, если никакого насилия и нет? Я ведь добровольно иду в его лапы. С большим отвращением и с непрекращаемыми рвотными позывами, но иду.
Такой жизни я хотела? Разве об этом мечтают в моём возрасте?

И пока я боролась с мыслю выплескнуть остатки водки ему в лицо, в толпе замаячило знакомое лицо. Пока я пыталась на нём сконцентрироваться, потные ладони нагло и безпардонно оказались у меня под платьем...

Я слёзно смотрела в глаза Кириллу, пока этот жирный мужик проверял товар. И только в этот момент я поняла всю безысходность ситуации. Я не больше, чем товар. Стоимость моей чести равна нескольким дозам. Дешёвка. Обыкновенная дешёвка.

Люди вокруг были в забвении. Кажется, им было бы плевать даже если бы он меня прямо здесь нагнул.
И только одному не было плевать. Жёлтые глаза с беспокойством осматривали сие действо. «Как мило», с жёлтым сарказмом просвистело в голове.
Переживает, что наша с ним сделка слетит?
– Урод, – сквозь зубы прошипела я, от удивления закрывая самой себе рот.
– Это ты мне, птенчик? – колючая щека коснулась моего лица, а мокрые от слюны губы прошлись по уху.
Я подавила всхлип. С трудом. Хотелось оттолкнуть его, ударить по яйцам и убежать домой. И плакать, плакать, плакать, ведь я не такая... А не такая ли?

Даже самой себе было сложно ответить на этот вопрос. Чем я могу оправдать своё положение? Свою зависимость, если говорить прямо. Ведь у меня не было проблем в семье до того, как я начала употреблять. Я неплохо училась и отношение учителей было сносным.
Где была эта отправная точка? Ведь всё это время я просто развлекалась. И куда это привело?

Под гулкие удары мыслей о череп, я мягко улыбнулась мужчине, показывая, что я все же не против его общества.
Зелёный свет сработал и он вцепился в мою руку, уводя куда-то дальше по залу. Синяк. Останется синяк.
– Нет-нет, малыш, стой, я отойду в туалет, подождёшь меня? – от этого карамельно-ванильного тона захотелось почистить и прополоскать рот.
Как я его назвала? Малыш? Господи, какой ужас.

В голове метались мысли о том, что он может что-то заподозрить. Что не отпустит. Что не захочет ждать. Но ведь его птенчик уже в клетке и с меткой на лапке.

Он оказался не очень высоким, хоть и габаритным, и я смотрела на него почти свысока.
Рот под жуткими усами расползся в дурацкой улыбке, следовательно за этим мне захотелось взять его за щёки и разорвать эту погань по швам.
Он смотрел на меня, как на готовую запечённую курицу. Казалось, у него даже слюна сейчас потечёт. И, вроде глупая просьба отойти пописать не должна его остановить, но мужчина лишь кивнул и отпустил мою руку.

Со слезами на глазах я разметала толпу людей, направляясь в туалет. Уже даже не искала его глаза. Я знала, что он пойдёт за мной. Должен пойти. Он же всё контролирует. Он же из нас двоих главный.

Захожу в первый попавшийся туалет и спокойно выдыхаю, потому что здесь – никого. Все остались там. В той ужасной музыке. В том прогнившем воздухе.
Опираюсь руками на прямоугольную раковину.
Жду. Он придёт.
Проскакивает мысль о том, что раковина настолько ровная и плоская, что с неё было бы идеально нюхать.
Улыбаюсь своему отражению. Самой безумной улыбкой.

– Ну, и? – Кирилл вошёл следом за мной, попутно закрывая дверь. Я разворачиваюсь к нему, но парень не подходит. Держит расстояние в два метра.
Меня захлёстывает, когда я снова вижу полнейшее безразличие в его глазах.
Не видя смысла даже что-то говорить, я просто машу головой разбрызгивая слёзы. Ногти, кажется, уже расслоились из-за того, что я вжала их в холодный кафель.
Зубы стучат друг о друга. Наверное, жалкое зрелище. Малолетняя наркоманка, которая попала в лютую игру.
– Нет-т, я не пойду, Кирилл ты просто зверь, так нельзя, – сплошной поток бреда вылетал в его сторону.
Я снова была готова нападать. Атаковать. Зрительный контакт прервался лишь на секунду, когда я преодолевала два метра между нами.
Громкий всплеск по его щеке не привёл меня в себя. Только горячий след на моей ладони ощущался импульсами в мозгу. Я только сильнее впадала в панику, тарабаня кулаками по его груди.
– Лиз, – паршивый нежный тон. Я ведь знаю, что он вне себя от злости. Как он ещё не разбил мою черепушку о кафель?
Я ткнулась лбом в его плечо. Но это совсем не было похожим на дружескую поддержку с его стороны. Это было похоже на успокоение психбольной.

Я пачкала тоналкой, смешанной со слезами, его толстовку, пока парень пытался переместиться с неподъёмным грузом к раковине, а именно со мной.
Холодная вода, которую он ладошками залил мне под платье за спину могла бы выпариться со злостным шипением.

Время беспощадно быстро убегало. Кирилл мельком посматривал то на телефон, то на меня.
Успокоить меня ему удалось. Но, как обстоит его часть работы, я не знала. И это снова будоражило мои нервные клетки.
– Сейчас ты возвращаешься к нему и вы вместе уходите в комнату отдыха. Я понятия не имею, что там будет происходить, но это даст мне время, ты ни в коем случае не должна... – договорить я ему не дала, а снова отвесила пощёчину.
– Ты просто отвратителен, он меня просто изнасилует, как только закроется дверь, – но мой жаркий пыл уже порядком достал парня и он не стал больше церемониться.
– Мне похуй, Лиза, ты мне никто, – практически выплёвывает мне это в лицо, как самое обидное оскорбление и оставляет меня.
– И только попробуй свалить, я тебя из-под земли достану, – дверь со свистом хлопнула, оставляя за собой эхо и отголоски противной попсовой музыки.

Чёрные полосы от туши я стёрла ладонями. Платье я оправила максимально низко. Волосами прикрыла шею, в надежде, что это может помочь.
На кромках моего сознания крутилось страшное «надо идти» и ослушаться было категорически запрещено.

Первые вдохи в этом ужасном зале настроили меня на предстоящее.
Не успела я даже оглянуться, как меня сзади ущипнули за пятую точку, заставив вздрогнуть.
– Ну, что? Подготовилась для меня? – его рука так и осталась лежать, где и ухватилась и якобы направляла меня в нужную сторону. Подальше от людей. А я шла. Сквозь мутную дымку и сквозь собственные слёзы.

Звук проворачивания ключа в скважине ещё долго будет вертеться в голове.
Потому что та тишина, которая была здесь, просто разрывала перепонки на ошмётки.

Тёмное помещение. Лишь вычурно пошлая красная подсветка под потолком.
Мужчина слегка подталкивает меня меж лопаток и я опускаюсь голыми коленями на кожаный диван. Холодный.
Чёрные тона мешают рассмотреть хоть что-то кроме собственных бледных рук. Осматриваясь, я невольно провожу параллель между недавним сном.
Это место – последствия того пожара.
Выгоревшие чёрные стены. И жуткий дым, который на самом деле был кальянный.

– Как тебя зовут, птенчик? – он одним прыжком упал рядом со мной, закидывая руку мне за голову.
Во второй руке у него оказался стакан, вероятно, с вискарём. И лишь благодаря подсветке я видела шипляшую таблетку на дне того самого стакана.
Она медленно отдавала пузырьки на поверхность, растворяясь в янтарном напитке. Вдоволь насмотревшись на это загляденье, я всё же отвела взгляд.
– Меня зовут Лола, – называю максимально оперативно, чтобы он не засомневался в моей честности.
Его пальцы с отросшими широкими ногтями проходятся по моей шее, задевая ещё не заживший порез. Я чуть дёргаюсь, чтобы хоть как-то отстранить это нависшее надо мной тело и он на удивление отстраняется. Правда, не надолго. Долгожданный глоток воздуха был выдохнут.
Мужчина потянулся к маленькому столику рядом с нами и взял оттуда белую таблетку. Мои глаза блеснули и, кажется, осветили половину комнаты.

– Это обыкновенный экстази, тебе надо расслабиться, – и хоть я и знала, что это точно не то, что он сказал, я понимала, что расслабиться надо. Если уж я не могу выкрутиться из этой вакханалии, то надо хотя бы максимально смягчить свои ощущения.
Таблетка внутри его стакана давно растворилась и он залпом выпил содержимое. А я всё ещё смотрела на небольшую пилюлю на его ладони.
Это точно не экстази. Эта белая, а те разноцветные.
Ощущать его присутствие и касания было омерзительно. А представить, что он будет делать дальше – ещё хуже. А колесо отлично бы притупило ощущения.
Но что-то внутри кричало. Нет. Рвало глотку о том, что я не должна брать у него наркотики.
– Я, пожалуй, откажусь, спасибо, – сказать, что мои слова сработали для него, как красная тряпка для быка – ничего не сказать. Одним резким движением он вцепился в мою челюсть проталкивая таблетку сквозь зажатые губы.
Прелюдии окончены.
– Пусти меня, – я мычала и брыкалась, тряся головой, но болезненным нажатием на жевалки, он всё же просунул таблетку в мой рот.
– Глотай, сука, – противиться и дёргаться было бесполезно. Под воздействием слюны таблетка стала растворяться, оставляя за собой горькое послевкусие.
Я скривилась и пустила всё на самотёк.

Незнакомый мне вкус. Что это такое?
Я вытаращила глаза, пытаясь понять, что только что приняла.
– Ну? Теперь ты будешь более сговорчива? – его ладонь поползла по моей обнажённой ноге, вновь проникая под платье. Но я тоже не пай-девочка. Пока меня ещё не взяло, надо дать отпор.
Я собираю все имевшиеся силы и толкаю его на диван. А следующим движением беру стакан со стола и разбиваю его о пол. Хватаю самый большой осколок и разворачиваюсь к мужику, который, между прочим, уже поднялся на ноги.
– Не подходи, – дыхание, на удивление, быстро сбилось. От страха появилась какая-то задышка, а в глазах ещё сильнее потемнело.
– Хочешь пораниться? Отдай мне это, – он протягивает руку, но я только сильнее машу осколком.
Сердце ёкнуло. Мужчина успел толкнуть меня в стену, прежде чем я хотела полоснуть его по груди.
От тупой боли в затылке я сползла на пол, выпуская жалкий стон. Стекло улетело куда-то в угол. А были там вообще углы? На секунду мне показалось, что я не в комнате, а в бесконечном тёмном пространстве, где нет стен.

Перед глазами были его ботинки. Он склонился и взял меня за волосы, вынуждая поднять голову.
Я приподнялась, опираясь на руки, но перед глазами были яркие вспышки. То ли это от удара, то ли наркотик начал действовать.
Наплевав на все церемонии, он стал раздевать меня прямо на полу. Сквозь слабое сопротивление, но раздевать.
Я мычала и царапала его ногтями. Добраться до головы, чтобы тыкнуть в глаза у меня не получалось. А ударить в пах у меня не хватило бы сил. Оставалось только жалко дёргаться, оттягивая неизбежное.

Он трогал меня, как куклу. Даже не обращая внимания на то, как безумно я дышу. Отдышка стала такой сильной, что я просто не могла насытиться воздухом.
Сдёрнув к чертям бретельки платья он обнажил мою грудь. Лифчик он буквально вырвал и отбросил куда-то в сторону. Он сминал и щипал кожу, словно никогда не видел женского тела. А может просто упивался моей беспомощностью.

Я закатывала глаза, но отнюдь не от удовольствия. Стало просто тяжело держать их открытыми. Всё движения притупились, хотя боль я ощущала, как никогда ярко. Все касания выжигались и оставались на мне.
В голове снова мелькнула параллель сна. Это были не те языки пламени, которые доставляли мне удовольствие.
Это была полная противоположность. Там я горела. А сейчас я сгорала...

В какой-то момент даже мычать стало сложно. Сквозь пелену я видела, как он расстёгивает ремень. Ощущала, как ложится на меня своим телом.
Как жёсткие волосы на его груди касаются моей. Как же сильно я хотела умереть. Как же сильно...

Второе дыхание не открылось, даже когда в дверном проёме я увидела Кирилла. Он был явью или только чудился мне? Может все это очередной сон. Или действие наркотиков.
Он стоял и наблюдал за тем, как я безжизненно лежу под огромной тушкой.
Он сплетался с яркими вспышками и кружил, кружил, кружил.

Я пошевелила сухими губами, пытаясь попросить помощи. Не вышло. Звук не шёл. Как будто включили беззвучный режим. Слёзы скапливались в уголках глаз, медленно и беспрерывно стекая вниз. От соли жгло порез на шее и, наверное, это единственное, что помогало не отключиться.
От попыток закричать остались только безудержные хрипы.
Кирилл не исчезал. Он стоял, как живой. Или реально живой? Я вроде даже заметила пятно от тонального крема у него на плече. Или это всё тоже вымысел моей фантазии? Может, я просто хочу его здесь видеть?

Пряжка ремня больно давила на живот.
Когда он попытался стянуть с меня трусы, я всё же вскрикнула.
– Хватит, пожалуйста, – голос сорвался и резанул слух даже мне. А моя галлюцинация в лице Кирилла, заметно напряглась.
– Лолочка, тебе же нравится, – очевидно, та таблетка на дне его стакана тоже была не аскорбинкой. Его вонючее дыхание было таким же частым, как моё. Мужчина сдавил мне грудь своими аномально сильными пальцами и я больше не смогла двигаться.
Всё, что я делала – это двигала губами и беспрерывно шептала.
– К-кирилл, К-кирилл, спаси, – и только когда мужик сорвал с меня бельё, разрывая его в тряпочку, Кирилл сорвался, как с цепи.
Он буквально ногой сбил его с меня, давая спокойно дышать.
Ничего, кроме мягкой ткани толстовки и тихих слов в моей памяти не осталось.

– Прости меня.