Вишнёвая пена

Утро начинается не с кофе. По крайней мере, точно не моё.
О да, открываю слипшиеся глаза от того, что на кухне кто-то гремит тарелками. Сердце даже в состоянии сна не успокоилось. Пульсировало даже в кончиках пальцев.
Во рту всё пересохло и капля воды сейчас могла бы стать сказкой. Утро начиналось прекрасно.
Глаза открылись ещё шире, когда я повернула голову. На тумбочке возле кровати образовалась чашка с водой.
Моя чашка, с моей детской фоткой.

Мама

Моя мама оставила мне воду. На кухне кто-то есть, и вряд-ли это Кира.
Всё понятно.

Вы думаете, как же ей удаётся пропадать по ночам, употреблять и, с недавнего времени, толкать наркотики? Неужели её мама совсем не интересуется жизнью своей дочери?

Ох... Поверьте, ещё как интересуется. Просто этот интерес проявляется в утренних скандалах после моих очередных гулянок и в вечных упрёках.
Мне кажется, она давно перестала воспринимать меня, как дочь. На данный момент я для неё скорее как сожитель, за которого надо отвечать. Которого надо опекать. Правда, у неё плохо получается, в связи с последними событиями. Кидаю беглый взгляд на рюкзак полный наркоты.
Хотя, я её и не виню. Во всём происходящем виновата только я.

Поднимаю тяжёлое тело с постели и обнимаю ладонями чашку. Холодная.
Приставляю к голове. Хорошо.
Жидкость протекает по глотке и успокаивает разбушевавшейся сердце.

Киры в постели нет и скорее всего уже давно. Поверх одеяла лежит мягкое покрывало и набросаны миниатюрные подушки, которыми мы с Кирой так любили устраивать глупые драки.

Детство. Мама, папа, сестра. Счастье.

Всё проносится флешбэками и я понимаю, что эти сантименты пора прекращать. Всё давно прошло. Я, кажется, уже много лет не тот человек, которым была.

Ох уж мои любимые тринадцать. Время, когда нам с друзьями, моими бывшими друзьями, хватало лишь одной сигареты, чтобы ощутить взрослость, фальшивый азарт к жизни. Ощущение преследования родителей и учителей. Оно давно исчезло. На его место пришло ощущение вседозволенности. Я уже давно не боюсь маминых истерик и выговоров. Я не боюсь получить пощёчину от папы за очередную колкость, выброшенную в сторону матери. Я больше ничего не боюсь. И нет, это не из разряда мотивационных фраз. Это из разряда того, что мне не страшно абсолютно ничего.

Даже последствия.

Натягиваю подставленные мамой под мою кровать тапочки и забираю чашку с собой на кухню, понимая, что за эту напускную заботу придётся платить. За всё в этой жизни надо платить.
Солнце уже достаточно высоко, Кира в школе, а мама не ушла на работу. Всё сложилось не в мою пользу и не случайно. Предстоит «серьёзный» разговор.

Вхожу в маленькую, почти что кукольную кухню и сажусь за стол.
Мама возится с посудой, но в том, что она меня уже заметила я даже не сомневаюсь.

– Почему не разбудила? Я теперь опаздываю в школу, – бесполезное протирание чистых тарелок прекратилось и женщина развернулась ко мне. Её лицо не выражает ничего кроме скрытой злости.
– Почему-то вчера это не сильно тебя волновало, – тарелка тихо опускается на столешницу, а полотенце падает на её плечи.
Эта пассивная агрессия не предвещала ничего хорошего.
– Чем ты вообще думала, когда пришла к сестре в таком состоянии? Елизавета, когда это всё уже закончиться? Ты себя убиваешь, а вместе с собой меня на тот свет тащишь! Ты это понимаешь? – предел её терпения совсем проломился. Оставаться безэмоциональной становилось всё тяжелее.
Странно, но мне одновременно хотелось накричать на неё, огрызаться и хамить, и в тоже время упасть к материнским ногам и заплакать.

Но я не последовала ни одному из своих желаний. На губах образовалась желчная улыбка, а глаза с хитрым прищуром блеснули на женщину.
Ногти сами по себе стали отстукивать известный только мне ритм по столу.
Нога, закинутая на другую, подёргивалась в такт пальцам.
Словно у меня в голове играла вымышленная музыка. Никому не понятная и незнакомая. Нахальное поведение ещё больше вывело женщину.

– Ты вообще уже совесть потеряла? Ведёшь себя как потаскуха, ты посмотри на себя, – не успела я даже закатить глаза, как полотенце висевшее на её шее в размаху, со свистом полетело прямо по моему лицу в районе щеки, оставляя здоровенный красный след.

– Да эту дурь из тебя даже выбить уже нельзя, она с корнями в тебе, – я потёрла холодной ладонью лицо, под пронзающий крик матери и поднялась со стула. Но такой её реакции я вообще не ожидала.
Женщина осеклась на секунду, отступив назад. Неужели подумала, что я ударю в ответ? Боится, что я не в адеквате? Так и есть.
Только я не собираюсь драться с ней.

Прыскаю от смеха и, уворачиваясь от очередного удара, ускользаю в ванную. Щеколда отделяет меня от всего, и я осторожно скатываюсь по кафельной стене.
Не от слабости или дрожи, нет. От уверенности, что сейчас она как всегда уйдёт, а я останусь одна.

Щека слегка жжёт и я прикладываю к ней холодную бутылочку шампуня.
Да уж, давно я от неё по лицу не получала. Видимо, это был пик её злости.

Живот болезненно урчит, умоляя хотя бы о крохе еды. Наконец-то, я чувствую голод. Наконец-то, я чувствую что-то кроме боли.

Спустя несколько минут суеты в коридоре, я слышу хлопок входной двери и понимаю, что я осталась наедине со своими сумасшедшими мыслями.
Машинально включаю кран и закрываю слив, набирая воды в ванную.
Руки сами потянусь к баночкам с пеной и солью. Пора бы привести себя в порядок.

Возвращаюсь в комнату и хватаю пачку сигарет.
Уже в коридоре закуриваю и стаскиваю джинсы, бросая их прямо на пол.

И лишь, когда стоп коснулась тёплая вода, а изо рта вылетела очередная порция дыма, я расслабляюсь. Волосы погрузились в воду, приобретая ещё более тёмный оттенок. Рука с сигаретой небрежно свисает, пуская маленькую струйку дыма. Вся грязь накопившаяся за последнее время выходит с паром к потолку.
В школу идти сегодня уже никто не собирается. Остаётся только строить планы на вечер. А он, чувствую, будет очень насыщенный.
Прикусываю губы от наслаждения и с головой ныряю под воду. В ушах начинает стучать. Все быстрее и быстрее.

Тянет на дно. Но я и так уже там.

Воздух стремительно заканчивался, но выныривать не хотелось. Тело расслабилось, а перед глазами мелькали странные события.
Хватило одного движения, чтобы моя голова оказалась на поверхности.
Потираю раскрасневшиеся глаза и улыбаюсь.

Ну, вот и всё. Пора возвращаться в строй.

23:54 этого же вечера. Притон.

Руки сжимают сумочку с важным содержимым. Широкие джинсы, чёрный топ и массивная кожаная куртка. На глазах хищные стрелки, а губы с красной помадой. Самый боевой настрой, который у меня только мог быть. Здесь иначе и нельзя. Все сразу поймут, что ты уязвим и увидят в тебе «жертву».

В мыслях есть немного тревоги, но не той, которую я привыкла ощущать.
Это что-то новое. Необузданное. Будоражащее внутренние органы.

Заняв самую спокойную позицию в притоне, я медленно потягивала из трубочки колу, ожидая прихода моего нового знакомого. Вокруг толпились люди. Много знакомых и незнакомых мне людей.

Фила я пока не видела, но это и к лучшему. Он сразу всё поймёт. Только по одному моему виду можно всё понять. Ещё не хватало, чтобы он узнал, что я собралась продавать.

Глаза всё смотрели на дверь, выжидая главного гостя. Но он был бы не Кириллом, если бы появился так просто и скучно. Это я запомнила ещё с первой встречи.
Со спины меня дёрнули за плечо, вырывая из общего потока тел.

– Эй, я вижу, тебе стало лучше? – тёмная чёлка могла бы скрыть странный блик в его глазах, но даже при тусклом освещении я его заметила. Парень, не дожидаясь моего ответа, повёл меня вглубь к «тренажёрному залу».

– И так, всё что у тебя есть ты должна толкнуть. Я буду присматривать
и только попробуй что-то вытворить, – за время пути я не вымолвила ни слова, но когда жёлтые, почти кошачьи глаза, присверлили меня к полу, пришлось легонько кивнуть.
– А если что-то пойдёт не так и я...
– Закрой рот и успокойся, всё пойдёт так, как надо, а если нет я придумаю иные условия нашей сделки, – в свете тусклых фонарей он казался ещё более пугающим. Чем-то нереальным. Мистическим.
Его странные повадки и движения заводили меня в тупик.

– Ну всё, иди, – нагловатый странный взгляд направил меня в самый центр угара. Десяток тел находились в совершенно разных положениях. Кто-то дрыгался под музыку, потому что танцем это было сложно назвать. Кто-то просто уже лежал в углу, не в состоянии даже открыть рот. А кто-то искал кому бы впарить наркотики.

Глаза стали выискивать «жертву». Подходить к мужчинам было страшновато, поэтому я выбрала вариант попроще. Девушка. Блондинка. Примерно моего возраста, может чуть старше. Крупного телосложения и в вызывающей одежде.
Ноги сами понесли меня к ней.

– Привет, скучаешь? – девушка окинула меня безразличным взглядом и продолжила пить дешёвое пиво.
Что ж. Это будет сложнее, чем я думала.
– Эй, послушай, у меня есть таблетки, не интересует? – я указала на сумку в надежде, что сейчас её глаза сверкнут, но та даже не удосужила меня взглядом.
– Нет, вали отсюда, – её голос слился с гулом басов и я отступила.
Это провал. Я никогда этого не делала и понятия не имею, как можно распознать потенциального покупателя. Кирилл будет зол. Но чего ещё можно было от меня ожидать?

Во мне начинают биться опасения. Что будет, если у меня не получится. А если кто-то из них вообще поймёт, что мне шестнадцать и сдаст. А если узнает Фил. Он же убъёт меня.

Но страшные мысли не продлились так долго, чтобы превратиться в панику.
Прямо по курсу образовался Кирилл, утаскивая меня в ближайший туалет.

– Ну, и что ты творишь? Она же, блять, была первой, кому легче всего толкнуть! Идиотка, – он нервничал и это было видно. Нервничал, потому что мы теряем время.
– Пока ты её там уговаривала я успел уже прилично продать, – он ходил со стороны в сторону так, что можна было подумать, что он под чем-то. Но я была уверена, что его разум светлее чем у всех здесь присутствующих, включая меня.

– Ты должна быть хитрее и резче, – в одни шаг он оказался слишком близко. Специально это делает. Отвлекает моё внимание.
– Не давай им думать, – в руках у него появился пакетик с порошком.
– Не давай пустить даже одной здравой мысли. Постоянно говори. Не проси, а ставь перед фактом. Ты должна управлять ситуацией, а не они, – он перекатывал наркотики между пальцев, словно он фокусник. Он то появлялся то исчезал между острых костяшек с набитыми на них татуировками.
Его речь была быстрой, но она была способна погрузить в транс.
А глаза не отрывались от меня ни на секунду. Он был умелым манипулятором.

Он приблизился ещё, прислоняя меня к стене. Нет, это не пугало меня. И здесь нет ничего удивительного. Я не из тех девочек, которые боятся мужского прикосновения, как огня. Это только глубже вовлекало меня в его игру.

Его холодные руки коснулись моей шеи, а дальше плеч. Несколькими движениями от стянул с меня куртку и всучил её в мои руки.

– Используй всё, чем тебя наградила природа. Хоть соблазняй их всех здесь, мне насрать, но ты должна это всё продать, – казалось, что от напряжения потолок сейчас свалиться мне на голову. Всё же его близость слегка подогрела мою кровь. А его речь... Мамочки.
Одним разговором Кирилл положил меня на лопатки. Я признаю это. У него были прекрасные ораторские умения. Ему бы работать преподавателем. Хотя, чему бы он обучал?

Оголённым животом я чувствовала жар исходящий от него. Ремень на моих джинсах, казалось, нагрелся до раскалённости.
Коснись – обожжёшься.

Интересно, он такой же горячий?

– Блондинку, я возьму на себя, а ты сходи к пацану в конце зала. Он корчится, сразу поймёшь о ком я, – парень отстранился, лишая меня чувства неловкости, а я осталась стоять на месте, вдыхая остатки его запаха.

– Встречаемся здесь через час, – я поправила одежду и направилась на выход.
– И вот что, Лиз, не попадись Филу на глаза.