Вишнёвая пена

Я прижалась к Филу, как к последнему спасению, но тут же отпрянула. Ещё не хватало, чтобы он почувствовал, как меня трясёт.

– Вали отсюда, что непонятного? Лиз, всё в порядке? – я даже не кивнула головой. Вообще нихрена не в порядке.
А безумец, по имени Кирилл, не свёл с меня глаз. Пакет аккуратно переместился назад в его карман, а мне от досады взвыть захотелось, ведь оставался только один вариант. И то, не самый надёжный.

Я ухватила своего спасителя за рукав свитера и потащила в сторону.
По мере того как мы отдалялись от Кирилла, угасал его голос.

– Эй, Елизавета, если вдруг передумаешь,    меня всегда можно найти здесь, – крик отбивался от голых стен коридора и добирался до моего мозга с трудом. Но в следующую секунду тащил меня уже Фил, а не я его. Ещё одно мерзкое слово вылетело из его рта и я бы вцепилась ему в глотку.
«Елизавета».
Терпеть не могу эту форму моего имени. Так меня называют в школе, и мама, когда я в очередной раз провинилась.
Для близких я Лиза. И никак иначе.

Сквозь шум в ушах из-за агрессии я ощущала, как течёт кровь, и как меня трясут за плечи.

– Алло, ты здесь вообще? Ты как с цепи сорвалась. Всё в порядке?– поднимаю голову и вижу перед собой встревоженное лицо. А ведь переживает за меня.
Светлые волосы слегка отросли, как и приличная щетина. Глаза упали в глазницы, а сам парень сильно похудел с последней нашей встречи

– Это с тобой что такое? Ты снова принимаешь? – Фил, насколько я знаю, больше месяца не прикасался ни к чему запрещенному, с тех пор как словил тяжёлые глюки. Даже спустя три дня он не узнавал ни меня, ни друзей. Говорил о вещах, которых вообще никак не мог видеть. Это было страшно.

Парень оторвал от меня руки, и сел на давно запыленный диван в тихой комнате, в которую он меня буквально впихнул.

– Чуть больше недели назад я снова взял себе таблетки, – его руки дрожали, но не так, как у меня. Было видно, что он только недавно отошёл от эффекта.
– Они лёгкие, не подумай, я в порядке, – решая больше не медлить со своим вопросом, я села рядом с ним.

– Надо поговорить, – он повернулся ко мне с хитрым прищуром на глазах. Его скулы чуть дёрнулись и я поняла, что скорее всего скрывать больше нет смысла. Он далеко не дурак и таких, как я, видит насквозь.

– Мне нужна доза, – отворачиваю голову, чтобы не видеть его разочарования. А разочарование, потому что у нас был уговор.
Я или завязываю, или хотя бы не покупаю ничего здесь.

В комнате слышится тяжёлый вздох и боковым зрением я вижу, как он упирается локтями в колени, поддерживая голову.

– Ты же обещала мне, – его голос сквозит морозом и огорчением. На душе гадкое чувство, будто разочаровала единственного близкого человека.

Фил достаёт пачку сигарет и достаёт две штуки.

– Пожалуйста, выслушай меня. Всего один раз, и я отстану от тебя, – молчит. Подкуривает и одну протягивает мне. Мои зрачки бегают от его лица к рукам.
– Прошу, я больше не побеспокою тебя, всего парочку таблеток, – всё ещё держит сигарету, а я накаляюсь лучше любой стали.

– Да блять, пошёл ты со своими сигаретами! – вырываю её из его пальцев и ломаю в руках.
– Они нихера не помогают, ты понимаешь? Ты же знаешь какого мне сейчас, почему ты не хочешь мне помочь? – глупейшие идеи крутятся в голове и лучше чем надавить на жалость не приходит. Обхватываю его руками и прижимаюсь мокрыми щеками к груди, шепча несусветный бред.

– Лиз, пусти меня. Дать тебе наркотики – это не помощь. Это сраное болото, ты же умная девушка, должна понимать, – я ещё крепче жмусь к нему. Обидно и унизительно, но иначе не могу. Лбом чувствую, как сотрясается его грудь.
Ему тоже тяжело и больно. Такой мразью я себя ещё не ощущала. Но эти ощущения не сравнятся с физическими.

Вы скажете, что моральная боль гораздо хуже, чем физическая, а я скажу, что это хрень собачья. Когда ты наркоман, тебе плевать, что ты будешь делать, чтобы достать наркотики. Они пойдут на всё. Они продадут своё тело за несчастных пару грамм кокаина, они ограбят старушку, чтобы скурить несколько косяков. Некоторые даже готовы убить, чтобы забрать партию покрупнее. Они все безумны. И я тоже.

– Ты можешь прийти ко мне поболтать, выпить, покурить, за чем угодно, но не за этим. Лиз, ты дорога мне и поэтому так будет правильно, уходи, – глотая слёзы обиды и, расцепляя мёртвую хватку, я покидаю эту нагнетённую комнату.
Пальцы, кажется, уже синие. Возможно, я уже умираю. А возможно я давно мертва.

Вытаскиваю мятую пачку сигарет и выхожу на улицу. Здесь мне делать больше нечего. Меня здесь больше никто не ждёт. Впрочем, как и в любом другом уголочке планеты.

За время пребывания здесь, на город уже давно нахлынула ночь. От алого заката не осталось ничего, кроме светлых разводов туч по небу. Как кисточкой. Красиво.

Синими пальцами достаю сигарету и поджигаю. Дым вообще не чувствуется. Словно воздухом дышу. Может, он и стал моим воздухом.
На другом конце улицы также, как и возле меня, расплылся дым.
Тлеющий уголёк завис в темноте не выдавая своего хозяина. Хотя я прекрасно понимала, кто это.

Машу головой сама себе, отрицая следующие действия.
Ноги сами несут меня к лавочке у обочины. Сажусь рядом и сжимаю ладони в замок, то ли от холода, то ли от предстоящего разговора.

– Надо же, теперь будешь за мной на коленях ползать? – Кирилл сидел на лавочке, оперевшись на спику. Вот урод. Морально насмехается только потому что в чуть лучшей ситуации, чем я. Кто знает, что будет завтра? Может, уже завтра у него так же из-под носа заберут закладку.
Но я терплю. Терплю это давление, потому что он может мне помочь. Более того, он даже заинтересован в этом, хоть я и до сих пор не могу понять почему. Знает же, что денег у меня нет.
Ох, как не нравится мне эта затея.

– Ты сказал, что если я передумаю, я могу найти тебя и я... я передумала, – поворачиваю голову и настраиваю зрительный контакт. Его губы чуть дёргаются и возвращаются в прежний оскал.

– А при уличном освещении они кажутся совсем одинаковыми, обычными,– изначально не понимаю, к чему была эта фраза, но когда он прицельно всматривается в мои зрачки, ко мне доходит смысл сказанного.
У него точно помешательство.
Да чего он прицепился к моим глазам?

– Так может в тебе нет ничего особенного, почему я должен помогать именно тебе, а? Елизавета? – очередной удар по моей самооценке я воспринимаю уже не с агрессией, а с отчаянием. В носу жжёт, а слёзы вольным потоком скатываются с щёк.

– Я Лиза, меня зовут Лиза, понятно? Если ты хочешь просто поиздеваться, то так и скажи, – окончательно смылись остатки стрелок. В отражении его зрачков я практически видела свой жалкий вид.

– Какое у тебя условие? Чего тебе надо? Ты хочешь переспать со мной? – на мои выплески он только громко и оборванно засмеялся. Смешно ему, видите ли.

– Для этого мне не нужно давать тебе таблетки, не думай что всё, что мне нужно – это секс, – не смотря на всю испорченность людей такого статуса, он и правда ни разу даже не посмотрел ниже моих глаз.
Обычно всё происходит проще. Парень выискивает потенциальную наркоманку, которой срочно нужна доза. А дальше дело обстоит не так красочно. Чаще всего это простые потрахушки в притонах или на съёмных квартирах. Быстро, без обязательств и со взаимной выгодой.

Я сверила его взглядом, не понимая, что делать дальше. Он не сказал мне чёткого «нет», но и не сказал чёткого «да». Все его действия какое-то мутные. Может он вовсе безобидный, а может законченный псих. Неизвестность пугает.

Пока я безмятежно тупила, всматриваясь в его такие же синие пальцы, Кирилл затушил сигарету и дальше события развивались слишком быстро.
Парень обхватывает мою руку и тянет на себя, поднимая наши тела с лавочки. Сжимает пальцы сильнее и ведёт в противоположную сторону от притона.

На секунду в глазах темнеет от резкого подъёма и длительного голодания, но я быстро прихожу в себя.
Хоть и действия неожиданные, я вырываю руку и останавливаюсь.

– Ты умом двинулся? Я никуда с тобой не пойду, – засовываю руки в карманы и оглядываюсь в поисках людей.
– Теперь ты мне условия ставить будешь? Учти, я сейчас развернусь, и ты меня больше не поймаешь, – несколько секунд выжидает и, после моего молчания, разворачивается спиной.
Вы скажете, что я идиотка, но я не дала ему уйти. Просто не могу его упустить.
Возможно потом это вылезет боком, но сейчас надо идти на риск.

– Ладно, подожди, я иду,– накидываю капюшон. Если Фил выйдет на улицу и увидит нас вдвоём, я упаду в его глазах ещё ниже. Боже, что он подумает обо мне? Ведь он единственный, чьё мнение хоть что-то для меня стоит.

Скрипя зубами догоняю парня. Идём нога в ногу. Быстро и не оглядываясь.
Сердце стало колотиться, как бешенное. Но больше не от страха.

От предвкушения.

Кирилл не выронил ни слова за всю нашу «прогулку». Он был мрачнее тучи после того, как я навязалась за ним. Словно даже он разочаровался во мне.
Лишь когда мы подошли к старой хрущёвке, он пропустил меня в подъезд с тихим «заходи».

Квартира на первом этаже. Старая дверь. Потёртый коврик под ногами. Звенит ключ и мы заходим внутрь.

– Прости, комнатные тапочки тебе не предложу, – я хмыкаю и прямо в кедах иду на кухню. Буду я ещё тут вежливость проявлять. Размечтался. Нет, я вовсе не хамка, просто события так сложились.

– А у тебя здесь миленько, – это чистейшей воды правда. Никакой желчи и сарказма. Квартира действительно ухоженная. Возможно не с самым идеальным ремонтом, но выглядит очень даже прилично.
Интересно, он один живёт или это квартира родителей?

Бегло кинутый взгляд на часы определил, что уже давно за полночь.
Надо вернуться хотя бы к утру. Странно, что на мой телефон не пришло ещё ни одного сообщения от мамы. Видимо, даже она свыклась с моими гуляниями.

– Если ты думаешь, что у меня очень много времени, то ты ошибаешься, давай ближе к делу, – выпалила я, когда поняла, что парень ставит чайник и делает чай.
У нас тут что, посиделки? Зубы снова начинают стучать друг о друга. Я сажусь на табуретку и нервно провожу ногтями по ладоням.

– А ты, я смотрю, уже совсем не можешь терпеть. Давно принимала? – чайник со свистом закипает и прорезает мои барабанные перепонки не хуже его голоса.

– Послушай, это не твоё дело, давай ты просто дашь мне то, что я хочу, я выполню твоё условие и мы разойдёмся по разным дорогам, – парень расплывается в улыбке от моих слов.

– Сначала выпей со мной чаю, а потом уже поговорим, – протягивает мне чашку, но я даже не поднимаю руки.

– Ты думаешь, я такая глупая? Я не буду это пить, – ямочки на его щеках появляются одна за одной, а ссадина наверное очень болит, когда он улыбается. Тем не менее, я сейчас выгляжу, как всеми нелюбимая злюка, а он как добрый человек, решивший меня отогреть.

– То есть ты боишься, что я подсыплю тебе что-то в чай, но не боишься брать у меня наркотики? – подносит чашку к своим губам и, предварительно подув на него, делает глоток.

– Осторожно, он горячий, – ставит на стол и разворачивается обратно к шкафчикам, копошась и ища непонятно что.

– Ну так, рассказывай, сколько тебе лет, как и когда подсела? А то по виду ты совсем юная, – я бы хотела огрызнуться и сказать, что мой возраст никак его не касается, но вместо этого тянусь к чашке и вываливаю всю информацию.

– Мне шестнадцать, рассказывать свою историю я не вижу смысла, потому что это долго и не имеет никакого смысла, – обхватываю пальцами ушко и поднимаю, в надежде, что это пройдёт не как всегда.
Рука дрожит от плеча до кончиков пальцев, в следствии чего на стол подавает несколько капель чая. Я тут же с громким стуком ставлю кружку обратно на стол. На звук оборачивается Кирилл.

– А, точно, прости я забыл. Давай я помогу, – парень ставит на стол упаковку печенья, которую вероятно так долго искал и, отлепляя мои пальцы от чашки, берёт её в свои руки. Я, понимая, что он хочет сделать, убираю длинные, тёмные волосы под кофту, чтобы они ненароком не помешали.

Кирилл с аккуратной точностью подносит   кружку к моим губам, помогая сделать хоть несколько глотков. Не успеваю я даже насладиться горячей жидкостью, как он убирает её и ставит на стол.

– А теперь ближе к делу, – мои глаза вспыхивают, когда он достаёт из кармана  пакет с порошком и с ювелирной точностью высыпает его прямо на стол.
Я отодвигаю чашку и тянусь ближе к парню, садясь с ним плечо в плечо.
В его руках образовывается банковская карта и после нескольких движений передо мной стоит путь. Белый и рассыпчатый. Дорога, которая ведёт в никуда.
Он сделал эту дорожку почти идеально. Почти. Микроскопические крупицы всё же выбились из общей массы. Забирает газету с края стола и отрывает от неё кусочек, медленными маленькими рывками.

– Думаю, тебя не надо учить, да? – протягивает мне бумажку, а у меня внутри уже все горит от нетерпения.
Выхватываю её и моментально скручиваю, хотя минуту назад не могла и чашку ко рту поднести.

Склоняю голову и закрываю глаза. О да, я готова делать это хоть с закрытыми глазами.
Вдыхаю одним залпом и резко, почти полностью. Жжение в носу и покалывание в носоглотке сводится к минимуму уже спустя несколько секунд.
Под пристальным взглядом делать обычные мои ритуалы, конечно, не очень приятно, но все же лучше, чем их не делать.
Кирилл ворует себе в память каждое моё движение. Запоминает малейшие детали. Это видно по его бегающим зрачкам и по тому, как часто он сглатывает слюну. Напрягся.

А я расслабилась.

Гоняю воздух через нос, чтобы вобрать в себя все кристаллики. Провожу языком по сухим губам и разворачиваюсь к моему наблюдателю.
На моём лице уже висит улыбка. Не привычный оскал, а именно довольная, жизнерадостная улыбка.
Я ещё не знала, что меня ожидает.

– Ну что ж, Елизавета, а теперь мы обсудим мои условия.