II Глава 38: Привилегия
Это было сумасшествие. Наша любовь к друг другу. Никому не пожелаю испытать подобное. Потому что в наших чувствах не было ничего светлого и чистого. О такой любви не слагают стихи, не пишут романы. Она страшная. В ней не было ничего даже отдаленно напоминающее нечто возвышенно-нежное, как в историях Джейн Остин. Или прекрасного в обычном и нормальном понимании, как у современных классиков.
Это была одержимость на уровне инстинктов, окрашенная патологией, порочность, замешанная на грехе и безумии. Но для меня, моя любовь к Джоэлу была самой красивой, самой волшебной, самой неземной.
Мы сходили с ума друг по другу. День за днём. Ночь за ночью. Это было нечто, что не могло вместиться в рамки привычных понятий о любви. Я не знала, что вообще способна на такое. Я утопала в нём, не желая выныривать.
Это был не рай, но и не ад. Это было всё и сразу. С этим дьяволом я парила в небесах и поджаривалась на самом обжигающем пламени разврата.
Кем он был для меня?
Моим кислородом — тем, которого всегда не хватало. Глотком жизни, который становился необходимостью. Каждый день потребность сделать глубокий вдох возрастала, прогрессировала и сдавливала мою грудь в тиски, напоминая смертельное заболевание.
Он был всем. Всем, кем может стать мужчина для женщины. Любовником, отцом, другом, учителем. Он был моей любовью.
Мы общались беспрерывно. Я рассказывала ему всё, делилась даже самыми, казалось бы, незначительными мыслями. И он всегда выслушивал меня с глубочайшим вниманием, с абсолютной заинтересованностью.
Он часто оставался работать из дома. Мы редко расставались. А в дни, когда он уезжал в Штаб, то, возвращаясь, обхватывал моё лицо ладонями и, заглядывая в глаза, шептал:
— Что моя девочка делала без меня? Чем была занята?
Иногда к дому подъезжали его люди, но он больше не впускал их внутрь. Наш дом стал сугубо НАШИМ местом. Неприкосновенной территорией. Джоэл выходил к ним сам, и я в эти моменты алчно рассматривала его. Наблюдала, как взрослые мужчины, обвешанные оружием, выпрямляют спины в его присутствии, как ловят каждое его слово. Они о чём-то совещались, а я любовалась профилем Джоэла, копной его чёрных волос с прядями седины и тем, как он легко держал себя.
От его власти захватывало дух. Джоэл действительно обладал дикими возможностями. Стоило мне только заикнуться о том, что солнце «покусывает» кожу, когда я читаю на улице, как в тот же день для меня возвели беседку с плетёной крышей. Стоило ему заметить, что я засматриваюсь на ромашки за окном, и уже к вечеру были высажены красивейшие цветы, превращая задний двор в диковинный сад. Рабочие боялись его, но выражали какую-то фанатичную преданность. Со мной держались сдержанно и учтиво, но я знала — если Джоэл скажет слово, они разорвут меня на куски без малейших колебаний.
Он мог дать не просто безопасность — уже невообразимую роскошь в мире Падения — но и жизнь, какой даже до катастрофы обладали единицы. С ним я жила лучше, чем самые привилегированные из счастливчиков прежнего мира. Любая женщина готова душу Дьяволу продать за такого мужчину. Подстроить похищение. И даже убить.
Рядом с ним я чувствовала себя самой красивой и самой сексуальной женщиной в мире. Он сводил меня с ума своими комплиментами — грязными, развратными, обжигающими, от которых кровь закипала в венах. Его прикосновения, его пристальные, жадные взгляды...
Я могла стоять у плиты, готовя нам завтрак, а он неслышно подходил сзади, обхватывал талию, прижимая к себе, горячими губами касался шеи и выдыхал:
— Любимая... Ты знаешь, насколько ты красива? Ты просто ходячий секс, Селена.
И я сходила с ума от желания и нашей близости.
Я больше не появлялась в баре. Даже не потому, что Джоэл не желал меня там видеть. После лагеря Зеймана, после всего, что я увидела своими глазами, работа в баре казалась мне пустой и ненужной. Если и заниматься делом, то таким, от которого видна прямая польза, а не косвенная. И у меня не было комплекса Наполеона, я понимала, что будучи «маленьким» человеком, я не исправлю положение вещей. В мире, где цена жизни измерялась кровью — неизлечим. Но в силах каждого из нас привнести хоть что-то светлое, делать что-то настоящее, что-то, что могло хоть немного изменить реальность.
Я озвучила Джоэлу свои мысли о больнице. Док набирал людей, желающих обучиться уходу за больными. Я не строила иллюзий о врачебной практике — я не видела себя хирургом или кем-то, кто может творить чудеса. Я просто хотела научиться оказывать первую помощь, делать перевязки, ухаживать за ранеными. Быть полезной.
Джоэл был категорически против. Он сказал, что больница — это не лучшее место для меня. Там всегда толпа, поток людей, и даже будучи окружённой охраной, я не должна там находиться.
— Селена, ты и так привлекаешь слишком много внимания. Я не хочу, чтобы чужие люди даже смотрели в твою сторону.
Он стал беречь меня сильнее, чем прежде. И дело было не только в моём похищении, но и в общей обстановке. В Джексонвиль хлынули новые люди, из других поселений. Джоэл не хотел, чтобы я с ними соприкасалась.
А моя охрана... Его злобные цепные псы, стерегли меня как не найденную вакцину от кордицепса. Не меньше. Свобода передвижения? Её у меня практически не осталось.
Когда Джоэл уезжал в Штаб, я просила охрану отвезти меня к Драгмар. Её дом был одним из немногих мест, куда мне позволялось выезжать.
***
Однажды, когда мы возвращались от Драгмар, я заметила знакомый силуэт. Заколоченные окна бара. Иззи, тащившую на руках коробку из дверей. Я спрашивала у Джоэла про Ойсина, и тогда он сказал мне, что «ирландец в порядке и его никто не трогал». А почему тогда бар закрыт? И почему Иззи несёт на руках вещи?
— Остановите машину, — попросила водителя. Я хотела узнать в чём дело.
Мужчина не ответил. Просто проигнорировал меня, не сбавляя скорость.
— Вы слышите меня? Останови машину, пожалуйста! — подалась вперёд.
— Велено доставить домой без остановок, — ответил безэмоционально, как робот.
— Бред какой-то... — буркнула себе под нос и откинулась на сидение.
Сзади и спереди нашу машину стерегли чёрные джипы моей охраны. Меня всегда сопровождал кортеж. Я зажата, словно в клетке.
Водитель поднажал на педаль, не обратив внимание на моё недовольство.
Позже я узнаю от Джоэла, что бар, как и другие «не самые важные» заведения, был закрыт. Людей перенаправили на более значимые работы. Для Ойсина это точно была трагедия. И мне было очень жаль его и Иззи.
— Это была их жизнь. Ойсин любил своё дело.
— Теперь ему придётся полюбить приносить реальную пользу, — спокойно ответил он.
Ему было плевать на бар. На бизнес Ойсина. На людей, которые когда-то собирались там, чтобы просто выпить, поговорить, сбежать от реальности. В новых реалиях это было ненужной роскошью.
***
Джоэл часто оставался работать из дома. Пока он разбирал кипы бумаг за рабочим столом, я садилась к нему на колени, клала голову на его плечо и млела от нашей близости и его умопомрачительного запаха. Он заканчивал дела и нёс меня на руках в нашу спальню, где мы часами занимались любовью. Или раскладывал меня прямо на столе в кабинете, широко разводя мои ноги в стороны...
Мы жили вместе. Но какая-то часть меня до сих пор не могла поверить в то, что Джоэл — МОЙ мужчина. Даже сейчас, в этот совершенно обыденный день, когда Джоэл, по обыкновению, работал в кабинете, а я сидела на диване, листая старые журналы про моду (впервые не книгу!).
Картинки расползались перед глазами, я не могла сфокусироваться и постоянно бросала на него взгляды, смотрела как заворожённая, затаив дыхание. Наверное именно так наблюдают за опасным животным. Эта красота... отталкивает и притягивает одновременно с бешеной силой.
В вороте светлой рубашки, небрежно расстёгнутой на груди, было видна его смуглая кожа. Рубашка закатана до локтей, обнажая его сильные запястья и жгуты вен. Он совершенен. Эти мужественные черты лица... Мой взгляд скользил по скулам, лбу, шее, четко очерченным губам.
Я знала эти губы. Знала их вкус, их жар, их хватку.
Рассматривала его так, будто видела впервые. Его брови сведены. Он сосредоточенно вычерчивает что-то на листе бумаги, переводя взгляд с неё на монитор ноутбука.
Мой взгляд скользнул ниже — к пальцам, что держали ручку, сжимали её уверенно, с лёгкостью. Его пальцы... Я не могла спокойно смотреть на них и не краснеть. Я вспомнила, что они делали со мной прошлой ночью. Вспомнила, как они двигались во мне, как он дразнил меня ими, как держал, когда я кричала от удовольствия... и...
— Моя девочка сейчас просверлит во мне дырку, — Джоэл положил ручку и, приподняв бровь, посмотрел на меня. В уголках его губ проскользнула лёгкая улыбка.
— Я хочу кое-что с тобой обсудить, — я отложила журнал и попыталась придать голосу серьёзность.
— Я весь во внимании.
Не знаю почему, но именно сейчас мне снова захотелось поднять вопрос, который не давал мне покоя.
— Охрана, которую ты ко мне приставил, преследует меня повсюду. Они даже не дают мне выйти из машины, если эта остановка не согласована с тобой.
— Всё верно. Это их работа.
Его аккуратная густая бровь поползла вверх.
— Так ты об этом думала, когда смотрела на меня?
— Я... эм... Да, об этом, — отвела взгляд и закусила губу. Свела ноги вместе, в бессознательной попытке унять жар между ними. — Может быть, нет такой явной необходимости в этих... ограничениях?
Джоэл посмотрел на меня пристально, прищурившись.
— Селена, это не ограничения. Это временные меры для твоей же безопасности.
— Пожалуйста, Джоэл! Я хочу хоть немного свободы... Я чувствую себя изолированной, в то время как остальные спокойно передвигаются по городу!
— Ты — не остальные, — сказал резко.
— Я это поняла.
— У тебя другой статус. И о нём знают не только в городе, но и далеко за его пределами. Поэтому я против любых контактов между тобой и теми, кого я не одобрил лично.
— Мой... статус, — я запнулась, подбирая слова. — С одной стороны, это самое большое благословение в жизни. Потому что он говорит о том, что я твоя. А с другой — это клетка, Джоэл. И выходить из неё мне нельзя.
— Тебе можно абсолютно всё. Говори людям, что хочешь. Имей всё, что хочешь. Делай, что хочешь. Привилегия быть моей женщиной. Но у этого есть и обратная сторона. Единственное, в чем ты ограничена, и чего ты никогда не получишь — полную свободу.
И эти слова не прозвучали для меня противоречиво. Я знала, что он имеет в виду и от этого пошли мурашки.
— Займись нашим домом. Ты здесь хозяйка. Смени обстановку. Выбери новые вещи. На втором этаже есть место под библиотеку. Ты всегда её хотела. А из твоей комнаты можно сделать... — он не договорил. Его взгляд задержался на моём животе.
Я машинально положила ладонь на него, чувствуя, как внутри вспорхнули бабочки.
— Твоя безопасность — мой главный приоритет, — пристально посмотрел мне в глаза. — Охрана остаётся. Это не обсуждается. И если это всё, то я продолжу работать.
Он повернул голову к экрану ноутбука, давая понять, что разговор закончен.
Я какое-то время сидела, надувшись, сцепив руки под грудью. Конечно, это было глупо. Ведь обижаться мне не на что. Джоэл прав. Я женщина важного человека, и это сулит не только определённые «привилегии». Однажды меня уже украли, и из-за этого мой мужчина едва не спалил полмира. Присутствие охраны логично и оправдано.
Но я всё же считала, что Джоэл излишне осторожен. Во всяком случае, в черте города возить меня кортежем не было необходимости. В Джексонвилле никто не посмеет меня тронуть. Все знали об участи Кэтти и Бада, об участи тех, кто однажды попытался.
Но решение Джоэла окончательное. В этом я не сомневалась. Его цепные псы остаются поодаль от меня. Греметь цепочкой и щёлкать зубами. Что ж... пусть так тому и быть.
Я встала с дивана и направилась к двери.
— Куда ты?
Я повернулась. Джоэл смотрит на меня сведя брови.
— Хочу приготовить тебе ужин, — пожала плечами.
Его взгляд потеплел. Он вальяжно откинулся на спинку стула и окатил меня взглядом, от которого внутри всё затрепыхалось.
— Подойди ко мне.
Отложил в сторону папку с бумагами и взяв меня за талию, усадил на стол перед собой. Задрал юбку, стянул трусики и поставил мои ноги по обе стороны своего кресла на подлокотники.
— Приготовь мне себя. Накорми меня, маленькая. Я очень голоден.
Горячее дыхание обожгло кожу, когда его губы накрыли мокрые складки. Он изводил меня, дразнил своим греховным языком и губами. Вылизывал до тех пор, пока я не охрипла от собственных стонов.