Швейцарская мисс
На следующее утро по дороге в школу я подсунула открытку под запертую дверь сэндвичной. На большой перемене мы втроем, Колин, Аннемари и я, побежали туда. Джимми обслуживал покупателя. Он увидел нас через стеклянную дверь, скорчил гримасу и покачал головой.
– Не впустит, – сказал Колин.
Мы постояли с минутку перед дверью, просто на всякий случай. Когда покупатель забрал свой сэндвич и ушел, Джимми снова на нас покосился. Колин умоляюще сложил руки под подбородком и состроил жалобную щенячью рожицу – дурацкую, но трогательную. Джимми взял тряпку и начал протирать прилавок, а потом, не глядя в нашу сторону, поманил рукой.
Мы вошли и остановились у двери.
– Так нам можно вернуться на работу? – спросил Колин.
Джимми наконец-то поднял на нас глаза.
– Вы ребята неплохие, – сказал он, – только больно уж бестолковые.
– Мы не брали копилку! – начала было я, но он прервал меня, махнув рукой.
– Знаю. Я об этом думал. Можете работать дальше.
– Ура! – Аннемари захлопала в ладоши, а Колин растопырил ладонь и бросился шлепать по рукам всех, включая Джимми, который даже улыбнулся.
– С одним условием, – сказал Джимми, когда Колин вприпрыжку совершил круг почета по сэндвичной. – Эта ваша швейцарская подружка… Чтоб я ее тут больше не видел, ясно?
– Кого? – переспросила Аннемари.
– Кажется, он про Джулию, – сказала я.
– Вы что, думаете, это Джулия взяла копилку? – Колин развеселился. – Да ей деньги нужны, как рыбе зонтик!
Джимми мотнул головой:
– Есть вещи, которые у людей в крови. Кровь – это такое дело, ее никакие деньги не изменят.
– Что значит «кровь»? – Аннемари вскинула голову и уперла руки в боки. – Это вы в каком смысле?
Джимми указал своим толстым пальцем прямо на меня:
– В смысле, как вот она говорит: швейцарская мисс. Одно слово – шоколадка.
– Чего? – Колин растерянно переводил взгляд с меня на Джимми и обратно. Я медленно начинала догадываться, к чему он клонит. Аннемари соображала гораздо быстрее.
– Вы… вы свинья, – выпалила она. – Свинья расистская!
Никогда раньше я не видела, как Аннемари злится. Она и сама испугалась, и было видно, что вот-вот заплачет.
Джимми пожал плечами:
– Как знаешь. Дело твое. Только чтоб этой воровкой тут больше не пахло. Да и тебя сюда никто не звал.
– А я и не приду! – Аннемари вылетела на улицу и хлопнула дверью.
– Я ее совсем не потому назвала швейцарской мисс! – сказала я.
Джимми снова пожал плечами, и я бросилась за Аннемари, тоже хлопнув дверью. Колин побежал за мной.
Мы догнали ее на середине улицы. Она быстро шагала, глотая слезы, задыхаясь от ярости:
– Этот. Мерзкий. Жирный. Урод. Свинья. Ненавижу. Его.
Колин растерялся.
– Я вообще не понял, что случилось-то?
Аннемари рывком обернулась к нам:
– Он считает, что это Джулия взяла его копилку. Потому что Джулия черная.
– Да ну? – сказал Колин. – Он рехнулся.
Аннемари посмотрела мне в глаза:
– Значит, вот как ты ее называешь? Швейцарская мисс?
– Да нет же! Я это всего один раз сказала, но я не имела в виду… я совсем не потому! Я потому, что она вечно говорит про Швейцарию, про шоколад, про эти свои часы…
– Серьезно? – удивился Колин. – Никогда не слышал, чтобы она говорила про Швейцарию.
– Если кому-то и нужны деньги, – холодно сказала мне Аннемари, – то тебе, а не Джулии!
– Ты в своем уме? Я не брала эти чертовы деньги!
– Ладно, забудь. Мне нужно побыть одной. – И она зашагала в сторону школы.
Колин поглядел ей вслед, приподняв брови, потом повернулся ко мне и показал скрученный в трубочку доллар:
– Как насчет пиццы?
И мы пошли в пиццерию. Но только нам там было совсем невесело. И на обратном пути в школу я подумала, что, может, вовсе и не нравлюсь Колину. Может, ему просто нравится пицца.
– Скажи мне одну вещь, – попросила я, перед тем как мы вошли в класс. – Помнишь, когда не хватило двух булочек… Это ты их взял?
– Ну да, – он неуверенно улыбнулся. – Я подумал, что это будет… Эй, погоди! Но копилку я не трогал! – Он посмотрел на меня из-под челки этим своим жалобно-щенячьим взглядом.
– Знаю, – быстро сказала я. – Я знаю, что ты не стал бы.
– Булочки – это было просто для смеха, – объяснил он. – А копилка – это уже, знаешь, воровство.
– Да.
В тот день мне так больше и не удалось поговорить с Аннемари. После самостоятельного чтения она пошла на рисование и музыку, а я – на физику и физкультуру. А потом к нам в класс пришли первоклашки и исполнили песню про Рудольфа, оленя с ярко-красным носом из упряжки Санты.
А потом начались рождественские каникулы.