Ларвы

Прошло уже полгода с тех пор, как начался апокалипсис. Ларвы так и не ушли с нашей земли. Мы продолжали дрейфовать в море. От рыбы всех людей уже тошнило, но другую еду было крайне сложно раздобыть. Нам удавалось вести переговоры с разными кораблями, которые, как и мы, бороздили водные просторы. Мы старались обмениваться всеми важными новостями друг с другом и просто время от времени устраивать что-то напоминающее вечерние посиделки, чтобы хоть как-то развеяться. По радио капитаны кораблей передавали различную информацию и предоставляли рекомендации по выживанию, предлагали перебираться к нам на плавающие дома. Раз в неделю ровно в обозначенное нами время, мы причаливали к различным портам и ждали людей, которые могли получить наши сообщения. Несколько раз нам даже удавалось подобрать выживших с суши. Всего на борту лайнера, на котором мы жили, было тысяча двести тридцать два человека. Тысяча двести изначально были на нём, остальные поселились уже после апокалипсиса. Мы создали различные отряды. Я и Денис входили в состав группы, которая сходила на землю в поисках лекарств. Также было три отряда, занимающихся поисками еды, и группа, состоящая из троих людей, которая искала различные технические вещи, в которых никто кроме них не разбирался. Были и те, кто никогда не ступал на сушу. Они занимались рыболовством, готовкой, уборкой, техническим обслуживанием корабля и прочими делами. Когда мы разделялись на команды, то я была одной из первых, кто согласился вступить в отряд, выбирающийся на землю. Да, мне было безумно страшно, однако желание найти свою маму и вера в то, что у меня это получится, не позволили сделать другой выбор. Мы все старались жить, не думая об ужасах, творящихся на суше, однако нам удавалось лишь создавать видимость царящей на борту идиллии. На самом деле, в душе каждого из нас была огромная пропасть, заполненная ужасом и беспомощностью. Свою дыру в сердце я пыталась заполнить надеждой отыскать единственного родного мне человека. Я разыскивала маму на дрейфующих кораблях, вписывала её имя в списке пропавших, расспрашивала людей, которых встречала на различных лайнерах, не знают ли они хоть что-нибудь о ней, записала свои координаты во все списки, которые были составлены, чтобы выжившие могли найти друг друга, но всё было безрезультатно.

Долгое время мы надеялись на то, что власти найдут решение ситуации и как-то свяжутся с народом, однако, к нашему удивлению, вестей от правительства не было. Создавалось ощущение, словно они все умерли разом. Никаких сообщений и призыва к действиям не было. По всем каналам связи передавалась тишина. Лишь один раз мы смогли поймать военный сигнал, но даже эта находка не подарила надежды ведь всё, что нам удалось услышать – это прощальные слова командира отряда.

В задачи команды, в которой я состояла, входило посещение заброшенных больниц и производств. Для выхода на сушу были созданы определённые правила. Одним из главных правил, которое мы с Денисом не соблюдали, было: не отходить от отряда и следовать намеченному маршруту. Конечно, члены нашей группы сильно переживали из-за этого, но Денис убедил их, что с нами всё будет в порядке. Жаловаться капитану на нас никто не стал, ведь мы всегда выполняли свои обязательства и возвращались к отряду вовремя. Когда я и Денис отходили от группы, то всегда осматривали объявления, которые расклеивали выжившие с именами пропавших людей. К сожалению, ни в одном из списков мне не посчастливилось увидеть то заветное имя, которое так хотелось.

Денис продолжал говорить мне не сдаваться, и я старалась не отчаиваться. Однажды, я спросила его о семье, но парень лишь ухмыльнулся и перевёл тему. Мне стало сразу понятно, что он совершенно точно не хочет об этом говорить. Лишь спустя пару дней, когда мы нашли на суше бутылку неоткрытого портвейна и втихаря её спрятали, Денис пришёл ко мне в каюту, открыл алкоголь и рассказал о своём детстве. В отличие от меня, у которой была любящая мама и большое количество друзей, у него не было практически никого. Отец постоянно пил, а мать просто сбежала из дома, когда Денису было семь лет. Каждый день мальчик проводил в страхе перед отцом, не зная, что тот может ему сделать, а в пятнадцать лет просто последовал примеру матери и ушел из дома. В ту ночь мы с Денисом стали намного ближе.

Отряды выбирались на сушу по очереди. Это было сделано для того, чтобы не потерять всех за раз. В тот день была пятница, а это значило, что наша команда должна была выбираться на берег. В нашей группе находились лишь самые проворные и быстрые, те, кто при необходимости смогли бы умчаться прочь от ларвов. Меня включили в эту команду благодаря тому, что я была студенткой медицинского университета и знала, какие лекарства могли бы пригодиться. За всё время наших вылазок мы потеряли лишь одного мужчину. Это случилось при нашем первом задании. Мужчина просто не побежал от субстанции, а замер от страха. До сих пор ночью я просыпаюсь в холодном поту от криков, что навсегда поселились в моей голове.

Корабль подплыл к порту Хельсинки. Мы всегда бросали якорь в дали от суши, чтобы ларвы точно не смогли навредить людям, а к причалу отряды подплывали уже на лодке. Все команды выходили на берег, когда было светло, и возвращались до захода солнца, ведь в темноте невозможно было увидеть ларвов. Вот и в этот раз, сразу после восхода, мы вышли на сушу. Несмотря на то, что это была уже не первая моя вылазка, сердце всё равно предательски начинало биться сильнее, а ладошки потеть. Я старалась держать себя в руках и выглядеть сильной, как никак я была одной из главных в этом отряде, ведь медики, хоть и не окончившие обучение, были в приоритете. Единственным, кто всегда замечал моё состояние, был Денис. Он каждый раз брал меня за руку и ободряюще улыбался. Его бездонные чёрные глаза смотрели в мои и успокаивали так быстро, словно являлись самыми мощными транквилизаторами. Именно Денис позволял мне на секунду забыть об ужасах, поджидающих нас на суше.

На лодке мы подплыли к причалу и оглядели порт. Он выглядел полуразрушенным и серым. Когда я услышала безумные вопли чаек, внутри меня всё сжалось. Эти крики наводили ещё больше страха перед выходом на сушу, от них у каждого из членов нашей команды тряслись поджилки и кровь подступала к вискам. Пристань, на которую мы вступили, была деревянной, и некоторые дощечки просто-напросто отсутствовали, а те, что имелись, до жути громко скрипели. Наша команда шла неспеша, выверяя каждый шаг, чтобы не подвернуть ногу и пройти весь путь без травм. Мы были начеку, прислушивались ко всем звукам и пытались не отвлекаться на крики птиц, которые очень напоминали людские. На улице было холодно, потому что было начало зимы, поэтому ориентироваться на смену погоды при появлении ларвов, мы не могли.

Наш отряд состоял из пяти человек. Я отвечала за медицинские оборудования и лекарства, Денис за стратегию, точнее он помогал Олегу, который являлся бывшим военным. Ещё в нашей команде была Карина - легкоатлетка, которая в первый день апокалипсиса смогла убежать от чёрной субстанции на своих двоих, и Антон, молодой человек, хулиган, который сбежал из полицейской машины при задержании, так как служащих убили ларвы. Парень никогда этого не скрывал и гордился тем, что благодаря ему мы можем пробираться на закрытые склады, ведь он был мастером взлома.

Мы передвигались быстро. Сегодняшней нашей целью была не разрушенная землетрясением аптека, которую случайно нашёл отряд, отвечающий за еду. Нам, как никогда ранее, были необходимы медикаменты. Люди продолжали болеть, получать ранения, а новые лекарства больше не производились. Олег с Денисом детально продумали весь план продвижения, выбирали открытую местность, чтобы была возможность свободно бежать.

Спустя тридцать минут вся команда была на месте. С каждым разом, по нашим наблюдениям, ларвов становится всё меньше и меньше, но мы никак не могли понять, с чем именно это было связано. Антон и вправду справлялся с замками так, словно щелкал семечки, и буквально через пару минут мы уже были внутри аптеки. Я сразу же направилась исследовать складские помещения вместе с Денисом. Он никогда не оставлял меня одну, видимо, переживал, что со мной может что-то произойти. За эти полгода мы стали ближе друг другу. Он был хорошим другом, тем кто способен поддержать и помочь. Именно Денис был тем, кто спас меня. Все на борту дразнили нас и говорили, что мы хорошо смотримся вместе, но я никогда не думала о нём в таком ключе. Конечно, Денис был красивым, весьма умным и временами даже весёлым. Я могла говорить с ним обо всё, не боясь его осуждений, но он был мне очень дорог, как друг.

– Лисёнок, мне кажется, я нашел лекарства,­ – сказал Денис, успевший разорвать коробку и проверить содержимое.

– Я ведь говорила, что не люблю, когда ты меня так называешь, – отчего-то ему казалось, что моё имя – Алиса – сокращенно будет идеально звучать, как Лиса, а вскоре он и вовсе решил, что адаптировать моё имя во что-то милое и слегка раздражающее будет отличной идеей.

– А мне нравится. В этом мире не осталось ничего, что приносило бы мне такое удовольствие, как дразнить тебя, – Денис улыбнулся и тут уже принялся напевать какую-то песню себе под нос.

Я подошла к парню и начала изучать содержимое коробки, которую он держал в руках.

– Нам это не нужно, это обычные бады.

Я принялась осматривать другие коробки и в большинстве из них лежали немедикаментозные препараты, которые абсолютно точно нам не понадобились бы. Главной сложностью было понять нужно ли брать с собой те или иные лекарства, ведь их названия были на финском языке, однако я радовалась тому, что в большинстве случаев понимала тексты в инструкциях и на некоторых упаковках, сделанные на английском. Спустя десять минут мы всё-таки смогли отыскать полезные препараты. В их число входили антибиотики, ингаляторы, аспирин и несколько видов обезболивающего. Мы брали только самое необходимое, ведь вместительность рюкзаков была ограничена, а также была вероятность, что нам придётся бежать, а для этого необходимы силы.

Карина тоже смогла порадовать нас несколькими находками гематогенками и аскорбинками.

– Да, это точно спасёт целую нацию от вымирания, – посмеялся Олег.

Мы взяли всё, что нам показалось нужным и даже находки Карины, ведь сладкое людям тоже необходимо, и выдвинулись обратно на корабль, который стал для нас единственным домом.

Ничего не предвещало беды до тех пор, пока, впервые за долгое время, вновь не началось землетрясение. Мы были настолько удивлены, что на несколько секунд растерялись, но потом быстро, взяв весь наш груз, выбежали из здания. У меня создалось дежавю. Из-за того, что в ходе подземных толчков начали обваливаться части потолка и стен, нам пришлось сильно постараться, чтобы выйти не ранеными. К сожалению, это удалось не всем: об один из обломков Олег круто подвернул ногу. Он мужественно пытался вновь набрать темп и бежать с нами наравне, но это выходило у него с трудом. Я хотела приблизиться к нему и осмотреть травму, но буквально в нескольких метрах от нас из земли просочилось ОНО – ларв – черное густое облако, при одном взгляде на которое сердце было готово покинуть тело вместо с сознанием и унестись прочь, подальше от всего этого кошмара. Я была уверена, что мы не сможем почувствовать, как изменяется температура, однако мне удалось всем телом ощутить такой холод, который на мгновение сковал меня сильнее, чем чувство страха. Всё моё тело отказывалось шевелиться. Я словно потеряла над ним контроль.

Денис с Антоном рванули к Олегу, но он крикнул им, что они идиоты и приказал, не оглядываясь, бежать к кораблю. Парни не собирались слушать его, и тогда бывший военный из последних сил побежал на чёрную субстанцию. Я не могла отвести свой взгляд. Насколько смелым был этот мужчина. Несмотря на то, что он знал, какие мучения ждут каждого, кто столкнётся с ларвом, он пожертвовал собой ради нас. Антон хотел было рвануть за бывшим военным (хотя нет бывших военных не бывает), но Денис моментально остановил его, посмотрел на нас холодным и безэмоциональным взглядом и крикнул: «Бежим».

За эти полгода я узнала, что Денис умеет прятать своё волнение и переживания. Когда мы находились вдвоём, мой друг мог позволить себе быть весёлым, слегка странным и порой даже вести себя глупо, но такую свою сторону он позволял увидеть лишь мне. Единственный раз, когда парень не смог сдержать себя при людях, был тот момент в торговом центре, когда дрожащим голосом, он рассказывал мне о смерти женщины. Теперь всегда, когда ему было больно, Денис превращал свой добрый и нежный взгляд в лёд и старался изобразить непоколебимое хладнокровие.

Мы бежали прочь, и в глубине души мне казалось, что мы трусы, которые кинули своего товарища. Сзади нас нагонял вопль, такой громкий, что мне не удавалось услышать ничего кроме него. Я закусила губу так сильно, что из неё полилась кровь. В моём рту появился вкус железа. Эта горечь всегда напоминала мне о смерти, которая может поджидать нас на каждом углу. Я пересилила себе и на ходу обернулась в ту сторону, где некогда был Олег. Весь тротуар был пропитан тёмно-красной кровью, которая, как ручеёк, текла по кривой каменной дороге до тех пор, пока не достигала почвы, в которую тут же впитывалась. По моим щекам потекли слёзы. Я сразу же вытерла их и запретила себе продолжать плакать, ведь мне и без этого было трудно дышать. Ноги бежали на автомате. Пару раз я чуть не споткнулась из-за того, что постоянно озиралась, но благодаря этому, я заметила одну очень важную вещь. Ларв больше не гнался за нами, он просто исчез.

Вскоре наша команда была на корабле. Впервые за долгое время меня вновь начало тошнить, но я смогла сдержать этот порыв. Карина громко плакала и била руками Антона, который пытался обнять её, чтобы успокоить. Мне тоже безумно хотелось плакать. Нет, рыдать и укрыться в чьих-то объятиях, но я сдержала себя.

– Мы просто бросили его, как полные сволочи!

– Карин, мы не могли поступить иначе, просто ... просто не могли, – я слышала, как голос Антона дрожал, и видела, как дрожало его тело.

Вскоре к нам подошёл капитан, увидев нас он сразу же понял, что произошло, и скорбно снял свою фуражку с головы. Минуту мы молчали, опустив глаза в пол, а потом Денис отрапортовал о произошедшем.

Мы разошлись по каютам. В моей груди была жгучая боль. Я присела на корточки и тихо, чтобы никто не услышал, расплакалась. Мне хотелось просидеть на полу всю ночь, но вскоре ко мне постучался Денис. За считанные секунды я перестала плакать, вытерла свои глаза, а затем открыла дверь, стараясь не смотреть на парня.

– Вижу ещё не спишь, как ты? – он выглядел обеспокоенным и явно сразу понял, что я рыдала.

– Отвратительно, нет, я не знаю, как описать своё состояние. Мне больно и меня не покидает чувство вины, – только с ним я позволяла себе быть честной.

– Ты не виновата уж точно, мы ничего не могли сделать, – Денис подошёл ко мне и обнял так крепко, что я почувствовала себя полностью защищенной, – Сможешь сегодня уснуть? День был тяжёлым, – он погладил меня по голове.

– Я должна была бы сказать «да», но врать тебе не хочется. Даже если мне удастся уснуть, то я проснусь от кошмаров.

Денис поднял меня на руки и отнёс на твёрдую, но уже родную, кровать.

– Постарайся уснуть, я побуду с тобой на случай, если тебе приснится дурной сон.

– Тогда ты сам не сможешь поспать, – я пристально посмотрела на парня.

– В отличие от тебя у меня нет проблем со сном, так что я просто посижу рядом на полу, подстелю себе плед, и даже не спорь, всё равно не переубедишь.

В тот момент у меня не было сил спорить, вообще мне хотелось снова расплакаться, уткнувшись в его плечо, но я сдержалась, закрыла глаза, а вскоре, к моему глубокому удивлению, уснула. Сквозь сон я чувствовала, словно кто-то гладит меня по голове, говорит слова утешения и успокоения. Не уверена в том, что всё это было правдой, возможно, мне просто хотелось, чтобы Денис так сделал.

Прошло несколько дней, мы мало общались с нашей командой. Вскоре капитан передал, что мы вновь приплываем к порту, который находился в нашем с Денисом городе – в Санкт-Петербурге.