Одаренная

Больно не будет, - уверял каждый. И каждый раз был больнее первого.

Большинство взрослых — идиоты. А некоторые и куда хуже — убийцы.

Я, злостно глядя на грабли, глубоко всадила их в чернозем. Стоял зной, особенно в теплице. По мне стекал далеко не первый поток пота. Они стекали по моим густым бровям и капали на иссыхающие перцы. Пришло время отрезать отростки. Супротив росла виктория. Клубника жила своей жизнью, сладко свисая о землю. Самое съедобное, что было у нас.

Мухи слетались и кружили, мешая мне работать, будто тут лежал труп. Хотя почему «будто»?

Все отрезанные головы молодых петухов уместились в ведерко и звали на пир своим смрадом всех здешних насекомых.

— Сестра, Брат, ужин готов! – Тетушка уже звала, но есть куриный суп не хотелось. Готовила она смрадно. Я бы и то съела с большим энтузиазмом, если бы она положила мне на тарелку чернозем.

Вместо того, чтобы поторопиться в дом, взяла древесную золу и удобрила землю. Пусть хоть кто-то сытно поест. Во второй раз, когда я засунула руку в черный пакет с золой, я поняла, что там что-то шевелилось. Я отдернула руку в замешательстве. Оно двигалось и двигалось, словно кокон, в котором больше не было места бабочке. Что-то непонятное молча шевелилось внутри, навевая непривычный для меня страх.

Без лишних раздумий засунула руку в третий и достала оттуда еле живое создание. Оно изнывало от боли. Древесная зола покрывала котенка с лап до головы. Красные полосы от блошиных укусов еще не были заметны под слоем золы. Я не была уверена, что оно живо, однако маленькое сердце все же билось, покуда еще были силы. Животное не кричало. Может берегло силы на смерть?

Дядюшка Билли всегда покупал золу у Стэнли. Кто знает, может у Стэнли была такая разовая акция? «Возьмите килограмм древесной золы, а в подарок умирающий котенок внутри!». Не буду рассказывать дядюшке о котенке.

Ощущение, что меня не украли, а просто отдали, никогда меня не покидало. Будто однажды ко мне в комнату зашли и забрали. И этот сон: ни то кошмар, ни то воспоминания... Своих родителей я уже почти не помню. И были ли они на самом деле?

Впервые Он появился в свете первого полнолуния третьего года жизни Джакосты.

Вновь Он появился в свете первого полнолуния пятого года жизни Джакосты.

Во второй раз Он пришел, чтобы забрать меня.

Об этом я уже давно забыла, однако, вспомнила, спустя восемь лет, здесь, в жаркой теплице, когда жирные мухи бились об стенки теплицы, а растения иссыхали. За теплицу отвечала только я — Джакоста. Дядюшка и тётушка никогда не следили за моей работой. У меня умирали даже кактусы. До тех пор, пока на нашем чердаке не появилась девочка по имени Делила Харон. Де-ли-ла. Де – как дербенник, ли – как лилия, ла – как ландыш. Делила была слабой и худой, но умом она была здоровее всех здесь ныне живущих. Мне пришлось похоронить ее через шесть домов от нашего, там, где цветут поля ржи под деревом лимбы...

В то утро, когда я проснулась вне знакомых стен, Незнакомец представился мне Братом. Больше он не разговорил со мной, разве что только просил при людях называть его дядей. Я не видела, как этот Большой Человек пришел, не видела, как плакала мама, пока папа передавал меня спящую неизвестному дядюшке на руки, но хорошо слышала.

— Приходи сразу, как зовут, - Деревянные полы подо мной заскрипели. Крохотная кухонька еле вмещала толстый зад тетушки Мэгги. Супротив находился посудный шкаф с ярусами, где каждый из них был накрыт льняными тряпками.

— Да, Брат, - я схватилась за белый хлеб и тут же получила по рукам, но еду из рук не выпустила. Ещё чего! Дождавшись пока первыми начнут есть они, взяла желанное мучное вновь.

— В нашей Семье за такое отправляли на пшеничные поля ночевать под полной луной, низвергая всех гадов мученических!

— И вы извергали? – ответа я не дождалась. — И вы извергали, Брат, Сестра?

— Да, - в унисон ответили те, умолчав о том, что с голоду ели пшено, от которого их и рвало.

— Доешь суп.

— Зачем?

— Как ты смеешь задавать вопросы! – не успела договорить тетушка, как нож влетел в стену примерно в сантиметре от моего уха. Он не вонзился, а отрекашетил, задев мое лицо рукоятью. Дядюшка Билли чертыхнулся.

— Промазал! – разочарованно произнес он.

— К сожалению, - Я принялась есть гадкий, еле теплый, суп, игнорируя боль в щеке. Ведьмино зелье. Со скрежетом в горле проглатывая несъедобную массу, пыталась не думать о том, что потребляла.

Сейчас я думала только о котенке. О том, каково ему рядом с отрубленными петушиными головами. Думаю, рядом с окровавленными головами кишащих на нем блох немного поубавится.

— Жаль померла. От нее никаких проблем не было. Хоть и костлявая...

Делила научила меня ухаживать за цветами, пока я ухаживала за ней. Однажды я забыла запереть дверь. Делила не смогла убежать дальше нашей ограды. Дядюшка Билли догнал ослабшую девочку в пять шажков.

— Тощая, как глист, - Хохотала тетушка Мэгги, поедая зеленый лук, который моментально застревал меж ее кривых, желтых зубов. — Сестра, ты выглядишь больной. Эти синие пятна... Мне кажется у тебя ксеродерма. – несбыточную мечту стать медсестрой она транслировала на мне. Вот уже восемь лет она пичкала меня различными таблетками. Лечить у нее получилось плохо, куда лучше ей получалось усыплять. Особенно украденных младенцев. Они кричали, а тетушка Мэгги, не способная вытерпеть истерик, решала проблемы всегда одинаково — толстыми руками, сильными, как у мужика с колхоза. Дети кричали до хрипоты, а затем застывали навсегда.

— Может тогда нужно съездить за лекарствами? – стараясь изо всех сил не выдавать уж больно сильный энтузиазм, предложила я. Она силилась каждый день кого-то вылечить, хотя лечение требовалась ей самой. Мои синие пятна по телу — это синяки, нанесенные ими и жертвами.

— Надо. Да! – загорелись ее куриные глаза. — И лака бы прикупить, - тетушка Мэгги нырнула пальцами в свои желтые, безобразные волосы.

Интересно, сколько стоит шампунь от блох?

Солнце еще было высоко и грело нещадно. Черный салон авто жарил не хуже старой сковороды. Полегчало лишь когда машину обволокло тьмой туннеля. Эхо скоростей шин звучало где-то снаружи, а я все равно его слышала. Тетушка припарковала у сельского магазинчика. Люди в очереди чертыхались друг на друга, желая поубивать всех близстоящих.

— Ты одаренная, крайне необычная девочка, ты вытянешь для нас заветный билет. Ну же, смелее, сес... Давай, Джакоста. Какой лотерейный билет принесет нам удачу? Выбирай, - Ее бешеные глаза выдавали весь сумбур и сумасшествие ее иллюзорного мирка.

— Малыха, можешь не торопиться, - жеманно подмигнул продавец, пожевывая жвачку, как старая корова на исходе своих лет. Продавец, сверкая септумом в носу, не сводил с меня взора. Щеки дядюшки и тетушки затряслись от злобы. Надеюсь этот парень не окажется однажды с ними наедине. Я устала копать.

— Скажи, - дядюшка Билли ткнул мне в спину своим жирным пальцем.

Я молча вытащила первый попавшийся билет, а тетушка Мэгги заверещала. Наверняка он был пуст и не нес в себе никакой ценности, возможно за неудачный билет меня снова накажут. Они думают, я специально, ведь Одаренная не может ошибаться. А я не чувствую себя Одаренной, я просто ре...

«Lucky Charms» материализовались прямо на уровне моих глаз. Сладкие овсяные хлопья с маршмеллоу. Такие вкусные и вредные. Не знаю, сколько я стояла и смотрела на них, видимо долго, раз привлекла внимание.

— Их едят только дети, - ухмыльнулся парень выше меня на голову.

— Мне они нравятся.

— Родители не разрешают? – Я не ответила. Кто он такой, чтобы так просто мог со мной заговорить! — Я куплю их тебе сам. Ты милая.

Что-то теплое разлилось по телу, начав свой путь в закоулках разума, слегка остановившись в области груди, а затем это ощущение утекло вниз, чтобы раствориться во мне, как сахар в воде.

— И шампунь от блох.

— У тебя блохи? – Парень мне понравился, высокий, кареглазый, с обаятельной улыбкой, пусть и туповат.

— У котенка.

— Тут должна быть такая, недалеко, – он осматривал витрины. С чего такая милость? Может и он убийца? — Мы с моей сестрой Пэм недавно брали, наш папа работает в ветеринарной клинике. Недавно туда привезли кота, в его ушах был...

Он сдержал свое обещание и купил их мне.

Дядюшка Билли задержался прикупить новых лопат, в то время как тетушка Мэгги ушла за «лекарствами». Я даже отсюда слышала, как она ругалась с фармацевтом из-за того, что тот не позволял купить препарат без рецепта. Ничего не менялось, жизнь шла своим чередом, и даже судьба почему-то была к нам благосклонна, чего нельзя было сказать о солнце. Зной меня бесил. Я ненавижу эти места. Я ненавижу все вокруг. Я хочу дождь, перерастающий в ливень, хочу видеть слияние грома и молнии, хочу, чтобы ветви лимбы били по стеклам, разбивая окна на множество мелких частиц. Я хочу проснуться дома!!!

Стоя на горячем асфальте, излишне греющем мои пятки в сандалиях, я глядела на замершего голубя на пути, только глазницы и двигались, и дышал еле-еле. Значит скоро умрёт.

— Жаль бедолагу, да? – криво улыбнулся парень.

— Жаль, – изображая равнодушие, до боли сжала ладони в кулак. Только позже я заметила, как отросшие ногти оставили лунки на коже ладони.

— Я Даймонд, - протянул руку и улыбнулся юноша, на вид лет не сильно старше моих. — А тебя как зовут?

Другие люди другие. Им не стоит знать, что творится за нашими закрытыми дверями. Особенно то, что творится на чердаке.

— Джакоста! – крикнул дядюшка в гневе. Судя по громкому смеху продавца и красному лицу дядюшки, он успел поругаться с ним.

— Майкл довёл очередного покупателя. Это твой папа?

— Сплюнь, - Я пошла на зов дядюшки Билли.

— Не за что, всегда пожалуйста! – крикнул в спину странный парень по имени Даймонд. — Увидимся!

Деревья, поля кукурузы, пустоши, ямы, асфальт, ямы и снова асфальт. Пейзажи повторялись из раза в раз. Я сидела сзади дядюшки, рассматривала облака на небе, на котором кружили ястребы. Мы никогда не пристегивались. В этот раз тоже. Наша машина, которая до этого мчалась, сбавила резко скорость. Я разбила себе нос об переднее сиденье. Злостное предзнаменование. Куда хуже ехать медленно, чем быстро, потому что это может значить лишь одно: хищник наметил курс. Нос больно защипало. На половине пути до дома дядюшка Билли забуксовал, замигал фарами, дальними, ближними, отключил и включил. Так обычный пешеход стал жертвой. У него получилось ослепить его. Дядюшка Билли хохотал, радостно похлопывая по рулю. Он напомнил мне себя малую, счастливую, что родители мне купили «Lucky Charms». Родители...

Я вжалась в сидение, надеясь на неожиданное появление копов. Я до боли скрестила пальцы на руках и ногах на удачу. По телу побежала дрожь. Такое неприятное и настолько знакомое чувство, ставшее роднее этих людей, что ехали со мной, поселилось в моем теле, не желая снова этого делать. Я не хотела убивать.

И вот человек оказался на капоте нашего авто. Развлечение началось. Ударной волной мужчина отлетел на пару метров, не меньше. Стекла затряслись, металл задребезжал на короткое время. Наше авто затормозило, отъехало назад и на скорости переехало человека. Шина под моим сидением, кажется, лопнула. Прозвучал истошный крик. Я не слышала, но отчетливо представила, как дробятся кости таза под двумя тоннами металла. Как сломанные кости рвут внутренности, протыкая кожу изнутри, как рвутся внутренние органы, изливая жидкость внутрь.

Жир на тетушке Мэгги колесил по всему автосалону. Истошный вопль раздался среди томной тишины где-то на обочине пустынной дороги и продолжался, казалось, вечность. Мое любопытство распахнуло мне глаза, я придвинулась к окну и взглянула: дядюшка лопатой снимал скальп с живого человека, голос срывался и это уже не был крик, это были инстинкты, остатки темных волос склеились с кровью на черепе, лицо было настолько залито алым, что не было понятно, было ли еще оно на месте, огромные порезы на груди, одна рука была практически расчленена.

Пока тетушка Мэгги беспощадно покрывала свои обрубки на голове лаком, снаружи погибал человек, которому не повезло встретить нас на дороге. Я успокаивала себя песенкой:

Раз, два,

Сэнди в лес играть ушла.

Три, четыре, пять,

Пришлось голову занять,

Прежде чем пойти играть.

Мальчик голову искал,

Мальчик в голову попал.

Теперь мальчик тот хромой

Догоняет Сэнди, ой!

На счет шесть, семь, восемь,

Его голову уносим.

Когда я думала, что уже все кончено, прозвучал стук в дверь.

— Закончи.

Он протянул мою новую лопату. Я взяла без раздумий. Незнакомец лежал на обочине едва дыша. От прежнего человека не осталось ничего. Он был безобразен. Я отвела руку назад, подняла ввысь, помогая второй, и тут он распахнул глаза, налитые собственной кровью. Карие. Как кора дуба. Как теплый свитер. Как кофе или как цвет моих волос. Я не хотела, но должна. Я не хотела мучить мужчину и поэтому нужно было с одного удара позволить ему перестать страдать. Запах железа закружился в воздухе. Густая темно-красная кровь растеклась по асфальту, образуя алые лужи вокруг бедолаги. Я нацелилась на шею. Он выдохнул последний воздух вместе с моим первым и последним ударом. Коричневые, как кора дуба, как теплый свитер, как кофе или как цвет моих волос, глаза застыли, устремленные ввысь к небесам. А затем все стихло, будто ничего и не было.

Так Рекардо Минос канул в небытие. Уже завтра он будет погружен в озеро, на самое ее дно, полностью расчлененный в жестяную бочку с цементом.

Я не гневалась. О, нет! И даже не боялась. Чем ярче гнев и страх, тем могущественнее становятся наши внутренние демоны. И не только внутренние. Порою демоны прямо перед нами.

Крупный, выше меня раза в два, кареглазый, с преданными друзьями — тремя подбородками, плешивый толстяк. Удивительно, как на харчах тетушки Мэгги он масштабировался. Мне все еще было не по себе от дядюшки Билли, пускай с той ночи прошло порядка восьми лет. Вопросов было много и с каждым днем их становилось больше, а ответов не прибавлялось.

Но я просто делала то, что меня просили. И до сих пор продолжаю делать ужасные вещи.

Очень скоро меня стошнило. Желудок изрыгал все то, что было с усилием проглочено.

— Все мы в Семье изрыгали нечто чужеродное, не свойственное нашим новым сущностям...

Я не отважилась сказать дядюшке Билли, что всему виною стряпня тетушки Мэгги.

— Чего ты вылупилась, дура? – закричал дядюшка Билли, сменив милость на гнев. — Пойдешь пешком. Наказание за ту тощую дуру. Из-за тебя мне пришлось ее убить. И этот лотерейный билет, - он скомкал его выкинул на дорогу. Порыв ветра подхватил его и унес вперед. — Он снова пуст, мерзавка! Ты кого хочешь обмануть?

Де–ли–ла.

Не ду–ра,

А

Де–ли–ла.

Вкусный запах выхлопных газов — все, что осталось от них. Они действительно уехали и мне оставалось лишь идти примерно семь километров до дома.

Мой путь лежал через черноту, освещаемую лунным светом, пробивающимся из-за грозовых туч. Дождь пускай не исцелит меня, мою душу, но очистит от той грязи, что я совершила. Наконец-то дождь!

Скорость звука быстрее скорости света, однако молнию я увидела раньше, чем услышала гром, заставивший землю задрожать в неистовом оргазме. Сколько я шла? Час? Полчаса? А может полтора? Весь путь не было ни единой машины. Кукурузные поля по бокам дороги шелестели, пытаясь спрятаться друг за дружкой от ветра. Свинцовые небеса, опоясанные мраком Вселенной, низвергали синие молнии так же, как я низвергла нечто чужеродное нескольким ранее.

Я чувствовала спиной холод, усиливающийся с каждым моим шагом. Теплый свет озарил мне путь, и звук, способный перебить грозу, разбудил мое дремлющее сознание. Я начала тормозить. Байк, проехав недалеко, тоже.

— Малых, садись, прокатимся, – Септум его сверкнул тогда, когда сверкнула молния за его субтильным силуэтом. — Ой, малых, ты где так испачкалась? – На моем лице наверняка красовались красные брызги, как будто неуклюжий художник испортил свое творение, но то творение портило само себя. Мой творец был сгинут. В этом мире остались лишь мы одни, я да моя прискорбная участь.

— Не знаю.

— Обещали, наконец, дожди, однако в прогнозе о кровавом не было ни слова, – Продавец коснулся большим пальцем моего лица. Его безобразные черты лица не отторгали. Страшнее искорёженных ликов моих усопших жертв я не находила среди живых.

— Опасно девчонкам гулять на трассе ночью, да еще и в грозу. Мало ли могла нарваться на всяких маньяков. Садись, малышка.

Главное, чтобы ты не нарвался, малыш.

Мы подъехали к старой хижине посреди заросшего поля. Ее черные доски притаились, выжидая новых гостей. Здесь раскаты грома звучали тише, а заразительный, ведьминский смех звучал все громче, растворяясь в поле метровой травы. Ветер нежданно стих. Даже воздух застыл.

Стол из рыхлых кирпичей с ближайшей стройки, разорванный пуф, диван, изъеденный молью, несколько слоев пледа на нем, укутавшись в которых уже сидела рыжая девчонка, стопка картин, разложенных в углу, как домино, три желтые лампочки, торчащие с потолка по парам с паутинами, и пару кресел, сплетенные из лозы, на которых уместились ребята. В хижине было много ребят. Трое парней и несколько девушек. В том числе и мой новый знакомый, которого я не ожидала здесь увидеть.

— Джакоста! – обрадовался Даймонд.

— Так вот как тебя зовут, - Улыбнулся Майкл, кладя руку мне на плечо.

— Привет. Интересное у тебя украшение в носу.

— Прокалывал здесь, в этой хижине, - ответил Майкл.

— Это сделал я, - похвастался Даймонд, неловко почесав затылок.

— Хочешь, можем проколоть и тебе, - предложил, кажется, Фрэнки. Его лицо было максимально типичным, ничем не отличающимся из серой массы, в то время, как Майкл хотя бы отличался своей панкушностью. А Даймонд... Даймонд просто милашка. Раскосые глаза цвета сегодняшней молнии, слабо выпирающий кадык, острые черты лица, был мил даже прыщавый лоб и особенно маленькая родинка на щеке. К моему удивлению, уголки губ приятно растянулись. Я почувствовала, как загорелись мои глаза. Так было тепло... Я даже ощутила себя живой, но потом глупой.

— Ты ведь живешь как раз в сторону заброшенных домов, верно? Моя сестра как раз осталась неподалеку, мне по пути, давай я тебя подброшу, - его глаза, как молнии, сверкнули в мою сторону, или мне просто показалось?

— Даймонд, ты же видишь, девочке не до тебя, чего ты к ней пристал. Она еще не хочет домой, да, малышка? – Рыжая девчонка с ведьминским смехом обратилась ко мне. — К тому же ты меня уже обещал подвезти.

— Мне бы не помешало поскорее вернуться к своему раненому коту.

— Ная, - Майкл чертыхнулся. — Да тебе до дома идти пешком пять минут, не заставляй тратить на себя лишний бензин.

— Да, крошка, не набивай себе ценник! Мы все знаем сколько стоит ночь с тобой, - Рассмеялся Фрэнки, пока я допивала вторую банку чего-то кислого. Вкус был отвратный, но мне нравилось ее послевкусие, точнее ее эффект. — Ты уже здорово налакалась. Еще не хочешь пососаться? – прошептал мне на ухо он, не забыв тронуть мой нос, на котором уже красовался септум.

— Пошел ты.

— Понял, еще подожду...

Гром давно перестал пугать собой землю, а молнии все хлестали и хлестали, освещая помещение лучше висящих здесь желтых ламп.

— У меня только один единственный к тебе вопрос: почему ты не заплакала? – Он зачем-то гладил меня по ноге.

Слезы — защитная реакция, а сильные не защищаются, сильные нападают. Тетушка Мэгги ломала мне пальцы молотком до тех пор, пока я не переставала рыдать. Так я перестала плакать почти насовсем.

— Выживание.

— Что?

Я взяла вилку с импровизированного стола и всадила глубоко ему в ладонь. Тот заорал, и слезы его брызнули моментально.

— Не жизнеспособная особь, сказала бы тетушка Мэгги. – Так говорила мне она, пока я не научилась сдерживать эмоции.

— Убери отсюда эту конченую, Майкл, она ненормальная!

— Майкл! – кричал Фрэнки. Все разбушевались.

— Даймонд, ты тут нужен! Майкл и без тебя справится с этой сумасшедшей.

— Идем, - Майкл быстро увел меня из хижины. Я, спотыкаясь, плелась за ним, роя сандалиями влажную землю. — Это для твоей же безопасности, - Он усадил меня на байк, и мы поехали. Каштановые волосы развевались на ветру. Голова стыла от гнева, но я боялась простудиться. Тогда бы пришлось пить много разного зелья тетушки Мэгги, дабы излечиться. Я продрогла до каждого шва черепа, хотя, казалось бы, как это. — Все, дальше сама.

Он оставил меня по середине трассы. Фары от его байка становились все тусклее и тусклее, пока совсем не исчезли за горизонтом. Дни были короче ночи и огромная луна до сих пор освещала мне путь до жилища. Раз в десять или двадцать две секунды била молнией наши грешные земли, но главную грешницу небеса пока оставляли в покое...

***

Я еще ходила в школу, когда это произошло. Впереди шли старшеклассницы, шли, обсуждая уроки и как сбегут с последних двух, сбоку от них бежал Дикий Динго. На прошлой неделе они облили мою сменную обувь молоком. Я сочла их действия опасными и угрожающими для меня, поэтому обгонять их не захотела, хотя тащились те, как черепахи. Услышав сзади шум автомобиля, едущего на высокой скорости по щебневой дороге, отошла к обочине. Я даже не поняла, как ниссан седан, давя на газ все сильнее, переехал крупного пса. Я слышала самое ужасное в своей жизни — душераздирающий вопль животного, умирающего от нестерпимой боли переломов. Я слышала, как закричали девчонки и засмеялись. Вопль Динго и смех еще долго эхом бились в моей черепной коробке. Песик лежал на обочине на боку, умирая.

Баю-баюшки-баю. Не ложися на краю. Придет серенький волчок. И ухватит за бочок.

Черно-белая мощная его грудь бешено вздымалась вверх и опускалась вниз, в попытке надышаться. Я слышала, как он дышал, и слышала, как он испустил дух. А ниссан просто уехал...

Когда я вернулась со школы, его там уже не было. Я больше никогда не видела у нас седан ниссан.