Тень ведьмы

Влад протиснулся в узкую щель между приоткрытой дверью своего автомобиля и соседской машиной, цепляя плечом холодный металл. В такие моменты он остро ощущал, насколько ему повезло с телосложением. Парковка у боксерского клуба Стаса всегда была сущим адом. Многоэтажные дома заполонили некогда просторные дворы, вытеснив законные места для машин. Влад знал, что мог бы оставить свой блестящий "Хёндэ Генезис" в соседнем районе, но мысль о 20-минутной прогулке после ритуала вызывала лишь раздражение.
Машины теснились друг к другу, как ряды железных саркофагов.
Когда Влад наконец выбрался из ловушки, ему пришлось лавировать, чтобы не испачкать костюм о грязные боковины. Воздух был тяжелым, пропитанным горьким запахом выхлопов.
У входа в зал сидел Стас, привалившись к стене. Его фигура в свободной футболке и трикотажных штанах напоминала отдыхающего алкоголика. В одной руке он держал сигарету, в другой — бутылку "Нарзана".
— Ты выглядишь как герой фильма про упадок общества, — хмыкнул Влад, осторожно смахнув пыль с рукава.
— А ты как мажор, который умудрился заехать в трущобы, — парировал Стас, хлопнув друга по плечу.
Зал встретил их монотонным гулом беговых дорожек и глухими ударами по боксерским мешкам. Пара парней в углу громко обсуждали видео на смартфоне, в то время как худощавый юноша у зеркала изо всех сил втягивал живот, пытаясь поймать идеальный ракурс для селфи.
— Колян, ты же не Инстаграм-звезда, а боксер! — крикнул Стас, заставляя парня опустить телефон. — Круги по залу, живо! Потом на ринг, будешь драться с Толиком.
Коля, бросив виноватый взгляд, отправился выполнять команду.
Влад наблюдал за всем с легкой улыбкой. В такие моменты Стас преображался: из ленивого циника превращался в тренера, для которого каждый ученик — дело жизни.

Десять лет назад, когда Стас переживал ужасную травму черепа после тяжелого боя, его жизнь разрушилась. Он лежал в больнице, без сил и на грани отчаяния, а в это время его жена ушла к другому мужчине. Забрав с собой большую часть их общего имущества, она оставила только одно — письмо, которое было не просто словами, а настоящим ножом в спину.

В нем она описывала, как жизнь с ним стала разочарованием, как он больше не был тем победителем, за которого она выходила замуж, а стал слабым, беспомощным калекой, больше не способным на любовь.

Но Стас не остался калекой. Он прошел долгий путь восстановления, вернув свое здоровье и силу, даже если тело уже не было таким, как прежде.
Он навсегда покинул большой спорт, но открыл для себя новый путь — преподавание. И, что важно, он вложил всю свою душу в клуб, который открыл на деньги от страховки.
Именно эти ребята, приходящие в его зал, стали для него настоящей семьей. Это был новый смысл жизни, от которого не хотелось отрываться.

Несколько лет спустя бывшая жена попыталась вернуться, предложив какую-то абсурдную идею о воссоединении. Но Стас, конечно, не повелся. Влад до сих пор не знал всех деталей той ночи, когда он пришел к другу и застал его бывшую жену в полураздетом виде в квартире.
Стас не счел нужным сменить замки, а она, подло и цинично, воспользовалась этим, вернувшись. По крайней мере, в этот раз квартира не была обчищена до конца.
Стас не любил вспоминать тот момент, и Влад с уважением относился к тому, что друг не желал говорить о нем.

В маленьком кабинете, который Стас гордо называл офисом, царил странный, но приятный запах лимона, перемешивающийся с ванилью. Влад каждый раз удивлялся этому сочетанию. Обычно такие места пахнут кожей, потом и всеобщей усталостью, но Стас утверждал, что это его способ создать атмосферу легкости и уюта. А если мол Владу так хочется настоящего запаха борьбы и пота, он мог бы заглянуть в мужскую раздевалку вечером, где как раз был идеальный запах потных мужиков.

Центр кабинета занимал массивный дубовый стол, покрытый слоем пыли и разнообразных вещей. Стопки потрепанных боксерских журналов, блокноты, забитые до отказа заметками, пожелтевшие фотографии великих мастеров ринга — все это создавалось впечатление хаоса, но для Стаса здесь было всё на своем месте. На стене по левую руку от стола висели постеры с изображениями легендарных боев, смешиваясь с фото учеников клуба и мотивационными цитатами, часто с подписью «Не останавливайся на полпути».

Противоположная стена была полностью занята высокими полками, на которых полным ходом хранились книги по физической подготовке, анатомии, психологии спорта. Стас искренне не доверял интернет-статьям, считая, что в старых бумажных книгах скрыта настоящая мудрость, которую нельзя заменить цифровыми пикселями. В углу стоял кожаный боксерский мешок, потертый и слегка обвисший от долгих тренировок. Рядом висели боксерские перчатки, которые когда-то носил сам Стас — те самые, в которых он выходил на свой последний бой в профессиональном спорте.

Этот кабинет был чем-то большим, чем просто рабочее место. Это было святилище бокса, место, где мечты о победах обретали форму, а простые слова становились мощными реальностями на ринге.

В кабинете Стаса был один уголок, который являлся не менее важной частью его жизни, чем дом. Мягкий кожаный диван, на котором он нередко проводил ночи, когда уставал настолько, что не было сил ехать куда-либо.
В такие моменты этот диван становился для него не просто местом отдыха, а своего рода убежищем, где можно было хоть немного отвлечься от всего, что происходило вокруг.

Еще одной особенностью «офиса» была клетка с двумя канарейками — Альфой и Омегой. Эти яркие птички стали подарком от Влада и Владой после очередной любовной неудачи Стаса.
Тогда он сильно переживал, часто злоупотреблял алкоголем, и друзья решили, что птицы помогут ему хоть немного отвлечься. Влада, с характерным для неё юмором, заметила, что канарейки будут как на подводной лодке сигнализировать, если в кабинете начнется нехватка кислорода из-за перегара.

Стас тогда, наверное, и сам не понимал, как сильно этот подарок изменит его жизнь. Птицы стали его любимыми спутниками. Он не мог не улыбнуться, глядя на них. И хотя тот период был сложным, с тех пор Стас значительно изменился. Его пьянство ушло в прошлое, и теперь забота о канарейках стала для него своеобразной терапией.

— «Альфа недавно полюбил тыкву, прикинь!» — услышал Влад голос друга за спиной. Он подошел и увидел, как Стас внимательно разглядывает птиц в клетке. — «А Омега нет, отказывается есть её.»

— «Да, Влада тоже тыкву не любит, но каждую осень печет мне пироги с ней. То есть пекла...» — Влад замолчал, ему до сих пор было тяжело и непривычно говорить о жене в прошедшем времени.

Стас понимающим взглядом встретился с другом. Словно все было сказано без лишних слов.

Влад уселся на жесткий стул для посетителей, который был немного скрипучим, но удобным. Он аккуратно освободил ближайший угол стола от разбросанных бумаг и, как обычно, раскрыл свой винтажный портфель, похожий на медицинский кейс. При этом раздался запах озона, напоминающий свежий воздух после грозы, слегка холодный и освежающий.
Внутри портфеля было все разложено с удивительной педантичностью: стеклянные ампулы, маленькие ножи, завернутые в мягкие ткани, кости и несколько вырезанных вручную амулетов из черного дерева, которые по-своему излучали свою магическую силу. Он провел пальцами по колбам с жидкостями, выбирая ту, которая должна была быть использована.
Взгляд Влада был сосредоточенным, почти медитативным, как у художника, который долго и тщательно подбирает нужный оттенок краски, чтобы завершить картину.
Затем он остановился на одной из колб, но, подумав, убрал ее и выбрал другую. Стас, наблюдавший за процессом, нахмурился.
— Надеюсь, это не надо будет глотать? — скептически сказал он, пока Влад рассматривал содержимое колбы. Черная жидкость мерцала в свете тусклого лампового света, а в ней плавали желтые крупицы, как маленькие искры в темной воде.
Некромант скептически хмыкнул, не обратив внимания на вопрос друга. Он протянул ему короткий обоюдоострый нож, его лезвие блескнуло при свете.
— Мне потребуется немного твоей крови, — сказал Влад, и в его голосе звучала решимость, как у человека, который привык добиваться своего любой ценой. Атмосфера в кабинете мгновенно изменилась: запах лимона и ванили теперь казался слишком легким, на фоне чувства магии и возникшего запаха озона.
Поморщившись, Стас сделал неглубокий надрез поперек ладони. На коже сразу выступила кровь. Слив несколько капель в подготовленную Владом металлическую чашу, Стас обмотал руку платком.

— Ненавижу эту часть процесса, — с досадой прошипел он, вставая из-за стола в поисках чем перевязать руку. — Почему нельзя обойтись прядью волос, например, или ногтями?

— Хорошо, в следующий раз я предложу тебе вырвать себе ноготь, — без тени эмоций сказал Влад, смешивая какие-то ингредиенты. Однако, увидев, как побелело лицо друга, поспешил его успокоить. — Шучу, просто шучу. Кровь — это жизнь, а еще это смерть. Я работаю с этими потоками. Даром ничего не дается.

Влад добавил к крови в чаше еще необходимых ингредиентов. От смеси начал подниматься легкий белый пар.
Некромант работал быстро и уверенно, его движения были четкими и точными, как у человека, который не раз повторял эти действия. В его руках не было ни малейшей суеты, каждый жест был обдуман, и казалось, что он знал, как именно это должно быть сделано. Это было мастерство, отточенное годами практики, полученное ценой множества проб и ошибок, разочарований и неудач.

Стас встал и направился к клетке с канарейками, стараясь не мешать другу. Он тихо открыл дверцу и достал из упаковки с кормом немного семян, подсыпая их птицам. Птицы оживленно защебетали, и их маленькие глаза блеснули живым интересом, будто бы они вовсе не были просто маленькими созданиями в клетке, а чем-то большим, чем они казались. Стас, наблюдал за ними, забываясь на мгновение от всех забот.

Он всегда с удивлением замечал, как Влад, погруженный в работу, казался абсолютно бесстрашным. В каждом его движении ощущалась какая-то целеустремленность, такая четкость и уверенность, которая была почти пугающей. Стас не знал, почему это вызывало в нем одновременно восхищение и страх. Может быть, именно потому, что Влад обладал силой, которой ему самому не хватало. Он мог так спокойно и уверенно решать вопросы, которые могли бы потрясти любого другого.
Магия, с которой он работал, словно была его продолжением, частью самого себя.

Стас же, не обладая такими способностями, всегда чувствовал себя на втором плане. И пусть он не знал, как бы сложилась его жизнь, если бы обладал даром Влада, он не был уверен, что хотел бы этого.
Возможно, это было не его путь.
Может быть, жизнь бы изменилась, и он стал бы совершенно другим человеком, но стоило ли это того, чтобы нести на себе груз чужих судеб?

С этими мыслями он тихо вернулся к своему столу, отложив банку с кормом и сделав глоток воды.

В комнате становилось все тяжелее дышать. Запах жженого дерева, сперва едва уловимый, теперь накрывал все вокруг, смешиваясь с чем-то едким и тревожным. Влад не сводил глаз с чаши, которую держал в руках. Из нее тянулся тонкий дым, темнеющий с каждой секундой. Его густота была настолько зловещей, что казалось, он сам по себе ждал момента, чтобы обрушиться на них с удушающей силой.

Чем темнее становился дым, тем глубже прорезалась морщина между бровей мага.

— Это очень странно, — прошептал он, почти не слышно.

Стас, сидевший напротив, почувствовал, как по спине пробежал ледяной холодок. Волосы на затылке встали дыбом, и мгновенный приступ озноба пронзил его тело, будто кто-то невидимый провел по коже ледяными пальцами. К горлу подступила желчь, неприятный привкус страха, который невозможно перепутать ни с чем.

До этого момента он видел ритуалы Влада не раз. Иногда они казались ему просто сложным, непонятным спектаклем, иногда — чем-то зловещим, но никогда раньше он не чувствовал такого животного ужаса.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент за дверью раздался истошный, раздирающий воздух крик. Эхо прокатилось по стенам, а следом — грохот, от которого задребезжали стекла в окнах.

— Да твою же мать, — тихо выругался Стас, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он рванулся к двери, едва удержав равновесие.

Выскочив в коридор, он замер на мгновение. Узкий проход был заполнен людьми, и они словно сцепились в клубок, пытаясь сдержать кого-то. Кто-то рычал, выл — звуки больше напоминали дикий звериный рык, чем голос человека.

Ужас подкатывал новой волной.

Стараясь взять себя в руки, Стас медленно продвинулся вперед, расталкивая мужчин. С каждой секундой становилось все труднее дышать, а гул в ушах усиливался.

То, что он увидел, оказалось хуже, чем могло показаться.

В центре толпы, вырываясь из цепких рук мужчин, корчился Николай. Еще двадцать минут назад он был обычным парнем: стройный, спокойный, с ухоженной внешностью. Но сейчас...

Волосы вздыбились, как у дикого зверя. Кожа пылала багровым, будто его окунули в кипяток. Глаза... Эти глаза, налившиеся кровью, горели яростью. Рычание, срывающееся с его губ, походило на звук ломаемого металла.

Парни из клуба — сильные, закаленные бойцы, — не могли его удержать. Николай разбрасывал их, как тряпичных кукол. Один из мужчин схватил его за плечо, но был тут же отброшен и врезался в стену. Стас видел, как тот рухнул на пол, держась за голову.

Что-то внутри Стаса щелкнуло.

«Это не может быть просто наркотики... Или может? — пронеслось в голове. — Господи, я проворонил, что мои ребята подсели на какую-то адскую дрянь? Превратил их в безумцев? Это моя вина? Мой клуб, моя ответственность... И я их подвел?»

Николай, будто почувствовав, куда смотрит Стас, на мгновение остановился. Его взгляд, налитый кровавой яростью, уставился прямо на тренера. И в этот момент Стас понял, что никакой дисциплины или здравого смысла в этом не осталось.

— Эй, что стряслось? — громко спросил Стас, стараясь скрыть дрожь в голосе и протискиваясь сквозь толпу. — Коля, ты меня слышишь? Что с тобой? Нужна помощь? Или врача вызвать?

Голос тренера, четкий и уверенный, словно прорезал шум коридора. Николай замер, перестал вырываться. На мгновение тишина повисла, как тяжелый занавес. Парень дернул головой, коротко, резко — почти как хищник, встряхнувший шерсть. Руки тех, кто удерживал его, ослабли, и он стряхнул их с легкостью, словно те были комарами.

— Так... давай ты попробуешь успокоиться, и мы все обсудим, — продолжил Стас, медленно подходя ближе, держа руки ладонями вверх, показывая, что он не угроза. — Ну же, приятель, я уверен, это какое-то недоразумение. Все можно исправить. Пока никто не пострадал.

Глаза Николая на мгновение встретились с его.

— Ты же будущий чемпион, а чемпионы так просто не сдаются, — добавил Стас, стараясь вложить в голос столько уверенности, сколько мог.

На этих словах что-то в Николае дернулось. Его тело вздрогнуло, словно он пропустил удар тока. Ноздри раздулись. Лицо исказила гримаса, такая неестественная, что больше походила на маску. Кулаки сжались до хруста. Стас заметил, как по виску парня скатилась капля пота, блеснула в тусклом свете лампы, прежде чем сорваться и упасть.

Но хуже всего были его глаза.

На глазах Стаса в их радужке начала разливаться чернильная тьма, поглощая человеческий взгляд. Еще миг — и глаза Николая стали полностью черными, глубокими, как колодец без дна. Его губы приоткрылись, обнажая зубы в зверином оскале. В горле парня что-то низко, протяжно зарычало.

Человека больше не осталось.

— Черт... — прошептал Стас, отступая на полшага.

Перед ним стоял зверь.

«Зверь» моргнул — и рванул вперед.

Влад пристально вглядывался в дым, ловя мельчайшие узоры, что складывались и рассыпались в его руках. Шум за пределами комнаты он слышал лишь краем сознания, как отдаленное эхо.

Магия говорила с ним, едва заметными волнами прокатываясь по комнате, и каждое ощущение заставляло его сердце сжиматься сильнее. Что-то было не так. Не просто необычно — а неправильно. Исковеркано, будто неудачно склеенная картина, где куски пазла не совпадают.

Влад внимательно "прослушал" пространство. Никакого прямого воздействия. Ни одна из знакомых магических аномалий не вибрировала в его восприятии. Ни один из людей за стенами клуба не обладал силой, которая могла бы создать такую бурю. И все же...

Чужая темная энергия перемещалась там, за дверью, струилась меж людьми.

Сущность? Влад нахмурился. Эти твари — энергетические паразиты — обычно обитают в местах, где зашкаливают эмоции, где люди рвут себя на части, выкладывая последние силы. Но он сам ставил защиту на клуб. Мощную, проверенную, непроходимую для подобных "пиявок".

Проклятие? Эта мысль тоже не давала ответа. Проклятие — бездушная программа разрушения, направленная на конкретного человека. Оно не обладает ни разумом, ни чувствами. А это...

Он чувствовал, как нечто, чем бы оно ни было, двигалось среди людей, как хищник, крадущийся в высокой траве. Оно не нападало, но "принюхивалось", изучало, присматривалось.

Влад ощутил внезапный холод, как если бы на него взглянуло существо, слишком умное, слишком древнее. Оно "смотрело" прямо на него, оценивая.

И его магия, ярко сияющая среди остальных, была для него слишком заманчивой приманкой.

Влад уловил, как шаги Стаса стихли за дверью, и шум начал угасать. Наконец, тишина. Отлично, она была нужна, чтобы сосредоточиться.

Он погрузился в магию, пытаясь уловить источник чужеродной энергии. Та словно замерла, затаилась, вибрируя едва ощутимым напряжением. Влад щурился, пытаясь вспомнить, что напоминает это странное дрожание.

Запах изменился. Вместо тлеющего дерева в воздухе повисла отвратительная вонь гнили и затхлой воды.

— Зверь... — прошептал Влад, больше самому себе. Его голос прозвучал как эхо в пустой комнате. — Это похоже на хищника перед атакой...

В тот же миг все произошло разом.

За дверью раздался отчаянный крик, затем грохот, будто кто-то обрушился на пол. Одновременно чаша в руках Влада вспыхнула. Металл обжег пальцы, заставив его выронить сосуд. Он выругался, дергая рукой.

Огонь в чаше был ослепительно ярким, магия на мгновение взревела, словно предупреждая об опасности. В ту же секунду его голову пронзила резкая боль, будто чья-то невидимая рука сжала виски.

Шум за дверью вновь нарастал, но теперь он был как гул битвы.

Влад выбежал из кабинета.

Картина, развернувшаяся перед ним, была будто из кошмаров. Узкий коридор превратился в хаотичное поле боя. Стас лежал на полу, его лицо и одежда были в крови. Сверху на нем сидел Николай, один из учеников, и с яростью наносил удары.

— Это всё из-за тебя! — кричал он, его голос был рваным, почти животным. — Я стану чемпионом только, когда ты сдохнешь!

На полу неподалеку сидели двое мужчин, залитые кровью, но, судя по всему, еще в сознании. Никто из них больше не решался подойти. В стороне кто-то яростно кричал в телефон, вызывая полицию, пытаясь перекричать шум.

— Черт... — Влад бросился вперед.

Он обхватил разъяренного Николая локтем за шею, пытаясь оттащить его от Стаса. Парень напрягся, будто стальная пружина, и ни на дюйм не сдвинулся. Его сила была нечеловеческой.

Влад выругался, выбрасывая из головы всякие осторожности. Он вложил в захват собственную магическую силу и рывком швырнул Николая прочь.

Парень отлетел на несколько метров, ударившись о стену. Некромант тяжело дышал, руки дрожали от напряжения. Его небольшая фигура могла бы вызвать вопросы, если бы кто-то сейчас замечал что-либо кроме кровавого хаоса.

Но в этот момент Владу было плевать. Тайна магии? Да черт с ней. Жизнь друга была важнее всего остального.

Лицо Стаса заливала кровь, ее темные струйки смешивались с пылью на полу. Нос был явно сломан, глаза закрыты, дыхание прерывистое. Влад, быстро опустившись на колени, привычным движением нашел пульс на его шее. Он выдохнул с облегчением — слабый, но устойчивый.
— Вызовите скорую, срочно! — крикнул он, обернувшись через плечо.
— Уже в пути! — откликнулся кто-то из группы.
Некромант перевел взгляд на Николая. Тот больше не рычал и не вырывался, но напряжение в его теле было осязаемым. Даже сейчас, когда его к полу прижимали четверо мужчин, он дергался в судорожных рывках, будто в отчаянии.
А потом затих. Его голова бессильно опустилась на бок, а тело обмякло.
Но Влад не почувствовал облегчения. Напротив.
Незримая волна обожгла воздух, пробравшись холодом под кожу. Он уловил аромат. Это не был обычный запах — ни гнили, ни крови, ни боли. Это был «аромат» смерти. Вибрация силы, которую он знал слишком хорошо.
Смерть была здесь. И она уже сделала свой выбор.
Время замедлилось.
Влад застыл, будто в смертельной схватке с самим собой. Ему нужно было решить. Кого спасти?
Если он выберет Николая, а Стас умрет... Это будет раной, которая никогда не заживет. Влад не простит себе, что спас чужака, оставив друга умирать.
Если он выберет Стаса, но судьба пришла за парнем... Стас останется жить, но этот выбор станет его собственной вечной пыткой. Тот будет винить себя за смерть ученика, и от этого бремени уже не избавиться.
Влад закрыл глаза.
— Только попробуй потом сказать мне, что я совсем о тебе не думал, — тихо сказал он, обращаясь к другу. — Прости.
Он закатал рукава и шагнул к Николаю. Парень лежал неподвижно, кожа мертвенно-бледная, губы посинели. Темная кровь на его лице и одежде казалась почти черной на фоне этой безжизненной белизны.
Влад встал на колени рядом, положив ладонь на грудь Николая, точно напротив сердца, а вторую руку — к его шее. Со стороны это выглядело как попытка проверить пульс, но на самом деле маг искал нечто совсем иное.
Он искал нить жизни.
Тонкую, почти неуловимую, словно паутину, что тянулась к сознанию парня. Жизнь была еще здесь, но уже едва касалась реальности, как уставший путник, стоящий на пороге забвения.
Магия отвечала на его зов, оживая в нем горячей, пульсирующей волной. Но теперь нужно было принять решение: чем пожертвовать, чтобы вернуть мальчишку?
Смерть не принимает простых решений. Нельзя убить одного человека, чтобы воскресить другого — некроманты пытались это сделать еще в древности, и все без исключения терпели неудачу. Жертва должна быть значимой.
И сейчас Влад не мог позволить себе роскошь долгих раздумий.
Он сосредоточился, проводя магический поиск: мелкие живые существа — насекомые, травы, корни. Это могла быть совсем небольшая жертва, что-то незаметное, чтобы не нарушить равновесие. Но время уходило.
Смерть уже стояла рядом, протягивая руку, и Влад знал, что опоздает, если хотя бы на мгновение замешкается.
Влад погрузился в магическое состояние, его внутреннее зрение металось, словно по лабиринту, пронзая людей в зале, их амулеты и личные вещи, что несли с собой спортсмены. Эти люди, с их суевериями, которые казались такими странными, пока маг не понял, как часто они зависели от силы, которой не осознавали.
Наконец, магия выбрала свою жертву. Он почувствовал это — тонкая нить жизни была найдена. Это было достаточно. Влад надеялся, что этого хватит, потому что времени уже не было.
Лежащий перед ним Николай, только что на грани смерти, резко вздрогнул, как кукла, которой дернули за нитки. Он сделал судорожный вдох, а затем выдохнул, словно вся его жизнь вот-вот покинула тело. Влад понял, что сейчас или никогда.
Он сосредоточился, мысленно ухватив за нить жизни умирающего, в то же время захватывая силу другой жертвы. Рывком, резко, как магистр некромантии, разорвал вторую нить и пустил через себя жизненную силу, как проводник, передавая ее в тело Николая.
Мгновенно наступила тишина.
Влад слышал лишь биение собственного сердца. Оно становилось все громче, как гул, захватывающий все вокруг.
Сначала был удар. Он ощутил его, как резкую вспышку боли. Еще один. И еще.
Затем на него обрушились звуки. Снаружи ревели сирены, кто-то громко что-то говорил. Он почувствовал, как реальность вернулась.
Николай открыл глаза, его тело, лишь мгновение назад мертвенное, теперь принимало живой оттенок. Он застонал, его кожа начала насыщаться кровью, возвращая ему жизнь, которая, казалось, ушла навсегда.
Через мгновение в помещение ворвались медики и полиция. Влад, стоящий рядом, почувствовал резкую головную боль, которая пронзила его, заставляя поморщиться. Он отошел в сторону, позволяя специалистам взять ситуацию под контроль.
Взгляд его упал на Стаса, и, к его облегчению, тот был в сознании. Один из врачей оказывал ему помощь. Это значило, что Влад не ошибся, сделав выбор. Он выбрал правильно.
Кто-то попытался задать вопрос, пытаясь заглянуть в его лицо, но маг отмахнулся, подавляя чувство усталости, которое его охватило. На шатких ногах он направился к кабинету Стаса. Кровь из рассеченной губы продолжала капать, но Влад не помнил, когда это случилось. Все тело было словно выжато до последней капли энергии.
В кабинете он поднял с пола чашу, выроненную ранее, и поставил ее на стол, словно между тем и этим миром. Ботинком наступил в остатки сгоревших трав, разлетевшихся по полу.
Затем он взял плед с дивана, накрыв клетку, в которой теперь лежали два мертвых птичьих тельца.