«Первый день, дурные предзнаменования»
За день до погрузки на круизный лайнер меня преследовало ощущение дежавю. Каждый уголок города казался знакомым до боли, каждое лицо - отголоском прошлого. Но сейчас мне было уже все равно. Слишком долго я ждал этого момента, чтобы позволить каким-то призракам памяти омрачить мое предвкушение.
Звон будильника врезался в сонное утро, словно осколок разбитого зеркала. Резкий и настойчивый, он вырвал меня из объятий Морфея, но я не сопротивлялся. Сегодня начиналась новая глава, и я был готов встретить ее во всеоружии.
В номере «Тайфуна» было уютно и спокойно. Легкий бриз проникал сквозь приоткрытое окно, принося с собой соленый запах моря и приглушенный шум волн, бьющихся о борт. Звук был похож на тихий шепот, обещающий приключения и новые горизонты.
Я ощутил мягкость пушистого ковра под ногами, когда поднялся с кровати. Теплый луч солнца скользнул по лицу, согревая кожу и заставляя зажмуриться. В животе урчало от голода, предвкушая завтрак.
"Сегодня мой первый день, - пронеслось в голове. - Нужно держать ровно осанку и быть предельно внимательным. Не хочу портить впечатление о себе".
Я направился в ванную, чувствуя, как сон постепенно отступает. Прохладная вода бодрила и освежала. После бритья и умывания я сбросил, слаживая на полку уютные тапочки, а после принялся одеваться.
Униформа престижного ресторана мне очень нравилась. Белоснежная рубашка из тончайшего хлопка идеально сидела по фигуре. Темно-синий жилет с золотой вышивкой добавлял образу элегантности и шика. Но изюминкой были запонки в виде маленьких якорей, подарок дяди - старого моряка. Он говорил, что они принесут удачу в любом плавании. Дополнив образ галстуком-бабочкой и начищенными до блеска туфлями, я был готов к работе.
Медленно, с достоинством, я вышел из каюты и направился в ресторан. В коридорах лайнера уже кипела жизнь. Члены экипажа спешили по своим делам, переговариваясь на разных языках. Я здоровался с каждым, стараясь запомнить имена и лица. Океан еще спал, окутанный утренней дымкой, но люди уже проснулись, полные энергии и энтузиазма.
Зайдя в ресторан, я сразу столкнулся с девушкой, несущей поднос с чистой посудой. Она споткнулась, и поднос едва не вылетел из рук.
- Ох, простите!/Oh, je suis désolé ! - воскликнула она на ломаном французском, ее щеки порозовели от смущения.
- Надо быть осторожнее, - усмехнулся я, помогая ей удержать посуду.
- Здесь легко потерять равновесие.
В этот момент я увидел своего друга, Трэвиса. Высокий, широкоплечий, с копной кучерявых темных волос и загорелой кожей. Его лицо всегда было озарено улыбкой, а в глазах горел огонь авантюризма. Трэвис любил стиль и музыку, он всегда выглядел безупречно и никогда не унывал.
Рядом с ним стояла Арья, наша общая подруга. Миниатюрная и милая, с короткими завитыми волосами, отросшим мелированием и очаровательным вздёрнутым носиком. Ее приятный голос всегда успокаивал и дарил ощущение тепла.
Ресторан был полон посетителей. Звуки разговоров, смеха и звяканья посуды сливались в приятную симфонию. Ароматы свежевыпеченного хлеба, кофе и специй щекотали ноздри, вызывая аппетит. Сквозь панорамные окна открывался захватывающий вид на бескрайней океан. Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежные розовые и золотые оттенки.
- Джеймс, старина! - воскликнул Трэвис, заметив меня. - Как спалось? Готов покорять морские просторы?
- Как никогда, - ответил я, пожимая ему руку. - Арья, рад тебя видеть.
- И мы тебя, - улыбнулась она. - Надеюсь, ты готов к напряженной работе.
- Я рожден для этого, - самоуверенно заявил я.
- Не зазнавайся, - подколол Трэвис. - Ты еще не знаешь, что нас ждет.
- Увидим, - ответил я с улыбкой.
Разговор завязался сам собой. Мы обсуждали планы на будущее, делились впечатлениями и шутили. Было приятно чувствовать поддержку друзей в этот важный для меня день.
Вскоре мы принялись за работу.
День выдался долгим и изнурительным. Посетители были разные: богатые и бедные, добрые и злые, общительные и замкнутые. Но я старался найти подход к каждому, выполняя свою работу с профессионализмом и улыбкой.
Обслуживая очередной столик, я нес заказ - фирменный стейк "Тайфун" с овощами гриль. Подходя к столу, я заметил мужчину. Элегантный, с массивными плечами и беловатым лицом, словно он много времени проводил в помещении. Всплыл запах дорогого одеколона, исходящий от него. Резкий, удушающий, словно пытающийся скрыть что-то еще. Рядом с ним сидела его жена - аккуратная и не менее элегантная дама в строгом платье.
Я поставил заказ на стол и учтиво поинтересовался:
- Будут ли еще какие-нибудь просьбы, сэр?/D'autres demandes, monsieur ?
Мужчина наклонился ко мне и прошептал на ухо:
- Передай капитану, морячок, что Феникс прилетел. Время настало./Dites au capitaine, marin, que le Phénix est arrivé. L'heure est venue.
Я отступил от столика и медленно удалился, размышляя над услышанным. Джеймс не понял, что имел в виду тот мужчина, поэтому решил просто проигнорировать. Но мысли, словно назойливые мухи, то и дело возвращались к этой фразе. Кто же этот "феникс"? И в каких отношениях этот элегантный мужчина и капитан круизного лайнера? Вдруг я мог предотвратить какую-то катастрофу, передав капитану послание?
А, возможно, мне просто не надо лезть не в свое дело? Эта мысль показалась мне более разумной, но тревога все равно не отступала. Разные мысли врезались в ум.
На обеденном перерыве он занёс подносы с грязной посудой на кухню. Звон бьющейся посуды, громкие голоса поваров, пар и запахи еды - все это создавало атмосферу хаоса и суеты. Устало свалившись на стул, он прикрыл глаза, пытаясь отгородиться от этого шума. Но, прислушиваясь, он услышал знакомые голоса Арьи и Трэвиса. Тот ей что-то увлеченно рассказывал.
- ...На прошлой неделе я встречался с давними-давними товарищами, они мне за бутылкой дешёвого пивка рассказывали, что этот круизный лайнер, по их мнению, не выходил на воду из-за странных обстоятельств. Но никто не знает, из-за каких, - вещал Трэвис, делая загадочное лицо.
Арья нетерпеливо перебила его:
- Ну же, Трэвис, не тяни! Что за обстоятельства?
Трэвис сделал паузу, наслаждаясь вниманием.
- Другой друг, что до этого молчал, вдруг вставил свои пять копеек, говоря, что лично знаком с женщиной-журналисткой, которая так же пыталась что-то узнать. Многие пассажиры просто исчезли по ее словам. Выжившие не могли толком ничего рассказать, ссылаясь на разные обстоятельства. Кто-то говорил о сильном шторме, заставившем их спрятаться в каюты, другие утверждали, что никакой бури не было. Тогда журналистка поняла, что правительство насильно заставляет их молчать. Но у нее был друг, который находился на борту "Тайфуна" в тот злополучный рейс. Он рассказал ей, что в тот день все было странно. И по его прибытию он единственный знал, что происходило. Он пообещал журналистке рассказать все. А потом... - Трэвис замолчал, словно боясь договорить.
- На следующее утро он был мертв. Закончил Трэвис, торжествующе глядя на Арью.
Арья ахнула, прикрыв рот рукой.
- Ну и байки он тут рассказывает, - подумал Джеймс, смущаясь от услышанного бреда. "Ведь лайнер круизный не выходил на воду из-за изменений климата". Он вспомнил официальную версию, озвученную компанией. Вставая со стула, он решил, что пора возвращаться к работе.
Заказы все сыпались и сыпались с небес, словно кто-то наверху решил проверить его на прочность. Мозоли натирали ноги, сломанный кондиционер ухудшал ситуацию, превращая ресторан в настоящую парилку. Но время близилось к вечеру. Солнце уже село, оставляя после себя прекрасный закат.
Небо окрасилось в миллионы оттенков: от нежно-розового до насыщенного фиолетового. Морской бриз стал прохладнее, принося с собой свежесть и облегчение. На палубе играла тихая музыка, создавая романтическую атмосферу.
Джеймс убирал столы, машинально собирая грязную посуду. В голове проносились обрывки мыслей. О матери, которая наверняка сейчас возится в своем любимом саду. О будущем, которое казалось таким неопределенным. И, конечно, о той странной фразе, сказанной элегантным незнакомцем.
Занося подносы с посудой, он резко вспомнил разговор между Трэвисом и Арьей. "Десять лет назад... исчезновение... убийство..."
Внезапно, звон над головой. Резкий хлопок, и свет потух. Над ним перегорела лампочка, и от неожиданности Джеймс выронил поднос. Грохот разбитой посуды эхом разнесся по кухне.
- Ta mère, bon sang!! - выругался он, собирая осколки.
Поднимая их, он мельком увидел Трэвиса, который деловито закручивал новую лампу. Та неохотно вспыхнула, озаряя кухню тусклым светом.
После окончания своего первого рабочего дня, Трэвис предложил ему пропустить по стаканчику чего-нибудь крепкого в баре.
- Да ладно тебе, Джеймс! Не будь таким занудой! Первый день на новом месте надо отметить! - уговаривал он.
- Спасибо, Трэвис, но я пас, - ответил Джеймс, шутливо ударив его в плечо. - Я валюсь с ног. Завтра рано вставать.
- Как знаешь, - пожал плечами Трэвис. - Но ты многое теряешь!
Джеймс шел по длинному коридору, отделанному полированным деревом. От каждого шага эхом отдавался тихий стук каблуков. Стараясь не поддаваться панике, он повторял про себя: "Все нормально. Просто устал. Перенервничал". Но в глубине души змеилось неприятное предчувствие. Словно что-то невидимое давило на него, заставляя чувствовать себя беспомощным.
Он бросал мимолетные взгляды на проходящих мимо членов экипажа и пассажиров. Иногда ему казалось, что он уже видел эти лица раньше. Вчера. Или позавчера? Словно в этом плавучем городе все жили по своим, непонятным ему правилам.
"Глупости", - одернул он себя. - "Просто усталость играет с моим сознанием".
Подойдя к своему номеру, он нащупал в кармане связку ключей. Уже собираясь открыть дверь, он вдруг замер. Его взгляд упал на странный символ, выгравированный прямо над дверной ручкой. Он раньше не обращал на него внимания. Символ был примитивным, но жутким. Две закрученные линии, похожие на рога, венчали круглую голову, напоминающую птичью.
"Что это значит?" - пронеслось у него в голове.
Джеймс медленно достал из-под жилета небольшой блокнот и ручку. Оглянувшись по сторонам, убедившись, что никто не наблюдает, он быстро зарисовал символ. Линии дрожали, как и его руки. Во рту пересохло. Он закрыл блокнот и спрятал его обратно, чувствуя, как по спине пробегает холодный пот.
"Не надо было слушать эти бредни Трэвиса", - снова попытался он успокоить себя. "Это просто украшение. Кто-то решил так пошутить".
Но что-то внутри сопротивлялось. Говорило, что все это не просто так. Что он оказался втянутым во что-то опасное и непонятное.
Он вернулся в свой номер и лениво стянул униформу. Сил на то, чтобы помыться, почти не оставалось, но пришлось заставить себя. Под струями горячей воды напряжение постепенно уходило из тела. Он с наслаждением ощущал, как вода смывает усталость и пот.
Вытирая голову небольшим полотенцем, он вдруг обратил внимание на свои тапки. Они стояли не на том месте. Он точно помнил, что сложил их на полку, это старая привычка, ведь у него когда-то была собака, которая часто брала тапки. Но сейчас тапки стояли на полу, идеально поставленные около друг друга.
Он смутился. Списал все на усталость и свою невнимательность. Возможно, просто забыл, куда их положил.
Выйдя из ванной, он почистил зубы, а после вышел на небольшой балкон, встроенный в его номер. Там он набрал номер своей матери, которая, казалось, долго ждала его звонка. Не успели пройти и первые гудки, как она подняла трубку.
- Джимми, сынок! Наконец-то! Я так волновалась! Как прошел твой первый день? - голос матери был полон радости.
Она тут же отложила все свои дела и начала расспрашивать его.
Он рассказал ей о своей работе, о новых знакомых, о Трэвисе , о лайнере и о море. Стараясь приукрасить действительность, чтобы не волновать ее.
После этого небольшого диалога мама поделилась тем, что сегодня собака соседки погрызла ее садовых гномов, а после и цветы, посаженные рядом. Джеймс усмехнулся, представляя эту картину.
Но вдруг он ощутил запах едкого табака и чье-то присутствие рядом. Чей-то взгляд прожигал его спину.
Он оглянулся и увидел мужчину. Высокого, солидного, с сигаретой в руке и стаканом, наполненным алкоголем, стоящим на перилах. Он смотрел на Джеймса, выпуская клубок дыма прямо в его сторону. Лица не было видно, оно было скрыто в тени. Но чувствовалась угроза, исходящая от этой фигуры.
- Мам, подожди секунду, - попросил Джеймс, ощущая, как по спине пробегает холодок.
Он быстро скрылся в номере, предварительно захлопнув и заперев за собой балконную дверь.
- Что случилось, Джимми? - обеспокоенно спросила мать.
- Все в порядке, мам. Просто показалось, что кто-то стоит за дверью, - ответил он, стараясь говорить спокойно.
Он еще немного поговорил с матерью, убеждая ее, что все хорошо, и пообещал позвонить завтра. Попрощавшись, он выключил свет и лег в кровать.
В голове крутились обрывки произошедшего за день. Странный незнакомец, таинственный Феникс, символ на ручке, байки Трэвиса об исчезнувшем лайнере, перегоревшая лампочка, тапки, стоящие не на месте, и зловещая фигура на балконе.
Едва он успел закрыть глаза, как вдруг...
Звон будильника прорезал тишину каюты, словно осколок стекла.
- Проклятое утро...
Джеймс не успел даже потереть переносицу носа, как обычно делал спросонья, когда взгляд его случайно упал на пол под дверью. Там лежала фотография.
Словно заколдованный, он поднялся и взял ее, чувствуя, как холодок пробегает по позвоночнику.
Перевернув ее, он увидел изображение. На старой, пожелтевшей фотографии был изображен тот самый лайнер. Но название на борту было другим, написанным старомодным шрифтом. И на палубе стояли люди в странных, старомодных одеждах. Их лица были размыты, словно призрачные силуэты. Но больше всего Джеймса поразила фигура, стоящая в центре. Высокий, худой мужчина в длинном плаще. Его лицо было скрыто тенью капюшона, но от него исходила какая-то зловещая аура.
С дрожащими руками Джо перевернул фотографию еще раз. На обратной стороне было написано лишь одно слово, выведенное кривым, неразборчивым почерком: "Феникс/Phénix".
Джеймс отбросил фотографию на пол, как будто она обожгла его пальцы. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Страх сковал его, лишив возможности двигаться.
"Что все это значит?" - прошептал он, глядя на фотографию с ужасом.