Глава 5
Женя опустилась на холодную деревянную лавку, ощущая, как напряжение сковывает её тело. Она не чувствовала голода, её ноги не ныли от усталости, но страх, всепоглощающий и липкий, пронизывал каждую клеточку. Ни один нормальный человек не мог бы подготовить себя к тому, с чем она столкнулась. Каждый новый вагон приносил новые ужасы, и Женя не могла даже представить, что ждет её дальше.
Некоторое время она сидела, обхватив себя руками, словно пыталась защититься от окружающей её бездны. Лавка под ней скрипела, будто собиралась проглотить её вместе с этим странным вагоном. В воздухе стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь её тяжелым дыханием.
"Не могу," — мелькнула мысль. Казалось, что все её силы испарились, оставив лишь пустую оболочку. Женя зажмурилась, пытаясь сосредоточиться, но страх не отпускал. Так она и просидела долгое время, уставившись в стену, пока её веки не начали предательски смыкаться.
Она даже не заметила, как заснула.
Неизвестно, сколько времени прошло. Женя очнулась от странного, почти болезненного ощущения в правой руке. Она резко вскочила, её сердце застучало так громко, что казалось, оно отдается эхом в пустом вагоне. На её руке, начиная от локтя, распространилась странная зелёная плесень. Она двигалась, словно живая, медленно охватывая кожу.
Женя вскрикнула и отдёрнула руку, но это было ещё не всё. Её взгляд упал на правую ногу, где к лодыжке обвилась странная тонкая лоза. Она была гладкой, будто сделана из металла, и медленно оплетала её ногу, затягивая, как наручники.
Паника охватила её целиком. Женя дёрнулась, пытаясь разорвать лозу, но она казалась невероятно прочной. Пальцы дрожали, слёзы навернулись на глаза, но ей удалось сорвать плесень с руки. Лоза, хотя и слабее, поддалась лишь после долгих усилий. Женя тяжело дышала, её ладони были испачканы зелёными и чёрными следами, а сама она чувствовала себя грязной, словно это место пыталось поглотить её.
Она огляделась, и её охватил ужас. Плесень уже захватывала угол лавки, на которой она сидела. Потолок вагона тоже начал покрываться мелкими прожилками лоз, которые, казалось, тянулись к ней.
"Если я засну снова, мне конец," — пронеслось в голове. Это место не прощало слабости, не давало отдыха. Здесь нельзя было оставаться, нельзя останавливаться.
Сжав зубы, Женя встала и заставила себя открыть дверь в следующий вагон. Её тело дрожало, но она сделала первый шаг вперёд. Она не знала, что ждёт её дальше, но оставаться здесь означало смерть. Или хуже.
Каждое промедление, каждая слабость здесь стоили слишком дорого.
***
Дверь скрипнула, пропуская Женю в очередной вагон. Она замерла на пороге, растерянно оглядывая пространство перед собой. Мягкий, тёплый свет заливал вагон, словно это нечто среднее между комнатой для чтения и старой библиотекой. Вместо привычных лавок вдоль стен висели подвесные кресла, похожие на клетки, сделанные из чёрного металла с узорами, напоминающими лозу. В каждом кресле сидел человек, неподвижный, словно застывший.
Лица этих людей были странно искажены: слишком большие глаза, скрюченные пальцы, вытянутые подбородки. Но больше всего Женю пугали их выражения — безразличные, пустые, словно из них вытянули все эмоции.
Канаты, удерживавшие кресла, были натянуты вверх, как марионеточные нити, исчезающие в потолке. На полу, стенах и даже на креслах виднелись сложные узоры, будто переплетающиеся корни деревьев. Воздух был тяжёлым, пропитанным слабым запахом сырости и гнили.
Издалека доносился звук вразнобой тикающих часов. Он становился громче с каждым её шагом, отбивая беспорядочный ритм, словно этот вагон сам по себе был живым.
Женя сделала шаг вперёд, фигуры внутри зашевелились, раскачивая свои кресла - клетки. Одно за другим они начинали шептать, тихо, но разборчиво:
— Ты прошла мимо, даже не взглянув.
— Ты жила только для себя.
— Ты закрывала двери, боясь впустить кого-то в свою жизнь.
Женя замерла, чувствуя, как волна стыда и тревоги пробегает по её телу. Эти слова, эти обвинения — всё это было правдой. Её раздражительность, равнодушие, отвращение к людям… Всё это теперь обретало форму, обличало её. Она узнавала каждого в этой клетке: Она узнала женщину с длинными седыми волосами, сидящую в одном из кресел. Это была её соседка с пятого этажа, которая всегда с трудом поднимала по лестничным пролётам тяжёлые сумки груженные картошкой и солёными огурцами. Женя даже не смотрела в сторону старушки, всё что её волновало это собственный отдых после тяжёлой смены.
Дальше она увидела лицо подростка с усталым, пустым взглядом. Она вспомнила, как однажды в аптеке он попросил у неё мелочь, но она лишь бросила холодное "нет" и отвернулась, не желая вникать.
Каждое кресло, каждое лицо было знакомым. Вот парень из электрички, которого она обошла, заметив, что он потерял сознание. Вот подруга детства, которая искренне хотела помириться после ссоры, но Женя просто закрыла перед ней дверь.
Эти люди смотрели на неё молча, но их пустые взгляды искажёнными ртами говорили громче любых слов.
Но вдруг сквозь хаос шёпотов раздался голос. Тихий, дрожащий, но знакомый:
— Женя… помоги мне… пожалуйста…
Она повернула голову. Среди кресел, в самом центре вагона, сидел ребёнок — мальчик лет семи-восьми. Он был совсем один, его тонкие руки и ноги туго стягивали канаты, врезающиеся в кожу. Он смотрел на неё глазами, полными страха и надежды.
Заметив что он ещё не в клетке, и его можно спасти, Женя сделала шаг к мальчику, но к ней со всех сторон потянулись руки — искажённые, неестественно длинные, со скрюченными пальцами.
— Не трогай его. Ты всё равно его бросишь, как и всех остальных.
— Это бесполезно. Зачем пытаться?
— Тебя же бесят люди…
Женя закрыла уши, но слова пробивались сквозь шум. Краем глаза она заметила, что некоторые фигуры уже перестали быть человеческими: бледные твари с изломанными конечностями, гниющими ликами и пустыми глазницами. Всё как в предыдущем вагоне... Что же ей нужно понять для себя чтобы это прекратилось?
Она едва сдерживала панику. Воздух казался густым, вязким, словно сам вагон хотел поглотить её.
"Я не могу здесь остаться. Я должна помочь ему и себе", — думала она, чувствуя, как внутри неё борются страх и желание идти вперёд.
Женя сделала шаг, потом ещё один. Руки кресел пытались схватить её, вырывая клочки ткани с её куртки, царапая тело.
Когда она добралась до мальчика, её дыхание было сбивчивым, а ноги подкашивались. Она протянула руку, чтобы развязать верёвки, и вдруг он поднял голову.
— Почему ты меня бросила? — тихо спросил он.
Женя замерла. Она узнала это лицо. Это была она сама, в детстве. Мальчик с её лицом и глазами смотрел на неё с упрёком и грустью.
— Ты меня ненавидишь, да? Ты всегда отводила глаза. Пряталась. Почему?
Дыхание перехватило.
— Я… Я не знала, что делать… Я боялась, что меня ранят. Боялась доверять…
Девочка-мальчик взял её за руку.
— Но ты ведь тоже страдаешь. Почему ты не хочешь помочь себе?
Женя всхлипнула и, преодолев страх, обняла маленькую версию себя.
— Прости меня… Я больше не буду прятаться. Я не оставлю тебя.
Верёвки исчезли, а клетки остановились. Люди в них замерли, а тиканье часов стихло. Ребёнок улыбнулся, протягивая ей руку:
— Спасибо.
А затем так же, как и жители предыдущих вагонов исчез.
Женя опустилась на пол вагона, чувствуя, как её ноги больше не держат. Сердце билось тяжело, и она отчаянно пыталась успокоить дыхание.
Она смотрела на опустевшее кресло, где только что сидела её маленькая версия, и мысли в её голове смешивались в хаотичном водовороте.
"Что это было? Почему я снова увидела себя? И почему эти люди... они ведь были реальными. Или нет?"
Она вспомнила их лица — искажённые, печальные, обвиняющие. Каждое из них тянуло за собой воспоминание. Она вспомнила женщину, подростка, соседку. Все они казались такими далёкими и неважными в тот момент, когда она решила их игнорировать. Но сейчас, в этом странном вагоне, их страдания и одиночество вдруг обрушились на неё с невыносимой ясностью.
"Это ведь я сама построила эти клетки для них. Своим равнодушием, своим безразличием..." — пронеслось у неё в голове.
Женя подняла взгляд на клетки, которые теперь неподвижно висели в тишине. Она осознала, что это место — не просто испытание. Это отражение её самой. Тех моментов, когда она отгородилась от мира, от людей, выбрав лёгкий путь — не замечать их боли, не впускать их в свою жизнь.
"Но ведь это был не только их плен, — подумала она. — Это была и моя клетка. Я заперлась в ней, потому что боялась снова довериться, боялась боли. Но кто теперь в этом страдает? Они или я?"
Пальцы нервно сжались в кулак. Её губы задрожали, и глаза снова наполнились слезами. Она закрыла лицо руками, пытаясь принять то, что вагон показал ей правду.
Её мысли прервал тихий скрип — дверь в конец вагона медленно приоткрылась, будто приглашая её продолжить путь. Теперь она знала, что эти вагоны — не просто страшные испытания. Они были возможностью. Возможностью понять свои ошибки и, возможно, заслужить шанс на что-то большее.