Первая и настоящая
Он живет близко к школе, это спасает его от длительного утомительного пути. Всего пару раз перейти дорогу, и он подходит к своему подъезду в небольшом кирпичном пятиэтажном доме. Она уже стоит, облокотившись о стену возле двери плечом и ждет, залипнув в телефоне.
Стройная высокая девушка, немного нескладная из-за того, что такая худоба ей не сильно идет, но он все же, считал ее красивее почти любой девушки, которую мог бы встретить. Ярко-красные крашенные волосы отливали каким-то особым оттенком от бледных лучей осеннего солнца. Острое узкое лицо, на котором ярко выделялись густые ухоженные брови и губы, всегда накрашенные красной помадой. От одного только вида этих губ к нему приливала волна возбуждения. Как обычно она была одета в черное. Черные узкие джинсы, расстёгнутая кожанка из-под которой выглядывал череп, изображенный на футболке. Он был уверен, что и белье на ней сегодня черного цвета.
Подняв взгляд от экрана телефона, она уперла его в юношу, и он затаил дыхание. Она будто чувствовала его приближение. Его взгляд. Растянув губы в улыбке, она спустилась с низкого крыльца и шагнула к нему, расставив руки в стороны для объятий. И он с удовольствием обнял ее в ответ. От нее привычно пахло чем-то пряно-сладким. Ее любимые духи, уловимые только тогда, когда подойдешь к ней так близко. Он коснулся ее слегка жестковатых волосы, поглаживая.
- Рада тебя видеть.
В ее голосе скользнула та самая теплота, от которой он готов был расплавиться подобно сыру на горячем бутерброде. Вытечь из ее объятий и растечься по асфальту невнятной лужей.
- Да, я тоже, - кивнул он, выпуская ее из своих рук, хоть и делать этого он совсем не хотел. – даже неожиданно, что ты решила навестить меня сегодня.
- просто поняла, что мы давно не виделись.
- со вчера.
- будешь ерничать, и я могу уйти.
Угроза действует быстро. Он совершает жест, будто закрывает себе рот на замок, а она смеется.
- пойдем что ли к тебе. Я бы не отказалась от чая, да и сесть не помешало бы.
Больше он не стал ничего у нее спрашивать. Если она пришла, значит на это были причины, и он в какой-то степени совсем не хотел знать – что это были за причины. В любом случае, она либо не расскажет либо отшутиться. Угрозу ухода она использовала редко.
Вошли в подъезд. Как обычно, кто-то жарил капусту и этот мерзкий сладковатый запах заполнил собой весь подъезд. Девушка поморщилась и поспешила наверх по лестнице. Лифта тут все равно не было.
Парень жил на третьем этаже, так что им не пришлось идти до конца. Девушка вбежала по лестнице и остановилась у двери. Он же чуть помедлил, явно не собираясь за ней гоняться, да и колено слегка ныло после вчерашних тренировок. Иногда нужно было поддерживать форму и посещать зал хотя бы пару раз в неделю. Говорят, это даже полезно.
Наконец поднявшись, он достал связку ключей из кармана. Те неприятно звякнули друг о друга. Недолгий поиск нужного и вот, дверь открыта.
Из квартиры на них дышит уютом прихожая с коридором. Мама могла сделать так, чтобы в доме было уютно даже без нее. Уехала в очередное «рабочее путешествие», как она это называла. Небольшие поездки по раскопкам на пару дней. На больше она редко соглашалась.
- Иди помой руки, а я пока поставлю чайник. – говорит он, закрывая дверь и скидывая обувь на коврике у двери.
Она кивает, но скорее себе, чем ему и уходит в ванную. Мурлычет что-то себе под нос, будто и секунды не может провести в тишине. Что-то из короткого, почти рекламного. В ее репертуаре это почти всегда ужасно, но к этому привыкнуть легко. Как к ее навязчивым духам, остающимся на подушке еще на пару дней или дурацкому нижнему белью, периодически демонстрируемое.
На кухне он включает радио. Тихий голос диктора сообщает, что на улице сохраняется не свойственная осени теплая погода, шутит о том, что зима не наступит. Это было бы славно. Зиму он не любит. Да и кто вообще желает оказаться в этом периоде длительной спячки? Зимний застой не идет на пользу никому совершенно. Несколько месяцев недостатка солнечного света и холода.
Думая об этом, он наливает в чайник воду из-под крана. Ставит его на подставку и щелкает кнопкой включения. Чайник неохотно чихает, начиная нагреваться, будто потихоньку злится на что-то.
- О чем задумался?
Девушка обнимает его со спины. Он слегка вздрагивает. Обычно она довольно сдержанна в своей тактильности, но иногда она лезет к нему сама. Обнимается, цепляется за его руку или пускает в ход свои губы и нередко зубы. Они у нее мелкие и острые с двумя выступающими клыками, которыми она ужасно гордилась.
- Да так, ни о чем.
Оборачиваясь, он обвивает ее талию руками и мягко целует в висок. Какая высокая она бы не была, ей не хватает примерно еще одной головы чтобы стать с ним одного роста. Но он знает, что ей это даже нравится. А он особо о росте и не задумывался. Главное, что ему не нужно сильно к ней наклоняться, чтобы поцеловать.
- Я думала, что ты сегодня будешь занят. Планы поменялись?
Планов у него не было, но, чтобы она не думала, что у него всегда будет время на нее – он говорит, что у него что-то запланировано. О сегодняшних планах встретиться с друзьями он благополучно забыл. И ее напоминание сейчас выводит его из задумчивости. Лихорадочно собирая мысли в кучу, он старается выглядеть как можно более непринужденно.
- Просто Леха сегодня идет к врачу, остальные поперлись с ним, а я, ты сама знаешь, не люблю ходить по больницам. Да и потом они собирались пойти к Кате.
При упоминании Кати девушка скривилась. Только одно имя вызывало у нее неприязнь и отвращение, которое никогда не объяснялось. Будто это всегда было. Хотя даже сама Катя не догадывалась о причинах подобного отношения. Но это и уберегает его от дальнейших расспросов. При ней он никогда не говорил, что с девушкой у него довольно дружеские отношения. Это могло привести и к ссоре.
- Ну и правильно. Нечего у шлюх время проводить.
Она закатывает глаза и высвобождаясь от объятий, приступает к приготовлению чая. А он совсем и забыл про злящийся чайник, который достиг пика своего гнева и теперь молчаливо ожидал, когда его освободят от жара воды внутри. А может ему это даже нравилось, но чайник мы расспросить не может.
Наблюдая за тем, как девушка заваривает чай, по—хозяйски орудуя на кухне, он даже думает о том, что к подобному можно привыкнуть. Она на его кухне. Может быть в домашней одежде. А может еще лучше – в его футболке, которая немного ей велика, но выглядит просто потрясающе. Она только один раз надела одну из кучи похожих и сердце в тот же миг разомлело от подобного вида. Этот миг хотелось оставить в памяти. А телефон был рядом. В итоге ее фотография, сделанная исподтишка, красовалась на заставке телефона пару месяцев, пока не была замечена.
- Алин, - он касается ее плеча.
- да?
Она оборачивается и ком встает в горле, он не может произнести больше ни слова, пока два глаза грозят просверлить в нем дыру.
Этот разговор он проигрывал в своей голове тысячу раз, учитывая все их разговоры до этого момента. Что она не готова. Что видит в нем только друга. Но его изматывало. Давило на нервы. Почему она тянется, если ничего не хочет? Разбить ему сердце? Оставить для себя запасной вариант, на случай, если ничего другого не подвернется?
Вопросов было больше, чем ответов. Но мучать себя дальше сил нет. Сейчас или никогда.
- Я хочу поговорить
- О, о чем же – перебивает она его, поспешно отворачиваясь и ставя чайник обратно на платформу не с первого раза. Руки дрожат. Хотя голос наигранно радостный. Ему кажется – она знает.
- Я... Я больше так не могу. Ты знаешь, что чувствую к тебе, и...
И в этот раз она снова торопливо его перебивает, слегка поджимаясь всем телом. Диалог начинает доставлять ей дискомфорт и сожаление о начатом уже накрывает, словно лавиной. Такой же холодной и не дающей вдохнуть.
- Я знаю. Знаю, что ты чувствуешь.
Ему хочется отшутиться, но на этот раз нужно идти до конца, пусть и так болезненно.
- Тогда почему? Почему ты позволяешь мне... - он замолкает, не находя нужных слов. – Почему ты здесь?
- Я... - она кусает губу, словно ищет нужные слова. – Мне хорошо с тобой. Мне... комфортно.
Это почти откровение. Раньше Алина такого не говорила. Были разговоры о дружбе, неготовности, других парнях. О комфорте произносится впервые. И это было бы приятно, но...это не то, что ожидаешь услышать. Комфорт это про плед, какао, множество подушек или любимые мамины тапочки, но никак про отношения и чувства.
- Комфортно? Алина, ты серьезно? Я не хочу быть твоим удобным диваном! Я хочу...
Но не договаривает. На самом деле, он будто так и не может сказать вслух все то, чего он хочет.
- Я знаю, что ты хочешь. Но я не могу тебе этого дать.
- Почему? – в отчаянии вырывается у него. – Почему ты не можешь? Я что-то сделал не так?
- Дело не в тебе. Дело во мне. Я... боюсь. Я боюсь... боюсь чувствовать. Боюсь открыться. Боюсь, что все разрушится.
Он протягивает руку и берет ее ладонь в свою. Она не отдергивает. Ее рука холодная и дрожит.
- Алин, я не собираюсь тебя ломать, - говорит он, и в голосе звучит искренняя мягкость. – Я не хочу переделывать тебя под себя. Я просто хочу быть рядом, разделить с тобой не только радость от совместно сваренного чая и уют этого вечера, но и твой страх, твою боль. Позволь мне быть твоим плечом, твоим щитом, если понадобится.
Она смотрит на него в ответ, и в ее взгляде бушует целая буря эмоций. Страх, сомнение, надежда, отчаяние – он видит все это, как отражение в зеркале. В эту секунду мир словно замирает, и он чувствует, что от ее следующего слова зависит не только их будущее, но и часть его самого.
- Я... я не знаю, - выдыхает она едва слышно. – Мне нужно время. Чтобы разобраться в себе. Чтобы понять, чего я действительно хочу.
Все его естество наполняется свинцовой тяжестью. Ответ снова такой, какой он и предполагал. Это и не «нет», которое бы отрезало его от мечты о том, чтобы быть рядом с девушкой. Это и не «да», которое сделало бы его счастливее. Как лист на сильном ветру, который еще держится, но и непогода может сорвать его в любой момент.
- Хорошо. Я подожду.
Он крепче сжимает ее руку, чувствуя, как ее пальцы робко отвечают на его прикосновение. Она кивает, прислоняясь к нему боком и тихо вздыхает.
- Только давай больше не будем об этом.
- О том, что ты моя первая и настоящая любовь?
Она закатывает глаза, возвращается шуточность, и она слегка шлепает его по руке.
- Не говори глупости, мальчик. А вообще, пей свой чай и заткнись.
Он улыбается через силу и пытается отогнать от себя мысли об обреченности происходящего. Впереди – долгий и извилистый путь, усыпанный сомнениями и препятствиями. Но, возможно, если они будут идти по нему вместе, рука об руку, он окажется тем самым, который приведет их к настоящему счастью. Почему-то в это хочется искренне верить.