Реальность
Ночь тянулась бесконечно. Лоррейн так и не смогла уснуть. Когда за окном начало светать, она встала, оделась и тихо вышла из дома, вызвав такси. В доме всё ещё царила тишина — родители и Кейт спали. Лоррейн не хотела их тревожить и решила уйти, чтобы обдумать всё в одиночестве.
Такси везло её по городу, через те места, которые были связаны с самыми важными моментами её жизни. В этом парке она познакомилась с Алексом, в этом ресторане прошло их первое свидание, а потом он сделал ей предложение. В этом сквере ей так нравилось гулять с коляской и кормить уток. Здесь она ходила с Мией в группу «мама и я», и их отпечатки ладошек до сих пор украшали стены холла. Каждое место напоминало о жизни, которую Лоррейн считала своей. Но почему тогда всё так отличается?
Мелкий дождь начал накрапывать, когда она подъехала к их старой квартире, той самой, где они жили до переезда. Взгляд Лоррейн блуждал по знакомым местам, пока она не увидела что-то, что заставило её сердце замереть.
По улице шли женщина и ребёнок. Девочка была одета в яркие жёлтые сапожки, плащ и держала жёлтый зонт с изображением Пикачу. Лоррейн замерла, узнав этот комплект. Она помнила, как они с Мией долго выбирали все эти вещи в магазине, чтобы оттенок жёлтого был идеально одинаковым. Воспоминания о тех днях вспыхнули яркими картинами — смех, обсуждение каждого мелкого аксессуара, радость дочери, когда она наконец увидела полный образ.
«Это она. Это моя Мия.»
Лоррейн, не раздумывая, выбежала из машины и побежала в сторону дома. Дождь холодными каплями бил по её лицу, но она ничего не замечала. В голове было лишь одно — наконец она нашла её. Вся боль, все тревоги отступили. Главное — она нашла Мию.
Лоррейн толкнула дверь и, почти не дыша, вбежала внутрь. Она застала их —женщину и девочку, которые поднимались по лестнице.
— Мия? Мия! — крик Лоррейн эхом разнёсся по пустому холлу. Она побежала за ними, сердце бешено колотилось в груди.
Девочка обернулась, услышав крик, её голубые глаза широко распахнулись, а женщина, заметив Лоррейн, спустилась на несколько ступенек вниз с приветливой улыбкой.
— Лоррейн! Какой приятный сюрприз! Я думала, вы позвоните завтра.
Лоррейн замерла, не понимая, кто перед ней.
— Завтра? — она вглядывалась в лицо незнакомки, пытаясь выудить из памяти хоть что-то, что объяснило бы, кто она такая.
— Ну да. Мы договаривались, что вы найдёте нам новый дом, — сказала женщина как ни в чём не бывало. — Как успехи?
— Успехи? — Лоррейн с трудом могла соображать. Её голова шла кругом, как будто кто-то резко выбил почву у неё из-под ног. Всё, что было реальным минуту назад, вдруг стало зыбким и непонятным.
Она снова перевела взгляд на Мию, которая стояла рядом с женщиной, крепко держа её за руку.
— Мия, солнышко, иди ко мне, — голос Лоррейн дрожал, она протянула руки, ожидая, что девочка бросится к ней в объятия. Но вместо этого Мия сжалась и прижалась к ноге незнакомки.
— Мамочка, кто эта тётя? — с тревогой в голосе спросила Мия, прячась за женщиной.
Сердце Лоррейн остановилось на миг.
— Малышка, это Лоррейн, помнишь? Она наш агент по недвижимости. Она помогает нам найти новый дом, — незнакомка погладила Мию по голове, словно успокаивая.
Женщина нахмурилась, заметив, что Лоррейн не в себе.
— Агент? — Лоррейн не могла дышать. Всё вокруг стало расплываться, словно дождь проникал в её сознание, затопляя мысли.
Незнакомка сделала шаг к Лоррейн и, заметив её шатание, подхватила под руку, усадив на ступеньки.
— Лоррейн, вам нужно отдохнуть. Вызвать доктора? — она достала телефон.
Лоррейн увидела, как женщина достала телефон, и её взгляд замер на заставке экрана. На фотографии были Мия и эта женщина, улыбающиеся и кормящие жирафа. Точно такая же фотография была у Лоррейн.
— Это фото у вас...- Лоррейн было сложно говорить, во рту пересохло, а голосовые связки будто не слушались.
— Да, я вам рассказывала. Мы ездили в зоопарк, помните?
Лоррейн едва могла дышать. Всё внутри неё кричало, что это неправда, что это её воспоминания.
— А можно.... Можно ещё посмотреть фотографии? – голос дрожал и прерывался.
Женщина с недоумением посмотрела на Лоррейн, но, смягчившись, передала ей телефон. Лоррейн открыла галерею, и мир вокруг неё рухнул. Все её фотографии, все воспоминания, все было тут. Но ... на фото была не она. Вот эта женщина с Мией в парке, а вот они на пляже, а тут эта женщина с каким-то мужчиной на фоне заката. Совсем как они с Алексом. Всё было точно до мельчайших подробностей. Всё кроме лиц.
— Этого не может быть, — прошептала Лоррейн, дрожащими руками возвращая телефон.
У неё осталась последняя надежда...
— Мия, солнышко, скажи честно, ты меня узнаёшь? — спросила она с отчаянием.
— Мамочка, эта тётя меня пугает, — девочка сильнее прижалась к женщине спрятав лицо в её пальто.
Лоррейн забыла как дышать. Её сердце разбилось на тысячи осколков. Смотря на испуганную дочь или не дочь, она поняла что это конец.
Мир исчез. Весь мир рухнул в одну точку, в бесконечную черную дыру, которая поглотила всё. Осталась лишь боль, такая жгучая и невыносимая, что Лоррейн не знала, что с ней делать. Боль разрывала её изнутри, накатывала волнами, от которых хотелось кричать, но крик не мог вырваться наружу. Она не помнила, как оказалась на улице, не знала, был ли тот разговор реальным. Что было настоящим, а что —только плодом её истерзанного разума?
Она шла по пустой улице. Город казался знакомым, но всё смешалось. Лишь одна мысль пульсировала в сознании: её зовут Лоррейн, и она больше не может. Слёзы текли по её щекам, смешиваясь с дождем, который был единственным свидетелем её боли. Только дождь мог утешить её, скрывая рыдания от чужих глаз.
Мокрые волосы липли к лицу, одежда промокла насквозь, но ей было всё равно. В темноте перед глазами мелькали размазанные силуэты, она не видела, куда идет. Пусть бы она упала, пусть бы случилось что-то плохое — это не имело значения. Её мир был разрушен, и никакой другой реальности больше не существовало.
Сквозь пелену дождя перед ней вдруг возникло здание. Белые колонны вздымались вверх, словно маяк в ночи. Лоррейн поднялась по ступеням, едва осознавая, что делает. Табличка на дверях золотилась под светом уличного фонаря: «Больница Святого Иоанна».
Она вошла внутрь, её шаги эхом разносились по пустым, светлым коридорам. Бесконечные капли дождя стекали с её волос и одежды на белый гранитный пол, оставляя за собой мокрые следы.
— Боже, деточка, — мягкий голос сорвался с губ старой медсестры, дежурившей на первом этаже. — Ты вся промокла. Иди сюда, я дам тебе что-нибудь сухое.
Она заботливо набросила на плечи Лоррейн белый халат. В её прикосновениях было столько тепла, что Лоррейн впервые за долгое время почувствовала что-то, кроме холода.
— Что случилось, милая? — спросила медсестра, но Лоррейн не могла ответить. Как объяснить эту пустоту, это разорванное сердце? В горле стоял ком, и слова застревали на губах.
Лоррейн опустилась на колени прямо там, в холле, и беззвучно разрыдалась. Вся её боль выплёскивалась в этих слезах, которые казались бесконечными.
— Идём, идём, милая, — медсестра подхватила её под руку, помогая встать. — Давай я отведу тебя к доктору. Мы поможем тебе.
Они остановились у двери кабинета, и медсестра вошла внутрь, оставив Лоррейн ждать. Через несколько секунд послышались взволнованные голоса, и медсестра снова появилась на пороге.
— Заходи, милая. Доктор тебя ждёт.
Лоррейн стояла, не решаясь сделать шаг. Вся её сила ушла, но это был единственный верный выход. Она слишком долго боролась. Пришло время признать это.
— Проходи, дорогая, — ласковый и до боли знакомый голос доктора донёсся из кабинета. — Мы разберемся, не переживай.
Лоррейн сделала шаг вперёд. Тот шаг, который был ей так необходим.