Разговор с автором | Роман

В понедельник, добравшись до офиса сквозь дождливый занавес, я встретил на крыльце Свету. Она стояла на улице под козырьком, курила, как обычно, и делала вид, что ей совсем не холодно. На ее пиджаке задержались пара капель, а длинные ноги, выступающие из-под юбки, покрылись мурашками. О лице Светы и говорить нечего... Оно выражало сильное недовольство, вот только я не понимал, недовольство чем. Не понимал, пока не подошел.

Я поздоровался. Она не ответила, только прошлась по мне глазами. Тогда я встал рядом, как она наигранно уставившись вдаль.

– Даже сигареткой не угостишь? – спросил я ее.

Света глубоко вдохнула, так, что этот ее вдох я даже слышал. После чего повернулась ко мне, посмотрела на меня с высоты своих каблуков и нахмурила брови.

– Предателей не угощаю, – наконец, заявила она.

– А?

Я сначала совсем не понял.

– Ты о чем? – уточнил я, заметив, что Света наградила молчанием мое: «А?»

– Хорошо со своей писательницей посидел в пятницу?

Я нахмурил брови.

– Ты же из-за нее со мной не поехал тогда?

– А-а-а! Ты про это что ли?

И тут я, наконец, вспомнил, в чем было дело.

– Ты серьезно обиделась на то, что я не поехал с тобой в бар?

Даже страшно, насколько большую травму женской психике может нанести такая вот нелепая ссора и не к месту сказанные слова. Или это просто Света такая ранимая?

Света молчала. Тем временем, моя ветровка начала понемногу отсыревать, еще вдобавок поднялся ветер, и стало окончательно холодно. Вообще, по прогнозам, такая стена из капель будет всю неделю. Хорошо хоть небо прорвало именно в будни, а то если бы в выходные так лило, было бы совсем грустно.

– Ладно, прости ты меня. Идем уже внутрь, – сказал я, попытавшись ухватить Свету под руку.

Она дернулась в сторону и со всей накопившейся злостью в голосе ответила:

– Иди ты нафиг, Андрей.

Я даже опешил. Ну, нафиг, так нафиг. Сопротивляться не стану. Хочет обижаться – пусть. Как в детском саду, ей богу!

Я зашел внутрь один. И теперь уже не только Света злилась на меня, а я на нее злился тоже. Все ж хорошо было... Что она так обозлилась-то?

Я разделся, сел на свое рабочее место, подергал мышкой, чтоб включился монитор и уставился в него пустым взглядом. Нет, ну я могу понять... гормоны, все дела. Но я-то тут опять при чем? И почему мне вечно вот так от женщин попадает? Может, меня кто проклял? Сначала Алиса, потом Света... Это же не случайность. А еще Яна! Тоже сильно мне нервы потрепала. Я бросил взгляд на экран своего телефона, вернее, на его разбитый правый верхний уголок. Да-а-а... Такими темпами начнешь думать, что все женщины ненормальные. Да, какой там! Сам уже скоро ненормальным от них стану. К тому же, у Светы муж есть. Вот пусть он с этими ее перепадами настроения и разбирается. А то не справедливо как-то. Мне ее успокаивать, а он потом от нее счастливой и уравновешенной удовольствие получать будет!? И зачем было меня нафиг посылать? В мужских кругах за такое даже по морде вполне дать можно. Вот и я на нее разозлился. Не приятно. Если нет настроения – так и скажи. Обиделась, и хрен с тобой, обижайся. Но грубить...

Тут промерзшая Света зашла в салон, и мне захотелось сделать вид, что сильно занят и ее не замечаю. Впрочем, я такой вид почти всегда на работе и делаю. А на самом деле косынку раскладываю или смотрю смешные картинки в соцсетях.

С соцсетями вообще отдельная история вышла. Оказывается, у меня у одного такой компьютер привилегированный. На остальных по корпоративному антивируснику такие сайты запрещены. Вообще, любые сайты, кроме рабочих запрещены. И никто не знал и до сих пор не знает, как этот блок снять. Приходится им ограничиваться косынкой. А мужичок, который за этим компьютером до меня работал и, на замену которому меня, собственно, и взяли, хорошо разбирался в программировании. Он рассказывал, как по молодости взламывал с друзьями правительственные сайты нашего города и писал на них всякие гадости. А, повзрослев, нашел своим навыкам такое вот бытовое применение. В общем, он вскрыл системный антивирусник как-то и только себе открыл доступ. А, так как технари у нас те еще бездельники и к технике подходят только если сильно попросить, он эту привилегию мне по наследству передал. Об этом я никому, разумеется, не рассказывал. Даже Свете. Только в тайне злорадствовал. За такими занятиями и проходили мои рабочие дни один за другим. Веселого мало. А теперь без Светы так вообще печально.

Еще печальнее было то, что обедать сегодня пришлось в компании Гриши и Никиты. То есть, в компании скучной и мужской. Мы молча чавкали за большим столом возле стеклянных перил, перепрыгнув через которые, можно было бы оказаться на первом этаже или на крыше одного из представленных в салоне автомобилей. Это был вроде и не второй этаж, и не первый. Балкон какой-то посреди салона, на мой взгляд абсолютно не практичный, так как вместо целого второго этажа получилась всего треть. И, как раз, когда я уже хотел вернуться вниз, за свой стол, чтоб продолжить одиноко прожигать этот бессмысленный день, в салон наведался гость – Гришин приятель. Я видел, как он уверенно зашел, перекинулся парой слов с девушкой на ресепшн, запрокинул голову вверх, прищурился, затем поднялся по лестнице к нам на недовторой этаж, где располагалась столовая, и остановился возле нашего стола.

– Всем приятного, – обратился он к нам, потому что больше в столовой никого и не было.

– О, привет! – вскрикнул Гриша, чавкая.

Он встал, судорожно проглатывая остатки своего обеденного риса, пожал гостю руку и представил его нам:

– Это Сергей, он работает в Мазде.

– У нас есть в городе Мазда? – выдал Никита.

Сережа в ответ лишь похлопал удивленными глазами. Салон Мазды у нас в городе уже очень давно. Так давно, что и не вспомнить. Я это знал, Сережа это знал и Гриша тоже. Это знали все, кто хоть какое-то отношение к машинам имел. А Никита не знал. И не потому, что он новенький. А потому, что он тупой новенький. Из тех новеньких, которые старенькими никогда не станут. И с кем мне приходится работать... Кошмар.

– Я внизу тебя тогда жду, – предложил Сережа, изо всех сил постаравшись проигнорировать глупый Никитин вопрос.

– Да садись. Посидим тут, мужиками поболтаем. Никто ж не против?

Мы покачали головами.

– Вот, садись, – продолжал Гриша, отодвинув стул. – А то там внизу еще клиенты какие-нибудь появятся, отвлекать будут...

– А у вас они есть? – саркастично сказал Сережа, снимая пальто.

– Да, нет, конечно. Серег, я ж шучу так.

Гриша усмехнулся, мы вместе с ним. Но улыбались лишь ртом. В глазах было видно, как нас всех это, на самом деле, уже давно задолбало.

– Да-а-а, мужики... – протянул Сережа, – худо вам сейчас будет.

– Так, нам уже, – вклинился я.

– У нас слухи ходят, что прикроют скоро вашу контору.

– Как это прикроют?

– А ты не видел? – удивился Гриша. – Сегодня письмо на почту прислали, что в среду собрание будет.

– Ну, собрание и собрание, – бормотал я.

– Или слияние у вас будет, или вообще выкупят, – пояснил Сережа.

– Слияние с кем?

– Да, какая, блин, разница с кем?! – вскипел Гриша. – Посокращают нас тут всех!

– Тихо, тихо, – шикнул Сережа. – Это инсайдерская информация.

– И что делать теперь? – вмешался опять Никита со своими глупыми вопросами.

Я отвечать не стал, а Гриша глубоко вдохнул и говорит:

– Тебе – ничего.

Возникла пауза в несколько секунд. Такая пауза, в которую обычно все резко задумываются о чем-то своем. И даже воздух становится какой-то грустный и тяжелый в этот момент. Глаза пустеют. Мысли уползают куда-то в свои дебри. И после такой паузы обычно кто-то говорит что-то очень-очень простое и элементарное, но так с чувством, что кажется, будто это великая и глубокая мысль. Сегодня этим кем-то стал я:

– А ведь когда-то здесь было так престижно работать...

– Все развалили, суки! – поддержал Гриша.

– Может, и не они развалили, – ответил я. – Сейчас время такое... Кризис.

– Андрей, какой кризис?! Серега вон в Мазде по сотке зашибает!

– Не-не, – перебил Сергей, – он прав. Это я там один зашибаю, потому что устроился удачно и кого надо знаю, а так народ у нас там не богаче вашего будет.

Я тихонько кивал.

– Сейчас же мало того, что денег у народа нет, так еще и поставки после этой пандемии сбились. Скоро, даже если продажи пойдут, машин-то не останется на складах. А новые не везут.

– Ничего себе, – удивился Никита.

– Это что получается? Мне и к вам сейчас идти бессмысленно?

– Ну, Гриш, на ближайший год, – продолжил Сергей, – в автобизнесе ловить нечего. Пока все отладят. И неизвестно еще, отладят ли. Вон, в новостях вчера видел, там в Китае опять какие-то случаи странные пошли. Могут снова все закрыть. Так что, если тебе на долгосрочную перспективу, – он оглядел нас – вам всем если на долгосрочную перспективу, надо профиль менять или переходить в онлайн-салоны.

– Я вот не понимаю, Серег, – возмутился Гриша, – и как ты все везде про всех знаешь вечно? Почему вот ты в три раза больше меня зарабатываешь, а делаем мы то же самое?!

– Да я просто удачно с новенькой девочкой переспал, которая графики составляет. И теперь она меня постоянно на выходные ставит. А у нас клиенты только в выходные и идут.

– Вот ведь!

– Повезло... – пробормотал Никита.

– Да, просто повезло, – подтвердил Сергей.

Не только Гриша удивлялся такой Сережиной суперспособности. Мне тоже, если честно, всегда было не понятно, как такие люди появляются, что они делают и как, вообще, так выходит, что они лучше меня. Иногда складывается даже ощущение, что все кругом лучше и успешнее меня. Но потом появляется Никита со своими тупыми вопросами, и чувство тревоги проходит. Забавно это... Получается, мы не сами по себе лузеры, а в сравнении с кем-то. Вот не было этого Сережи тут, я и не думал грустить. Жил себе спокойно, мне всего хватало. Но как только этот всезнайка, удачно переспавший с какой-то девкой, заявился ни с того ни с сего в наш салон в своих лакированных ботинках и начал нам рассказывать, как у нас все плохо и как хорошо у него, меня просто передергивать начало. И зачем он пришел? Как будто без него не понятно было, что нет клиентов и зарплаты маленькие. Ну что может быть еще хуже? Уволят нас всех тут к чертовой матери? И пусть. Что я, не найду себе такую же работу с таким же ужасным графиком, маленькой зарплатой и назойливыми коллегами? Найду! Просто я и раньше знал, что существуют лучше салоны, в них лучше зарплаты и даже люди лучше, но меня все устраивало. А Сережа пришел, и меня перестало это устраивать. В последнее время меня вообще все и все бесят. По различным маленьким поводам. И жизнь меня моя перестала устраивать. Что такого произошло?

Все мы, наверно, периодически чувствуем себя лузерами. Проблема в том, что ты просто не можешь быть успешнее всех. Тебя либо это совсем не парит, как меня не парило, либо ты вступаешь в гонку и постоянно страдаешь, как я страдаю сейчас. Забавно, что, слушая, например, Limp Bizkit, ты думаешь: «Вот крутой чувак. Своя группа, куча денег, концерты, известность». А в одной из своих песен он поет про то, что чувствует себя лузером, ничего не достойным и ничего из себя не представляющим. Как?!? И лузер он, кстати, из-за одной какой-то там девушки. Он для нее лузер. Жил, наверно, себе спокойно. И был у него свой мир, который его полностью устраивал. Ладно, может и не полностью. Он знал, что он успешный, но есть успешнее. Он как бы с самим собой каждый раз заключал сделку, закрывал глаза на то, чего не достиг и говорил себе: «Ну, когда-нибудь... Я туда иду, а значит дойду». А потом появилась в его жизни она. И эта она со своими широкими взглядами, неприступной улыбкой и большими хотелками заставила его стесняться того, что он солист Limp – мать его – Bizkit. Ему этого стало мало, потому что этого мало для нее. И, самое-то интересное, он от нее не избавится. Будет страдать, чувствовать свою беспомощность, недостаточность и несостоятельность, но будет для нее стараться. Пытаться ей – пусть даже ей это самой и не надо совсем – доказать, что он чего-то стоит. Что он стоит ее.

Вот так после случившейся обеденной беседы стало еще хреновее. И не только мне. Серега ушел, но оставил после себя в наших умах мысли. Мысли о том, как все плохо, что скоро все накроется медным тазом и, что нужно срочно делать ноги. А как их делать и куда – вопрос другой.

В кафе вечером я попал уже совсем разбитый. По пути даже думал, что хорошо бы Алисы сегодня там не оказалось. Разговаривать у меня вообще не было сил. А зайти покушать было нужно.

Молитвы мои услышаны не были. Алиса сидела за барной стойкой со своим ноутбуком и маленькими глотками попивала воду из стакана. Но, когда я подошел, чтоб сделать заказ, она повернулась и грустным-грустным голосом сказала:

– Привет... Слушай, сразу скажу. Ты только не обижайся. У меня нет сегодня настроения болтать.

Я был приятно удивлен и даже, сам того не замечая, слегка улыбнулся, после чего ответил:

– Знаешь, у меня, если честно, тоже.

Она едва заметно тоже улыбнулась и перевела взгляд в экран своего ноутбука. Там, на этом экране, был открыт вордовский лист с несколькими написанными строчками. Мелкими-мелкими строчками. Я машинально начал в них вглядываться. И как Алиса такой маленький шрифт видит? Что там написано, я так и не разглядел. Вдруг Алиса резко закрыла крышку и повернулась ко мне, недовольно щуря глаза.

– Я же говорила уже, что меня бесит, когда смотрят в мой ноутбук, – сказала она.

– Прости... – ответил я и попытался сосредоточиться на меню.

Сегодня в автобусе я еще думал о том, что мне надоели эти их фирменные сэндвичи и хорошо бы для разнообразия попробовать чего-нибудь другого. В идеале, конечно, новенького. Того, что я до этого здесь не ел. Но, пока что, в меню из того, что я не ел видно было только все самое невкусное. Мне становилось понятно, почему я это не ел.

– Да что ты все меню вертишь? – проворчала Алиса и уставилась на меня большими недовольными глазами.

Я даже замер от неожиданности.

– Выбираю, что сегодня поесть, – зачем-то сказал я. – А что?

– Сэндвичи уже надоели?

– А ты наблюдательная...

– Это сложно не заметить, – сказала она, улыбаясь.

– Хочется чего-то новенького. Но, оказывается, у них тут настолько мало нормальной еды, что ее всю я уже перепробовал.

– Тут больше десертов. Это же кофейня.

– Ага... этих дурацких десертов для приверженцев правильного питания. Картинки-то выглядят красиво, а как на состав посмотришь, одни орехи, монтажная пена и пыльца единорогов!

Алиса поперхнулась водой и, прикрыв рот рукой, засмеялась.

– Нет, ну а что? – продолжил я. – Ты только послушай: молоко обезжиренное, творог обезжиренный, желатин, грецкие орехи, стевия... Что вообще такое стевия? Где, блин, мука, сахар – вот это вот все? И почему все обезжиренное?

Моя собеседница уже вовсю хохотала. И я тоже улыбался. Улыбался не от своих слов, а от того, что рассмешил Алису.

– Ты что-то имеешь против обезжиренного творога и орехов?

– Да, имею! Это же не вкусно!

– А что по-твоему вкусно? Сахар и мука? – улыбаясь, говорила она.

– Нормальные, блин, десерты. Нормальный круассан, например, а не вот это, – я тыкнул пальцем в меню и зачитал: «Круассан с начинкой из кураги на рисовой муке с добавлением обезжиренного творога». Это уже не круассан, а «обезжиренный пирожок» какой-то. И за это четыреста рублей?

– Да-а-а. Смешной ты, Андрей.

– А фиг с ним! Возьму вот мини-пиццу.

Как раз подошла бармен, и я сделал заказ.

– Может, тебе тоже кофе взять? – спросил я Алису. – А то, что ты все воду пьешь?

Она задумчиво посмотрела вверх и ответила:

– Я вот не хотела ничего, но ты так вкусно про монтажную пену поговорил, что... Ладно, давай.

– Что хочешь?

– Давай латте, как тебе.

Я попросил еще один латте и оплатил сразу. Стало веселей. Еще мне было приятно Алису угостить. Давно хотел это сделать, но как-то все не получалось. А тут и момент подходящий.

– У меня такой сегодня день ужасный был... – сказал я, дабы продолжить беседу и не сидеть в тишине, пока несут заказ.

– У меня тоже, – вздохнула Алиса. – Представляешь, застряла на одном эпизоде! И ни туда, и ни сюда...

– Это в конкурсном рассказе?

– Ага.

Тут бармен поставила перед нами две чашки с латте.

– Пожалуйста, ваш заказ. Пицца будет чуть позже.

– Спасибо, – ответил я и сделал глоток.

– Там такая штука получилась, – продолжала Алиса, – что герой заговаривает с другим героем просто от скуки...

– Так... – поддерживал я.

– Но его действия выглядят не логично. И я сегодня целый день сижу и думаю, как бы все это объяснить?

– В смысле, объяснить?

– Ну...

И она начала рассказывать все, что там происходит. Всю сюжетную линию, да еще и с деталями. И делала это так оживленно и энергично, что невозможно было вставить и слова. В какой-то момент я перестал пытаться что-то ей ответить, а просто слушал, кивал и старался не упустить нить событий. В итоге, от злости на этот маленький кусочек в рассказе она перешла к глобальным вопросам литературы. Мне тогда уже принесли пиццу. Я ел ее, осознавая, что сэндвичи в тысячу раз вкуснее и, что больше никогда не буду экспериментировать, как минимум, в ближайшее время. А Алиса продолжала говорить и запал ее не угасал. В моей голове еще тогда успела проскочить мысль, что я уже и не так сильно злюсь на все, что произошло у меня сегодня на работе. Если сейчас начать рассказывать про кризис, сокращение, низкую зарплату и Светину обиду, все это в купе даже близко не будет стоять с проблемами Алисы. Просто она так этим горела. Иногда смотришь на человека, как он говорит про что-то, и понимаешь, что он этим чем-то реально сильно увлечен. Это было все равно, что спросить у фаната рока, как ему последний альбом Foo Fighters. Может, она именно потому мне и приглянулась? Такая увлеченная, такая живая...

– ...Подстраивать героев под сюжет и идею – это отвратительно! – заключила Алиса. – Мне хочется писать о людях. Настоящих, разносторонних. А в рассказе должно быть все логично. Но люди в жизни так себя не ведут. Логично...

Я усмехнулся, а она продолжала:

– Ерунда какая-то! Вот когда ты сам последний раз делал что-то логично? Даже то, что ты сейчас здесь со мной сидишь – не логично. Будь ты персонажем в книжке, редактор сказал бы: «Что за герой? Почему он там с ней? Где его мотивация? Где логика?»

– Мой герой сидел бы в кофейне и разговаривал бы с едва знакомой девочкой только потому, что ему она интересна...

– Вот видишь!.. Для тебя интерес – это достаточное объяснение.

– А что, нужно прямо все поступки объяснять?

– Вот я принесу это завтра Настасье Евгеньевне, а она скажет, что просто так люди к другим людям на улице не подходят.

– Но они подходят! – возразил я.

– Подходят-подходят, а что делать-то? Объяснить же как-то надо.

– Мне, вообще, кажется, что подгонять под логику – это бред.

Алиса кивнула.

– Вот я смотрел как-то раз передачу про этого... как его там... Ну, людей в космос который запускает.

– Гагарин что ли?

– Да нет, какой Гагарин?! Современный парень, молодой. Проект у него многомиллионный в Америке.

– А-а-а. Илон Маск?

– Да! Про него.

– И что?

– Ну, мне бы показалось не логичным, такое придумать. Он столько денег спускает и ради чего? Придумать аппарат, который будет не над землей летать, а треугольником в космос и обратно? Это же просто быстрый самолет, получается. А самолеты же и так существуют...

– Ты это к чему?

– К тому, что логика действия зависит от опыта. Я никогда про космические полеты ничего не читал и не смотрел до этого. И всю передачу сидел, не мог понять, зачем это все... А люди, которые паранормальными явлениями занимаются... Там же тоже куча всего нелогичного, как нам, обычным человекам, может показаться. Но для тех, кто в курсе, кто в этой же сфере варится, это выглядит очень даже логично.

Алиса могла лишь сидеть и понимающе кивать. У нее явно нечего было добавить. Тогда я решил перейти на более простые примеры:

– Мы с тобой видели, как люди подходят к незнакомцам на улице просто так. И я сам сейчас в кофейне сижу с едва знакомой девочкой. Ходить в литературный кружок за ней начал даже.

Она улыбнулась.

– Если Настасья Евгеньевна таких поступков не видела, то это ее проблема. Напиши просто, что он решил это ни с того ни с сего. Взбрело ему в голову и все. И никак оправдывать не надо.

Алиса продолжала смотреть на меня внимательно, хлопая глазами.

– В конце концов, вспомни ужастики эти дурацкие, в которых герой идет в подвал ночью, хотя всем очевидно, что не надо этого делать. Тоже не логично же. А прокатывает!

– Блин, и правда... – удивилась она.

И потом мы продолжили обсуждать ее рассказ. Про мои проблемы она так и не спросила. Да, я и сам про них уже забыл. Так хорошо было там с ней сидеть. Хорошо было отвлечься. Когда я слушал Алису, реальная жизнь со всеми ее неурядицами ненадолго переставала существовать. Жаль лишь, что ненадолго. Следующим утром снова надо было туда, в мою плохую реальность с кучей проблем.

Наступил вторник. Я сел в такой привычный мне автобус. Вернее, даже не сел, а протиснулся. Обычно в это время людей уже не бывает. Все же, бóльшая часть нашего населения продолжает работать с восьми. Самоубийцы, честное слово. Но произошел какой-то сбой во вселенной, и автобус, в котором обычно человек пятнадцать от силы набирается, сегодня был просто переполнен.

Я встал у окна и смотрел, как наперегонки бегут вниз капли. Вокруг меня люди в сырых плащах с большими портфелями толкались и обтирались о мою ветровку. Какая-то маленькая девочка даже умудрилась наступить мне на рабочие ботинки. В этот момент я вспомнил Свету с ее сменкой и пожалел, что сам таковой не ношу. Мама той девочки, вроде как, постаралась извиниться и сделала очень виноватое лицо, но ее слов я не слышал, просто кивнул пару раз и отвернулся обратно.

В наушниках играла какая-то знакомая песня с радио «Максимум». Такая песня, вроде известная, но не настолько, чтоб помнить ее название или хотя бы группу. Просто я ее уже где-то много раз слышал и, возможно, даже знаю слова. У меня абсолютно не было сил, потому что сегодня утром я конкретно проспал и не успел забежать даже за кофе. Голодный и сонный я тащился до остановки под дождем, весь промок. А теперь еще всякие дети ходят по моей обуви, как по асфальту, а мужики, которые раза в два больше меня, толкаются своими сырыми портфелями и куртками.

Забавно, что до моей встречи с Алисой я как-то очень пассивно реагировал на подобного рода ситуации. Они не вызывали у меня столько гнева. Скорее, я относился к жизни без особого энтузиазма. И не удивлялся заговорам судьбы. Теперь же у меня часто складывается ощущение, что я страдаю лишнего. Что всего вот этого я не заслужил, а заслужил, чтоб со мной происходило что-то хорошее. Я возненавидел страдать, но страдания продолжали меня преследовать.

Злой и уставший я доплелся до салона, снял свою вымокшую ветровку и повесил на вешалку к прочим, таким же мокрым, курткам. Дойдя до своего стола, я еще обнаружил, что с обуви тоже накапало грязи. При чем, не только с моей. Вся плитка была, мягко говоря, не в самом красивом виде. В обед уборщица ругаться будет. Точно будет.

Шаркая по полу такими же грязными ботинками, к моему столу подошел Гриша. Мы перекинулись парой фраз о том, как все плохо, что завтра будет собрание и, что надо бы уже что-то делать. Но делать я ничего так и не начал. Сидел, прокручивал ленты соцсетей. За целый день не было ни одного клиента. Хотя, чего это я удивляюсь? А за окнами продолжал лить и портить всем настроение надоедливый дождь. Света мерзла на крыльце, мочила офисную обувь, поглощенная своей зависимостью от сигарет. А я смотрел на то, как она заходила в салон после перекура и думал: «Бедная...» Как ходили на улицу другие коллеги я, кстати, не замечал. Хотя знал, что все курили. Просто именно на злую Свету постоянно падал мой взгляд. Наверно, я хотел увидеть в ее глазах, что она, наконец, успокоилась. Но нет... Так и не увидел.

С работы я ехал опять весь мокрый в забитом автобусе с очень похожей на утреннюю кучей людей. Так что, когда добрался до кофейни, был уже насквозь вымокший со всех без исключения сторон. Я зашел в большую стеклянную дверь. В ушах у меня прозвенел колокольчик, как тот, что звенит в фильмах на таких же дверях в таких же кофейнях. Вот только тут никакого колокольчика никогда не было.

– Добрый вечер! – раздался радостный женский голос.

Я даже сначала не понял, что это было и кому адресовано, потому что сильно устал и плохо соображал. Но, повернув голову к бару нашел там ту самую милую девушку по имени Алина, которая мне тут особенно приглянулась. Она улыбнулась мне и кивком пригласила за стойку.

– Вам как обычно? – продолжая улыбаться, сказала она.

– Эм-м, да, – притормаживая отвечал я.

– С собой или здесь?

– Здесь, наверно...

Алина кивнула и повернулась к кофемашине.

– Ну и погодка сегодня... – бормотала она.

Эта бармен всегда была милой и участливой, но сегодня выходило как-то даже очень мило и слишком участливо. Может, это потому, что я в кафе был один? Дождливый вечер вторника... Ясно дело, никому не захочется в такое время прогуляться до кафе. А Алине здесь одной, наверно, было скучно. Все-таки она такая жизнерадостная и веселая. До тошноты. Таким людям, мне кажется, другие люди просто необходимы.

– Да, погода – кошмар.

– Вот, – она протянула рулон бумажных полотенец, – вытритесь. А то замерзнете.

– Спасибо, – ответил я, взял рулон и медленно начал промакивать лицо оторванными полотенцами.

– А Вашей подруги я сегодня не видела... – продолжила разговор Алина.

Я знал, что она ее сегодня не видела. Потому что ее тут и не должно было быть сегодня. Алиса еще вчера предупредила, что пойдет к Настасье Евгеньевне последний раз проверять рассказ. Потом они вместе его отправят на конкурс. Так что я знал, что буду в кафе один. Зачем, спрашивается, вообще шел сюда? И зачем остался? Без нее тут как-то пусто и совсем не интересно. Даже сложно представить, что было раньше такое время, когда я приходил сюда, а Алисы еще не было в моей жизни. И я так же один тут сидел. Даже без милой девушки-бармена... Какая скукота. С другой стороны, мне это кафе изначально нужно было для того, чтоб есть. Сейчас же я тут ем скорее из необходимости общения с Алисой. А так давно бы надо было перейти на домашнее питание. Тут сейчас еще с деньгами проблемы начнутся. Кафе будет не по карману. Так что надо прекращать здесь кушать и закупиться гречкой и сосисками. Чем-то дешевым и не сложным в готовке. Точно. Завтра, если будет не так дождливо, зайду в магазин.

Пока мои сэндвичи сначала готовились, а потом мною поедались, Алина продолжала мило беседовать со мной о погоде, еде в кафе и прочих мелочах, о которых обычно разговаривают из уважения с едва знакомыми людьми. А потом я сытый добрался до дома, развешал по батарее всю, прямо всю свою одежду, даже ботинки и уснул без задних ног.

Утро началось с громких голосов на лестничной клетке. Подумал сначала, что строители пришли, наконец-то, доделывать ремонт. Но нет... Когда выходил из квартиры, никаких признаков рабочей бригады обнаружено не было. Только зря разбудили раньше будильника. Который я там день уже не высыпаюсь?

Маневрируя между лужами, я дошел до салона и, топая и ерзая на коврике перед входом, попытался стрясти с ботинок как можно больше влаги. Мимо меня быстрым шагом и с высоко поднятой головой прошел Гриша. Он ни на секунду на коврике не задержался, и, шаркая по плитке оставил за собой размашистые грязные следы.

– Опасный ты, – сказал я ему, когда закончил отряхивать ботинки и подошел к своему столу.

– Ты о чем?

Я опустил глаза вниз и кивнул в сторону лужицы, образовавшейся под стулом Гриши.

– Собрание же сегодня.

– А-а-а... Да какая уже разница?! – бодро ответил Гриша. – Что они мне сделают? Уволят?

Он высокомерно усмехнулся и продолжил пялиться в свой монитор, а я скривил губы и подумал: «А действительно... И что я парюсь?»

Перед самым собранием я решил сходить до туалетов, потому что неизвестно, на сколько это все может затянуться. А вернувшись увидел, что уже пришел региональный директор вместе со своей помощницей. Они стояли и перешептывались о чем-то в сторонке, пока наши перетаскивали стулья в центр салона и рассаживались полукругом. Только я повернулся в направлении своего стола, чтоб тоже взять стул и занять положенное место, как на меня со спины налетела Маша.

– Вот ты где! – крикнула она, слегка стукнув меня по плечу. – А я уже обыскалась, помнила же, что утром тебя видела. Куда, думаю, пропал?

Я с непониманием смотрел на Машу и хлопал глазами.

– Ты Свету не видел?

– Не видел, – задумчиво ответил я.

Я вообще сегодня кроме Гриши ни на кого внимания и не обратил.

– А она ничего тебе не писала, не звонила? – продолжала Маша допрос.

– Нет... А что?

– Ну, она не пришла сегодня на работу. И никто не знает, где она и что с ней. Трубку не берет, на сообщения не отвечает... Думала, может ты что-нибудь знаешь.

– Нет, – повторился я.

– Жаль. Ну, ладно, – с грустью в голосе ответила Маша и отправилась восвояси.

«Ну вот, – думал я. – Сначала послала меня нафиг, а теперь и вовсе пропала. И что с ней происходит?» Я правда надеялся, что с ней все хорошо. Даже соскучился по ней сильно. И по нашим перекурам особенно. Теперь без Светы работать стало совсем невыносимо. Она была единственным человеком в этом проклятом салоне, кто меня не бесил. Как вернется, надо будет, во что бы то ни стало, помириться. Однозначно надо.

Каким-то загадочным образом вышло так, что мы сели с Машей рядом. Началось собрание. Наш региональный директор в своем вызывающе дорогом и красивом костюме вышел на центр импровизированного полукруга и начал издалека. Он говорил о прошлогодних успехах салона, о том, какие мы все хорошие и как он нами гордится. Только при этом всем смотрел он исключительно на свою помощницу, занявшую место в середине первого ряда.

Я его практически не слушал. Хотя бы потому, что с прошлого года жуть как все изменилось. Пусть он таким, как Никита мозги пудрит своими сладкими речами. А я ждал, когда разговор зайдет про реальные вещи. Про то, что происходит с фирмой сейчас и, что в ближайшее время нас всех ожидает.

– Пс-с-с, – ткнула меня локтем в бок Маша, – Света ответила.

Она повернула ко мне экран своего телефона, на котором я успел разобрать лишь три сообщения:

Маша: «Ты где потерялась сегодня? Все хорошо?»

Маша: «Светааааа! Че не отвечаешь? Я ж волнуюсь».

Света: «Прости, спала, телефон не слышала. Я сегодня больничный взяла. Хреново себя чувствую».

– Слава богу, – еле слышно прошептал я Маше.

– Прошу вас слушать внимательнее, так как это касается всех нас! – обратившись в нашу сторону сказал начальник и продолжил свою речь о том, какие сейчас сложные времена, как кризис и всякие прочие факторы повлияли на нашу компанию и на остальные автосалоны.

Ничего нового лично для себя я не услышал. И так знал, что все плохо. После собрания Маша, Никита и еще несколько девочек из кредитного по привычке курили на крыльце вместе с региональным директором. Мы с Гришей принципиально не пошли. Пусть эти подлизы стоят там, развесив уши, мерзнут в дождливую погоду. Нам-то и так уже все известно. Нам известно, как на самом деле складываются обстоятельства. Но покурить немного хотелось. Хотелось выйти со Светой, постоять, поболтать о ерунде, послушать в очередной раз ее нытье. Но наступил обед, а после обеда я уже и думать забыл о холодной улице и запахе табачного дыма.