Глава семнадцатая
Она просыпается от чьего-то громкого крика.
На часах — четыре часа дня.
Утром за окном ярко палило солнце. Теперь там стоит плотная завеса дыма.
Она лениво зевает и вскакивает, резко осознав, что происходит. Всё кажется ей глупой шуткой.
(Он же не мог на самом деле так поступить?)
Она поспешно натягивает кеды — один чёрный, второй серый — и вылетает в коридор. Там, как всполошившиеся наседки, носятся медсестра и пара воспитательниц.
На лестнице она сталкивается с Лео: золотые волосы всклокочены, в глазах — безумие.
За руку он тащит абсолютно безучастного Тео. Увидев это, она злится.
— Пойдём быстрее! — орёт Лео. — А то такое пропустим!
Она вырывает слабую ладонь Тео из его хватки и подталкивает того в сторону мальчишеского крыла. Он медленно доходит до нужной двери и скрывается в комнате.
Только после этого она кивает Лео и вместе с ним сбегает вниз по лестнице, пересекает оживлённый холл, в котором толпятся младшие, и вылетает на улицу.
Прямо в ад.
От жгучего дыма практически невозможно дышать. Вопли испуганных животных, охваченных огнём, взрезает барабанные перепонки. Она в ужасе застывает на месте.
Прямо перед приютом в агонии сгорает стадо овец. Вместе с ними — деревья, кусты, трава.
Огонь, ползя по лужайкам, медленно подбирается к зданию. Из пламенного чрева выходит он. Чёрные пряди неровно острижены, в глазах — месиво из злости, ненависти, глубокой тоски.
Он указывает окровавленным пальцем прямо на неё и кричит. Языки пламени лижут его сношенные кроссовки.
— Это за Эйвери! Это тебе за Эйвери!
Она закрывает уши руками. И изо всех сил пытается не заплакать.
— Где-то я уже читал о таком, — восторженно говорит Лео.
Она не отвечает. Чувство вины отрывает от неё куски острыми клыками, как голодный медведь.
***
— Выглядишь... чудесно, — осторожно заметил Лео после недолгого молчания.
Он пришёл совершенно неожиданно, как, впрочем, и всегда: просто возник на лестничной площадке и принялся беспрерывно нажимать на звонок. Мелисса открывать не хотела, но, побоявшись, что Лео попросту выломает дверь, оставив её без хлипкой защиты, всё же поднялась с кровати.
Лео ворвался в квартиру, словно смерч, и по-хозяйски уместился на диване в гостиной. Мелисса, морщась и чертыхаясь под нос, забралась в кресло. Раны на лице с большего зажили, но она всё ещё сильно хромала, а порезанная рука практически не двигалась.
Лео сочувственно покачал головой.
— Куда ты снова влезла?
— Неважно. Оттуда я уже вылезла.
Он сцепил руки в замок и задумчиво поджал губы. Она удивлённо уставилась на него.
— Извини, но на что ты живёшь? Я так понимаю, вернуться на работу у тебя не получилось, учитывая все обстоятельства...
Мелисса закатила глаза.
— Ну да, не получилось. Но кое-какие накопления у меня имеются. Ещё на пару месяцев хватит.
— Угу. — Лео кивнул. Казалось, ответ на вопрос его совсем не заботил. — Что ты решила по поводу переезда?
— Я уже об этом забыла.
Лео протяжно выдохнул. Он явно пытался скрыть разочарование.
Она предложила:
— Возьми с собой Нову.
— Сомневаюсь, что она захочет.
— Что так? Не сошлись характерами?
На её удачу, Лео не заметил откровенной насмешки. Он откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и принялся наигранно изучать свои ногти.
— Со временем все, кто начинают работать с Тео, подстраиваются под него. Принимают его сторону... Ну, мы это уже обсуждали. Мне, знаешь ли, это не нравится. Либо ты со мной, либо против меня.
— Ты слишком радикально мыслишь, — ответила Мелисса. — Всё-таки он твой брат.
Она совершила ошибку. И прекрасно знала об этом.
Лео мгновенно переменился в лице. Глаза почернели, подбородок заострился. Хватило всего нескольких слов, чтобы превратить его в монстра.
Мелисса была готова к любой реакции.
И она последовала незамедлительно.
Лео вскочил и навис над ней. Мягкие волосы коснулись её скул. Мелисса затаила дыхание.
— Никогда больше!.. — прошипел он. — Никогда больше не смей вспоминать об этом. Он мне никто. У нас нет ничего общего. И я, мать твою, ничего слышать о нём не хочу!
Выругавшись, Лео пнул что-то на своём пути и быстрым шагом вышел в коридор.
Мелисса наконец-то выдохнула. Вытащить на свет глубоко закопанную тайну — не самый лучший способ, чтобы попросить человека уйти. Но, как оказалось, весьма действенный.
В каком-то смысле Лео можно было и поблагодарить: впервые за несколько дней она почувствовала себя лучше. Судя по всему, ей действительно была необходима небольшая, пусть и опасная, встряска.
Мелисса пересела на диван и посмотрела на листы бумаги. В который уже раз ей приходится всё начинать сначала? Она и не знала.
Биэн как в воду канул. Ни новых преступлений, ни посланий, ни ночных визитов. Думая об этом, она неизменно ловила себя на мысли, что была бы рада его увидеть. Нить, что их связывала, невозможно было порвать просто так. Пусть и невидимая, она существовала до сих пор и часто давала о себе знать мучительной болью.
Помимо этого, она искренне жалела о том, что так грубо вытолкала Штефена из квартиры. Она даже подумывала ему позвонить, но никак не могла на это решиться.
Мелисса взяла в руки карандаш и призадумалась. Оба последних убийства приписывали Биэну, но Катарину точно убил не он. Хотя никаких доказательств этому не было, она по непонятной причине знала: с медсестрой расправился Маркус, её сумасшедший поклонник.
С Эми Дюваль, вероятнее всего, тоже. Маркус наверняка догадывался, что близкая подруга Катарины располагает какой-то информацией о нём, поэтому избавился и от неё. Эта версия ничем не была подкреплена, но она казалась Мелиссе более логичной, нежели возможная вина Биэна.
«Но ведь и Феликса тоже убил не он», — подумала она. Тот преступник, как сказал Штефен, был ниже и слабее.
На одном из листов она нарисовала схему: слева — жертвы Биэна, справа — Катарина, Эми и Маркус, которых она сразу же вычеркнула. Посередине — Феликс.
Феликс...
Насколько Мелисса могла вспомнить, они с братом были очень близки, несмотря на что родительские убеждения быстро разрушили всё что только можно. Интересно, могла ли семья ван дер Бергов быть счастливой, если бы идеи секты обошли их стороной?..
Мелиссу словно током пронзило. Она совсем забыла про то, что многие последователи теории часа Удава и прочего бессмысленного мусора всё ещё были живы и вполне могли следить за ней — и за Феликсом тоже. В конце концов, он и был тем, кто уничтожил основателей секты, «богов», что должны были положить начало новому миру.
Оставалась одна проблема. Единственным человеком, с которым Мелисса могла поговорить по этому поводу, была её тётя. А с тётей... вроде бы что-то случилось.
Она недоумённо уставилась в окно. Одна из множества сцепившихся в клубок мыслей настойчиво пыталась подсунуть ей какое-то воспоминание, но оно было блёклым, полупрозрачным и неуловимым.
Восстановить в памяти лицо и имя тёти у Мелиссы тоже не получилось. «Ладно, — вздохнула она спустя несколько минут бесплодных попыток додуматься хотя бы до чего-то. — Надо ехать к ней и всё узнать на месте...»
Приближаться к секте, чтобы узнать, не они ли добрались до «предателя» Феликса, было слишком безрассудно. Однако выбора у неё не оставалось.
Но ведь... Мелисса вздрогнула, вспомнив одну деталь.
На теле Феликса была найдена записка с адресом приюта, где её поджидал Биэн. Значит, он всё-таки имел к убийству какое-то отношение?..
Неужели он... стал частью секты ван дер Бергов?
Мелисса смахнула листы со стола и громко застонала, — но в ту же минуту резко замолчала и взялась за телефон.
Вскоре билет на самолёт был забронирован.
***
Дом тёти был закрыт на тяжёлый замок снаружи, а все окна — занавешены плотными шторами.
Сад вокруг приземистого строения выглядел неухоженным. Мелисса напряглась. Тётя всегда пристально следила за своими цветами и деревьями и любила их больше жизни, поэтому видеть их такими — пожелтевшими, поникшими, безжизненными — было как минимум странно.
Здесь явно что-то произошло. Что-то страшное.
Мелисса обогнула дом и постучала в одно из окон. Ни звука.
Оглядевшись, она подняла с земли крупный камень и уверенно бросила его в тонкое стекло. Оно жалобно зазвенело, развалившись на крупные куски.
В нос сразу же ударил затхлый запах пыли. И мёда.
Сгнившего мёда.
Мелисса выбила остатки стекла небольшой деревяшкой и, подтянувшись, не без труда забралась внутрь. Ни одной живой души она не увидела. Возможно, тётя переехала, но почему она оставила здесь все свои вещи?..
Прислушавшись, Мелисса неловко споткнулась о тяжёлый чемодан, стоявший прямо посреди гостиной. Не до конца зажившая лодыжка отозвалась острой болью.
От удара чемодан завалился на один бок и неожиданно раскрылся. На грязный ковёр вывалились письма, чёрно-белые фотографии, какие-то неразборчивые записи. Наклонившись, Мелисса принялась собирать пожелтевшие от времени листы.
Сердце похолодело от одного взгляда на фотографии. На них были её родители — ещё совсем молодые. Дальше — маленькая она, малыш Феликс, какие-то старшие родственники и семья ван дер Бергов в полном составе.
Глядя на фото, Мелисса поняла, что счастливыми они вряд ли могли бы быть: безумие легко считывалось в родительских глазах, а она и Феликс напоминали диких, запуганных до смерти зверьков.
Одно изображение значительно отличалось от других. Присмотревшись, Мелисса зажала рот дрожащей рукой.
Это был Лекс.
Она сразу его узнала: этот образ стоял перед её глазами наиболее ярко. Застенчивая улыбка, непослушные каштановые кудри, грустные глаза.
Отложив фотографию, Мелисса взялась за письма. Кровь буквально застыла в жилах. Листы были исписаны почерком Лекса: его она тоже знала, потому что какое-то время многие воспитанники переписывались с ним по почте, рассказывая о какой-то подростковой ерунде.
Но выпавшие из чемодана бумаги не являлись обычной корреспонденцией. На каждом листе была написана подробная информация об обитателях приюта: личные данные, привычки, предпочтения, проблемы, которые могли возникнуть при общении.
Под письмами лежала ещё одна кипа фото. На них был Лекс в маске из того самого страшного, глубокого чёрного сна, Лекс с приверженцами часа Удава, Лекс у импровизированного алтаря...
Вскоре Мелиссу затошнило. От злости она смяла все письма и порвала и без того кое-где испорченные изображения.
Поверить в увиденное у неё никак не получалось. Раньше она наверняка впала бы в истерику от осознания, что Лекс как-то связан с теми, кто испортил жизнь всем приютским воспитанникам.
— Он не мог знать об этом... — отрешённо пробормотала Мелисса. — А когда узнал, хотел обратиться в полицию... И поэтому его убили...
Или память опять меня обманывает?!
Вскочив, она с трудом открутила кран на кухне, чтобы плеснуть воды в разгорячённое лицо, однако из него упала лишь пара крупных ржавых капель. Спасение пришло в виде закупоренной пластиковой бутылки. Мелисса схватила её, вылила остатки содержимого на щёки и тотчас же непроизвольно выругалась: внутри была не вода, а спирт.
Продолжая ругаться, она протянула руку к пыльным салфеткам и замерла. В небольшое кухонное окно, закрытое полупрозрачным тюлем, заглянуло любопытное полное лицо.
Через несколько минут в заднюю дверь кто-то тихо постучал. Мелисса одёрнула куртку, пригладила волосы и резко дёрнула задвижку, оставившую оранжевые разводы на пальцах.
— Добрый день, — настороженно поздоровалась невысокая женщина с нездоровым румянцем на округлых щеках. — А вы кто? Как вы попали в этот дом?
«Я разбила стекло», — хотела ответить Мелисса, но вовремя остановила себя.
— У меня были ключи от задней двери, — соврала она. — Я племянница хозяйки дома.
— Ах, племянница... И где же вы были, когда Анну нужно было хоронить?
— Простите? Хоронить?
Женщина оглядела её с головы до ног и недовольно поморщилась. Не отвечая, она отодвинула Мелиссу в сторону, вошла в дом и села на кухонный стул, покосившийся под тяжестью грузного тела.
— Видать, долго вы здесь не были. — Соседка кивнула на немытую посуду. — Плохие отношения с тётей? Она никогда о вас не упоминала.
Мелисса промолчала. Губы женщины превратились в бесцветную нитку.
— Молчите — значит, плохие. А ведь Анне нужен был кто-то рядом. Кто-то близкий.
Мне тоже.
— Надеюсь, хотя бы сейчас вам стыдно. Стыдно, что за много лет вы так и не заглянули сюда, чтобы навестить свою несчастную тётю...
Мелисса вздохнула. Может, стоило рассказать этой женщине, активно лезущей в чужие жизни, о всём том ужасе, что ей пришлось пережить? О ненависти и чёрном безумии? О физических и психологических увечьях, о смертях?
Во всём этом не было места мыслям и беспокойстве о ком-то другом. Особенно когда кто-то другой сам не проявлял инициативы, чтобы хоть как-то позаботиться о ней.
— Ладно. Пусть всё будет на вашей совести. Я пришла сюда, потому что... — Соседка опустила руки вниз и нервно затеребила складки длинной юбки. — Я не знаю, что это могло бы значить, но Анна просила передать кому-то, кто вернётся в этот дом, что за ответами следует идти к холмам.
Мелисса машинально повернула голову к окну. Вдалеке виднелись несколько крутых холмов, окутанных туманной дымки.
— Там находятся домики, в которых жители нашего городка отдыхают от суеты... Понятия не имею, что они в этом находят! Там совершенно никаких удобств, да и городок у нас маленький, было бы от чего отдыхать... Но некоторым это приходится по душе, знаете ли...
Она опустила глаза в пол и, едва ли не задыхаясь, проглотила окончание фразы, но Мелисса не обратила на это внимания.
— Хорошо, — ответила она. — Спасибо. Я туда съезжу.
Соседка кивнула и неожиданно проворно выскользнула из дома.
***
С опаской оглянувшись на дом, хозяйка которого последние годы приводила её в ужас одним только видом, Мартина Якобс приподняла полы юбки и поспешно перебежала дорогу. Ступив в тесную прихожую своего жилища, она задвинула щеколду, шумно выдохнула и перекрестилась.
В ту же минуту в гостиной тревожно зазвенел телефон. Мартина ждала этого, но всё равно испуганно вздрогнула. Сердце, казалось, готово было остановиться, на глазах выступили слёзы. Она прижала ладонь ко рту и зажмурилась.
Телефон затих, но сразу же зазвонил снова — ещё более требовательно и яростно.
Мартина сделала несколько шагов вперёд, после чего ускорилась и подняла противно дребезжащую трубку.
Человек на другом конце провода молчал.
Увидев, как девушка с нездоровым худым лицом вышла из дома напротив и села в такси, Мартина крепче сжала телефонную трубку и глухо произнесла:
— Я сказала всё, как вы просили. Верните мне, пожалуйста, сына.