В тени мести II

— Тэо, огонь! — раздался резкий голос Эрика в рации, такой хриплый, что у меня мгновенно перехватило дыхание.

В ту же секунду в вечерней тишине хлопнул арбалет. Я видел, как первая стрела вонзилась прямо в голову демону, тот дёрнулся, как тряпичная кукла, и повалился в пыль.

Второй демон рванулся вбок, но Тэо выдохнул коротко, хрипло — и выстрелил снова. Болт пробил его в шею, тварь захрипела и рухнула, брыкаясь.

Третий, самый крупный, метнулся к забору, но Тэо не дал ему и пары шагов — раздался ещё один глухой выстрел, и стрела вошла прямо под глаз, пронзив голову насквозь.

Но последний, самый мелкий, не упал сразу. Он раскрыл рот, и из него вырвался чудовищный, рваный крик — не просто вопль, а настоящий зов, будто ржавым металлом провели по живому.

На миг повисла мёртвая тишина, а потом, словно с ответом, издалека послышалось… сотни голосов. Скрежет, хрип, визг и вой — всё сразу, накатывающим валом.

— Блядь… — вырвалось у меня, горло сжалось от ужаса. Я рванулся вперёд, к Тэо, срываясь с крыльца. — Стреляй! Ещё!

Я добежал до него, хватая дробовик крепче, и встал рядом, чтобы прикрывать. Руки дрожали, но я заставил себя смотреть в ту сторону, откуда надвигался этот кошмарный хор.

Белиал, держа дробовик, отступил в сторону, отдаляясь от нас с Тэо и остальных, словно искал более выгодную позицию или готовился к чему-то, что знал только он. Его силуэт на фоне алой, мокрой от дождя земли казался нереальным.

Сотни демонов с визгом и рваным дыханием уже почти добрались до забора. Я видел, как доски и металлическая сетка заходили ходуном под их напором, словно забор вот-вот треснет и посыплется.

— Чёрт! — выругался Тэо, отстреливаясь почти наугад. — Живей, Ян! Отходим!

Мы вместе отступили к дому, пятясь, я успевал ещё стрелять из дробовика. Сердце колотилось так, что в висках шумело кровью. Воздух был густой, пах  кровью и порохом.

Я на секунду оглянулся, ища взглядом Белиала — но нигде не увидел. Комок сжался в горле: где он, мать твою?

— Ты слабак, Ян! — прорычал Тэо сквозь зубы, не отрывая взгляда от демонов. — Всё из-за тебя, блять!

Я сжал зубы, не отвечая. Сейчас не время для ссор. Из-за окна второго этажа хлопнул арбалет Саймона, раздался сдавленный крик где-то внизу.

В рации хрипло прорвался голос Эрика:

— У меня… закончились болты!

— Ян! — Тэо дёрнул меня за рукав. — Иди к нему! Тащи болты! Я справлюсь, иди!

Я сжал кейс с болтами и рванулся вверх по лестнице, перескакивая через две ступени. Дыхание сбилось, в горле горело от напряжения.

На втором этаже, возле окна, я резко притормозил. Там стоял Белиал. Он спокойно, почти лениво смотрел на толпу демонов и едва заметным жестом руки… взорвал голову ближайшего. Ещё одного. И ещё. Словно для него это ничего не стоило.

— Всё нормально? — выдохнул я, всё ещё задыхаясь.

Белиал обернулся, в глазах плеснулось что-то тёмное.

— Я мог бы перебить их всех, Ян. — Голос у него был удивительно ровный, почти усталый. — Но тогда… кто-нибудь это заметит. И будет хуже.

Я посмотрел на него, сердце ударило в груди сильнее. На миг мне показалось, что он страшнее, чем сами демоны за забором. Но этот страх был странно сладок.

— Ладно… я к Эрику, — сказал я, и, сжав кейс, побежал дальше на крышу, чувствуя на себе его взгляд.

Я заскочил на крышу, тяжело дыша, и сунул Эрику кейс с болтами.

— Держи!

— Спасибо, брат, вовремя… — Эрик почти сразу вытащил один болт и наладил арбалет, взгляд у него был усталый, но сосредоточенный.

— Много их ещё? — спросил я, вытирая рукавом пот со лба.

Эрик быстро глянул в прицел, потом на меня:

— Конца не видно, Ян. Всё лезут и лезут…

В этот момент снизу донёсся резкий треск — будто доска лопнула или металл дал слабину. У меня внутри всё сжалось, сердце ухнуло куда-то в пятки.

Я бросил взгляд вниз, пытаясь понять, где именно прорвало, и пальцы сжались так сильно, что побелели костяшки.

— Дверь! — крикнул Эрик.

Я сорвался с места и помчался вниз, прыгая через две ступени сразу. Сердце колотилось, ладони скользили от пота.

На первом этаже творился настоящий ад: через пролом в двери ломились демоны, больше похожие на изуродованных людей, чем на что-то иное. Их тела были покрыты уродливыми наростами, конечности вытянуты, когти, как ножи, а пасти зияли клыками, обнажёнными в животном оскале. Тэо палил в них с дробовика, но казалось, это лишь злило тварей.

— Ты же говорил, что справишься! — крикнул я, подняв ружьё и начав стрелять вместе с ним.

С грохотом скатился вниз Эрик, стал рядом с Тэо, стрелял короткими, выверенными очередями. На мгновение показалось, что их поток замедлился, но нет — новые твари лезли по телам старых, норовя вцепиться когтями в косяк или порванные доски.

Я отскочил за кухонную стойку, перезаряжая ружьё, пальцы дрожали, по лицу стекал пот, смешанный с брызгами чужой крови. С лестницы били Эрик с Тэо, но демоны были уже в доме — тяжёлые, огромные, с перекошенными лицами и огромными зубастыми пастями.

Вдруг я почувствовал, как что-то нависло сзади. Резко обернулся. За моей спиной было окно — и в тот же миг стекло разлетелось в дребезги, на меня обрушилось чёрное уродливое тело. Я выронил дробовик, спиной впечатавшись в стойку, дыхание перехватило.

В глазах потемнело, и… что-то рвануло изнутри. Тепло и ярость вспыхнули где-то под рёбрами. На мгновение я сам не понял, что сделал, но вдруг тело твари вздрогнуло и взорвалось в клочья. Кровь и ошмётки брызнули на стены и пол, а я так и остался стоять, с бешено колотящимся сердцем.

Я продолжал стрелять, будто на автомате, руки дрожали, но каждый выстрел попадал в кого-то из этих тварей. Пороховой дым щипал глаза, в ушах стоял звон от грохота.

Вдруг краем глаза заметил, как один из демонов с длинными, перекручеными руками и отвратительно раздутым брюхом навалился на Эрика. Тот завалился спиной на лестницу, и пасть чудовища уже тянулась к его горлу.

— Чёрт!.. — вырвалось у меня, но прежде чем я успел хоть что-то сделать, из-за моей спины выскочила Эмили. Грязная, растрёпанная, в руках старый арбалет, когда-то принадлежавший мне. Тетива звонко щёлкнула — и болт вонзился твари прямо под глаз. Демон дёрнулся и рухнул на бок, заливая пол чёрной мерзкой кровью.

Эмили быстро перезарядила и встала рядом, теперь уже вдвоём с Эриком они отстреливали лезущих из пролома уродов. Казалось, на миг их стало меньше, шум стих — и вдруг послышались шаги.

Вбежал Дэвид с дробовиком, лицо его было чёрное от копоти и пота. Он откинул затвор и с грохотом выстрелил в очередную тварь, разнеся ту в клочья.

Я понял, что надо проверить второй этаж. Схватив ружьё, рванул наверх. В комнате Белиала не оказалось, от него не осталось и следа. Подбежал к окну — сердце ёкнуло: по стенам лезли демоны, когти царапали камень, слышался их визг.

«Лука!» — мелькнула мысль. Я сорвался на третий этаж, ворвался в комнату. Лука лежал на кровати, но выглядел так, будто был не в сне, а в отключке — лицо бледное, дыхание едва заметное. Его белая глазная повязка лежала смятая на тумбочке.

Я проверил окна, пытаясь понять, как бы их укрепить, как вдруг в комнату ворвался Дэвид. Его глаза сверкали злостью. Не успел я и слова сказать, как он ударил меня кулаком в лицо так, что я едва не упал.

— Нехер шляться! — рявкнул он. — Иди вниз! Где твоего дружка носит?!

На секунду я почувствовал, как в ответ сжимается кулак, хотелось зарядить ему в ответ. Но стиснул зубы, ничего не сказал и молча вышел из комнаты, чувствуя, как горит скулa от удара.

Я спустился на первый этаж, пытаясь понять, что я сделал не так. Где допустил ошибку? Может, зря побежал наверх, может, надо было оставаться с остальными и прикрывать их… В голове всё путалось, перед глазами стояли вспышки грохота, крики, искажённые лица демонов.

К концу боя их стало заметно меньше. Что самое странное — процентов двадцать, если не больше, вдруг прекратили нападать и словно по чьей-то команде развернулись и ушли в ту же сторону, откуда пришли. Будто бы их кто-то звал обратно.

Я устал так, что даже руки дрожали. Вышел на улицу, вдохнул прохладный рассветный воздух. Серое небо медленно светлело, кровавый налёт от ночного дождя теперь казался почти ржавым. Сел на крыльцо, спустившись на нижнюю ступень, и уткнулся в колени.

Вскоре из дома начали выходить остальные: Эмили, Эрик, Саймон и Тэо. Они говорили что-то друг другу, перебивая и споря, обсуждали, как прорвались твари, сколько убили, как кто действовал. Только Дэвида и Белиала видно не было.

— Феликса не видели? — спросил я, подняв голову.

Все переглянулись и почти враз сказали:

— Нет.

Я вздохнул и, откинувшись назад, почувствовал резкую ноющую боль в кисти правой руки. Поднял её и только сейчас разглядел рану: глубокая, рваная, кожа вокруг распухла и лоснилась от засохшей и свежей крови. Края рассечённые, будто когтями, а может, я зацепился где-то, когда отталкивал демона.

— Чёрт, — выдохнул я. — Пойду обработаю…

Тэо посмотрел на меня со своим вечным прищуром и сказал:

— Погоди, я с тобой, мало ли…

Я кивнул и медленно поднялся, чувствуя, как тело ломит от усталости и напряжения прошедшей ночи.

Мы с Тэо зашли обратно в дом, дверь тихо скрипнула за спиной. Внутри пахло гарью, кровью и какой-то едкой тухлятиной. Пол устлан телами этих тварей, и нам приходилось перешагивать через их изломанные, уродливые тела.

Поднявшись на второй этаж, мы зашли ко мне в комнату. Там хоть чуть свежее, пахло пылью и влажной древесиной, а не смертью. Я взял аптечку со старого стола, щёлкнул замком и достал перекись и бинты.

Тэо молча стянул рубашку, повернулся ко мне плечом. На плече рваная царапина от когтей, не очень глубокая, но кровь запеклась тёмными корками. Я налил перекись, и из раны сразу поднялась шипящая пена.

— Потерпи, — сказал я.

Тэо фыркнул:

— Не впервой.

Когда я обрабатывал рану, взгляд невольно упал ниже, на его грудь. Там, чуть левее соска, тянулся старый, застарелый шрам от пулевого ранения. Грубая, неровная полоса кожи, которую невозможно спутать ни с чем.

— Это когда? — тихо спросил я, вытирая кровь.

Тэо пожал плечами, но не стал отводить взгляд:

— Давно. Ещё до того как мы сюда пришли.

Я кивнул и замотал плечо бинтом. Руки немного дрожали, то ли от усталости, то ли от воспоминаний. Закончив, убрал остатки бинта в аптечку и машинально сжал свою кисть, в которой всё ещё ныло.

На секунду между нами повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц и далёкими голосами снаружи.

В комнату зашёл Белиал. Я едва заметно обрадовался, но постарался не показать этого. Он перевёл взгляд с меня на Тэо, задержался на нём на долю секунды и, чуть хмурясь, сказал:

— Потом зайду.

Дверь за ним тихо закрылась.

Тэо опустил глаза, а потом неожиданно протянул ко мне руку:

— Дай, обработаю.

Я усмехнулся, стараясь скрыть неловкость:

— Не стоит играть в хорошего друга, Тэо.

Но он перебил, сжал мою руку крепче, и в голосе его прозвучало что-то странное, почти надломленное:

— Я всё вижу, Ян. И это тяжело скрыть.

Я хотел переспросить, что именно он имеет в виду, но Тэо не дал мне и слова сказать. Его лицо будто потемнело, и слова вырвались сами:

— Мы с Эриком родились в семье военных. Отец… он был помешан на чистоте арийской крови. Для него это было не просто идеей — это была религия. Нас с детства растили в жёсткой дисциплине, всё время муштровали. Эрик был мягче, слаб духом… не мог выполнять всего, что требовал отец. А я... я отдувался за нас обоих.

Он говорил сдержанно, без лишних эмоций, но в голосе слышалось напряжение, как от старой раны, которая так и не затянулась.

— Когда меня отправили в военный колледж, на практику в Дахау, мы полгода жили рядом с бывшим концлагерем. Там нас заставляли ходить в церковь. И я встретил её… сестру милосердия. Влюбился, как идиот. Думал, если она не подпишет пожизненный контракт с церковью — смогу забрать её в жёны.

Он затих на секунду, глядя куда-то мимо меня.

— Мне было девятнадцать. Я вернулся домой, рассказал отцу, что хочу жениться. Когда он узнал, что она полячка… у него крышу снесло. Он хотел видеть во мне воина, наследника рода, а не… не того, кто связывает себя с «грязной польской шлюхой», как он сказал.

Тэо шумно вдохнул, стиснул зубы:

— Он выстрелил в меня. Дважды. Со словами: «Ты не будешь смотреть на грязных польских шлюх». А мы с Эриком… мы выжили только потому, что не предали свой арийский род, как он считал.

Он замолчал. В комнате стало так тихо, что я слышал собственное сердцебиение. Тэо всё так же держал мою руку, и на миг мне показалось, что мы оба ощутили один и тот же холод за спиной.

Я ничего не сказал. Просто смотрел на него, а он, наконец, опустил глаза и начал осторожно промывать мою рану, будто это было единственное, что ещё держит нас обоих в реальности.

— А как всё сложилось дальше? — тихо спросил я, глядя ему в глаза.

Тэо на секунду замер, будто решая, стоит ли продолжать, но потом кивнул, словно самому себе.

— Я пошёл дальше по пути, который мне навязал отец. Учился, служил… Но всё это время мы с ней переписывались. Письма… письма были единственным, что держало меня.

Он замолчал и шумно вдохнул.

— А потом начался этот чёртов апокалипсис. Город вымирал прямо на глазах. Люди сходили с ума: убивали друг друга за еду, за глоток воды. Демоны… они сожрали тех, кто не успел убить сам себя.

Его взгляд стал стеклянным, как у человека, который смотрит не на меня, а куда-то в прошлое.

— В тот день… отец зашёл в кабинет, сел за стол и выстрелил себе в висок. Без слов. Просто… всё. Мы с Эриком остались одни.

Он отвёл взгляд, сжал губы.

— В записной книжке отца было одно место, помеченное как «убежище». Санта-Фе. Мы решили, что это хоть какой-то шанс. Поехали туда, уже через выжженную землю и мёртвые улицы.

Тэо провёл рукой по старому пулевому шраму, словно он всё ещё болел.

— Когда проезжали Дахау, я зашёл в ту церковь. Она была пуста, и там… там уже все давно сгнили. На выходе я нашёл только кусок ткани от её платья.

Его пальцы сжались в кулак.

— Больше ничего. Ни тела, ни ответа. Только тряпка и пустая скамья.

Он снова поднял взгляд на меня.

В этот миг мне показалось, что даже самый крепкий человек может внутри быть сломанным, как и все мы.

Тэо на секунду задержал взгляд на мне, глаза у него блеснули чем-то уставшим,  но почти сразу он словно вспомнил, кто он есть.

Выдохнул сквозь зубы, и на лице опять появилась привычная надменность, словно никакого разговора не было.

— Ладно, хватит с меня этих соплей, — буркнул он и, не особенно нежно, развернул мою кисть, проверяя рану. — Иди уже, поговори со своим дружком.

Он криво усмехнулся, будто снова напялил на себя привычную маску холодного, колючего Тэо.

— А то ещё заплачешь тут, папенькин сынок.

Я вышел из комнаты, чувствуя странную лёгкость. Будто в этой исповедальной тишине с Тэо я наконец увидел в нём не только колючего, грубого соседа, а человека с прошлым, со своей болью.

Медленно спустился вниз, в нос ударит запах гари, крови и чего-то гнилого. Во дворе Белиал как ни в чём не бывало вытягивал за лапу одного из искорёженных демонов, помогая Саймону и Эрику.  Он увидел меня и я махнул ему что бы тот ишел за мной.

Белиал лишь кивнул, отряхнув ладони, пошел за мной. Мы зашли в тесный, тускло освещённый туалет на первом этаже я едва захлопнул за нами дверь туалета, как жадность взяла верх — я впился губами в губы Белиала, вцепился пальцами в его волосы так, будто боялся, что он исчезнет. Его вкус, его запах, даже этот тонкий металлический оттенок на языке — всё сводило с ума.

Но стоило прикрыть глаза, как в голову хлынуло воспоминание: треск стекла позади, холодный удар страха под рёбра, и этот демон, что навалился на меня всем весом. А потом… взрыв. Я почти не понял, как это случилось, но ярость и паника внутри меня сожгли его изнутри. Я видел это своими глазами: как кожа лопается, кости ломаются, всё разрывается.

Я отстранился от Белиала, горячее дыхание срывалось с губ. Сердце грохотало, в ушах звенело, руки дрожали. Смотрел на него, на эту бледную кожу и длинные белые волосы, и не мог понять, что страшнее:

— Что это вообще было, а? — выдохнул я, чувствуя, как колотится сердце. — Тот кусок… то, что я съел… Что он мне дал?

Белиал смотрел спокойно, чуть склонив голову, и в его глазах, как всегда, не читалось ничего конкретного.

— То, что ты уже сделал, — сказал он медленно.

Меня будто перекосило изнутри. Я сжал кулаки так, что костяшки побелели.

— Чёрт возьми, ты опять за своё! — сорвался я, голос дрогнул от злости и страха вперемешку. — Почему ты не можешь говорить нормально?!

Он не отводил взгляда, почти спокойно, даже с лёгкой усталостью сказал:

— Ян… Ты ведь и сам понял. Ты убил демона, даже не дотронувшись до него.

Мои пальцы разжались. Я стоял, не зная, куда деть руки. Во мне боролись два чувства: ужас от того, что это правда, и странная,  радость.

— Как? — сорвалось у меня, почти срывающимся шёпотом. — Как я это сделал?

Белиал чуть усмехнулся краем губ, глаза его блеснули, но в них по‑прежнему оставалась эта проклятая непроницаемость.

— Тебе это предстоит узнать самому, Ян. Часть контракта с проводником — выполнить его желание.

Я мотнул головой, чувствуя, как изнутри поднимается злость и растерянность, горло перехватывает.

— Но я не хотел… не хотел стать таким, — выдохнул я, почти сорванным голосом.

Белиал шагнул ближе, его голос стал чуть твёрже, без тени насмешки:

— Ты получил силу. Теперь научись ею управлять.

Я вышел из туалета, чувствуя, как внутри всё ещё гулко отдаётся недавний разговор. Двор пропах дымом и гарью. Я пошёл помогать ребятам вытаскивать оставшиеся трупы демонов за забор. Тела были уродливыми, тяжёлыми и странно липкими. Мы свалили их в кучу и подожгли. Пламя взвилось, раскрашивая пасмурное небо в медный и багровый цвет.

Когда работа была закончена, я поднялся в комнату. Усталость навалилась тяжёлым грузом, и я провалился в сон почти сразу, едва коснувшись подушки.

…Тьма. Под ногами плескалась холодная, чёрная вода. Я брёл куда-то, не разбирая дороги. Вокруг густая фиолетовая дымка, стелющаяся по воде, размывающая границы пространства.

И тут я увидел её. Мама. Она стояла в этой дымке, её глаза были полны тепла и нежности.

— Ян… я так соскучилась, — тихо сказала она.

Я шагнул к ней, протянул руки, чтобы обнять, прижать к себе… Но как только я коснулся её, услышал хруст. Её тело словно хрупкая глина разломилось в моих руках.

Я отпрянул, в ужасе глядя на свои руки: от плеч до самых пальцев они были покрыты чёрным, тускло поблёскивающим панцирем, похожим на щитки насекомого.

Тут же, слева, я услышал тихий, надломленный плач. Повернулся — и увидел её снова. Лицо матери было искажено чем‑то страшным, глаза налились болью и ненавистью.

— Ты… ты не должен был рождаться! — зашипела она, и голос её дрогнул, сорвавшись в крик. — Если бы не твой отец… если бы не он!

У меня внутри всё оборвалось. Сердце сжалось так, что стало трудно дышать. Я сделал шаг назад, но скользнул в этой чёрной воде…

Резкий вдох. Я резко открыл глаза. Комната. Потолок. Я весь мокрый, прилипшая ко лбу челка, сбившееся дыхание.

Рядом склонился Белиал. Его ладони коснулись моего лица, пальцы мягко провели по щеке, смахнув пот.

— Тише, тише… я здесь, — сказал он тихо, почти шёпотом, словно от этого зависела хрупкая граница между моим страхом и покоем.