Безграничная зависть

Но, к сожалению, моя жизнь продолжалась и каждый раз, когда я просыпалась, я все так же была в этом пузыре, вся замотанная в какие-то влажные растения. Иногда анцыбал приходил ко мне, но я моментально бросалась отползать от него подальше, впадая в истерику. Он протягивал ко мне руку и выглядел довольно жалко, но теперь боялся ко мне прикоснуться.

- Я думал, ты сильнее, - признался однажды он. – Ты почти цела, кожа восстанавливается, пусть и медленно.

- А ты мог бы не усыплять меня каждый раз? – спросила я в ответ.

- Ты помнишь, что я тебя усыпляю? – удивился Милован.

- Да, говоришь «спи» и я сплю, - ответила я, вспоминая те мелкие моменты, когда я все же бодрствовала.

Я помнила и то, что парень продолжал экспериментировать с прикосновениями ко мне. Он пробовал потрогать голым пальцем мою ладонь, потом - через ткань, через ряску, через какие-то водяные растения.

- Знаешь, что меня пугает в тебе? – спросил Милован, поразмыслив над моими словами. – Я тебе пару минут назад приказал спать, а ты не уснула.

После он оставил меня одну, и наконец-то я могла прийти в себя. Мне удалось сесть и осмотреть себя. Судя по одежде с пятнами плесени, появившейся от обилия влаги, я тут была около месяца. Возможно, больше. От этих мыслей меня затошнило, а потом желудок легко забурчал. Может, анцыбал умудрился меня как-то кормить, пока я спала? Мои руки были покрыты пятнами более розовой кожи, так я могла понять, где были ожоги. Потрогав свое лицо, я обрадованно поняла, что со щеками у меня все в порядке. Недалеко от себя я увидела свою укулеле и, схватив ее, начала играть сначала в надежде, что Купальщица меня услышит, а потом, чтоб немного успокоиться.

- Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене, и я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, - грустно пела я под жизнерадостные звуки укулеле. – Мне хочется плакать от боли или забыться во сне. Где твои крылья, которые так нравились мне?

На этих словах в сферу вернулся Милован. В руках у него были какие-то ягоды и орехи.

- Прекрати играть и иди ешь, - приказал мне анцыбал

Но я не ощутила никакого желания подчиниться ему, только продолжила напевать свою песню, бесстрастно глядя ему в глаза:

- Где твои крылья, которые нравились мне? Где твои крылья, которые нравились мне?

Бес подозрительно уставился на инструмент в моих руках и угрожающе проговорил:

- Отдай или я сам отберу.

Я помнила, чем мне грозят его прикосновения, но продолжала играть глупую унылую мелодию.

- Владислава, я не желаю тебе делать больно, - сказал он, медленно опуская на пол еду.

- Ты знаешь, что мои родители меня ищут? – пропела я почти в такт.

- Не ищут, - уверенно ответил Милован. – Я внушил им, что ты уехала учиться и не желаешь с ними говорить.

Умно. Откуда лесная нечисть знает, когда и куда люди идут учиться? И словно читая мои мысли, парень ответил:

- Не только Купальщица следила за тобой.

- Да что вы во мне такого нашли? – разозлилась я, на секунду перестав играть.

Тут то анцыбал и схватил меня за руку. Боль была невероятной и казалась еще более мощной, чем в прошлый раз. У меня даже голова закружилась от ощущений, а на глазах сразу же выступили слезы.

- Брось ее! – прошипел бес.

И когда я увидела, как под его пальцами моя кисть тает, словно восковая свеча от огня, мне пришлось отпустить. Спустя буквально мгновение я вновь потеряла сознание. Странно, мне не снились сны в этом месте. Тут я могла отдохнуть от самой себя и своей памяти. Если бы это не было похищение, мне, наверное, удалось бы тут замечательно отдохнуть.

В следующий раз, когда я проснулась, ягоды и орехи лежали уже у меня перед носом, и не съесть их было невозможно. Мой инструмент, конечно же, пропал, а на поврежденной кисти было намотано большое количество того самого длиннолистого растения. Я хотела выйти отсюда. Мне удалось побыть в сознании здесь один час максимум и Миловану придется вывести меня наружу, покормить нормальной едой, дать хоть умыться, выйти в лес. Вдруг тогда мне и удастся сбежать? В конечном итоге, может, его разжалобит мое признание, что у меня скоро день рождения – исполняется семнадцать. Вдруг для нечисти это важно?

Но все оказалось куда хуже и страннее. В тот же вечер Милован вытащил меня из болота и приказал идти к пещере в северной части леса. Я помнила, что Купальщица строго-настрого запретила мне туда идти даже с ней. Меня охватила паника, но без своего укулеле я не была способна сопротивляться внушению беса. Прикажи он идти, пока я не сотру ноги до самого таза – я бы шла.

Было очень странно идти через вечерний знакомый мне лес и не иметь возможности насладиться прогулкой. В душе я надеялась, молилась, что кто-то меня увидит и остановит, что появится Купальщица, но никого на моем пути не попадалось. Только маленький лосенок, но он сразу же испуганно убежал куда-то вглубь леса. Кричать, говорить я не могла, равно как и пошевелить руками, чтоб оставить какой-либо след за собой, чтоб хоть кто-то знал, откуда я шла и куда. Но нет, у меня не было возможности кому-либо сообщить, что я шла этой дорогой. Мне тяжело верилось в то, что мои родители так легко смирились с тем, что я уехала и не желаю общаться с ними. Я могла бороться даже с таким внушением как усыпление. Жаль, что в этот раз анцыбал вложил большую часть своих сил в свой приказ.

Но долго меня эти мысли не занимали, потому что я встретила двух девушек на своем пути. Одна из них была короткостриженной брюнеткой с длинной челкой, а другая была кудрявой и рыжей. Я обрадовалась было, что спасена, что они меня остановят, но когда я услышала их разговор, в груди у меня похолодело.

- Смотри, Глядея, к нам пришла новая глупая жертва. Полакомимся, - потерла руки рыжая.

- Нет, Корчея, видишь, она не может уйти. Это нам подарок от кого-то, - довольно ответила брюнетка.

И тогда они напали на меня. Я ощущала себя от их прикосновений так, словно лунатила и бредила одновременно. При этом у меня по телу начались судороги и мои руки и ноги извивались. Как только я успокаивала конечности силой мысли, суставы начинали жутко ныть и болеть. А потом к Глядее и Корчее добавились и другие девушки – я уже была не способна ни сосчитать их, ни рассмотреть. Это просто были силуэты, резвившиеся над моим телом. Я испытывала и боль, и жар, и удушье, и слепла, и хрипела, и ощущала липкий холодный страх подбирающейся ко мне смерти. Мне действительно виднелся темный силуэт где-то в стороне от компании напавших на меня девчонок. Наверное, это была сама Смерть.

Но в конечном итоге какой-то силуэт, тот, что я увидела мимолетом или какой-то другой, приблизился к нам.

- Пошли прочь от нее, - мне стало казаться, что у меня галлюцинации, мне слышался знакомый голос.

- Ты чего тут забыла, жалкая богиня чего-ты-там?

Купальщица? Может, это была она? Но я не успела это узнать, потому что снова провалилась в темноту. Мне удавалось лишь изредка проснуться, чтоб ощутить себя так, словно я задыхаюсь. Меня всю колотило от холода, голова же моя готова была взорваться от жара. Казалось, что кто-то нес меня на руках, кто-то как обычно холодный. Наверное, надо было все же дружить с людьми, а не с нечистью.

- Ты же понимаешь, что это нужно как-то решать? – услышала я голос Милована.

- Заткнись, - прошипела ему Купальщица.

- Иначе она умрет, - протянул бес.

Мне даже казалось, что я видела его хитрую ухмылку.

- Ладно, я спасу ее, - сдалась наконец-то моя подруга. – Но ты должен мне помочь.

- Все, что пожелаешь, - сказал Милован, а потом наклонился к моему уху и прошептал. – Скоро ты будешь со мной.

Я уже не знала, снится мне то, что я вижу или нет. В какой-то момент вокруг меня начертили странные знаки, а потом Милован порезал мне руки, но боль уже казалась мне такой далекой, что я не была уверена, что мне это не показалось. А потом на меня вылили какую-то темно-красную вязкую жидкость, и она хлынула мне в нос, рот и глаза. Я стала задыхаться и попыталась выплюнуть это, но силы совсем покинули меня и соленый привкус так и остался стоять в моем рту. Купальщица что-то бубнила над моим ухом, на этом жизнь покинула мое тело и я умерла, так и не дожив до полных 17 лет.