Безграничная зависть

Мне трудно было поверить, насколько большую поддержку в один момент сумел оказать мне этот человек. Он казался намного мудрее моих родителей, хотя сам был еще подростком. В конечном итоге, позавтракав в обед, Вадим предложил пока что разойтись и вернуться домой, чтоб мои родители не волновались, дать и им и себе передышку, время, чтобы успокоиться. А с завтрашнего дня мы собирались выйти гулять с самого утра перед друзьями и рассказать что мы вместе. Напоследок парень поцеловал меня, и я сказала ему, что он самый лучший человек, которого я когда-либо встречала. Тогда я еще не могла ощутить, что что-то было не так. Это умение мне уже открылось потом.

Но на тот момент я летела домой, словно на крыльях, обнимая эту несчастную гитарку. Уже дома я тренировалась что-то наигрывать на ней, исходя их тех аккордов, которые успела выучить за время общения с Вадимом. И вообще весь остальной день чувствовала себя замечательно. А вечером разразился скандал, о котором я знала только одно: что-то ужасное случилось с Русей и Вадимом. Мне запретили выходить из дома. Все полетело в тартарары. Всю ночь я не спала, сидела в углу и испуганно вглядывалась в темноту. Мне снова слышались те шаги, но в этот раз то существо не вошло в комнату. Оно словно горестно вздохнуло и снова стало напевать какую-то песенку, только в этот раз грустную, как моя жизнь.

Утром я притворилась, что сплю и с нетерпением вслушивалась в звуки сборов родителей на работу. Они тихо перешептывались друг с другом. Явно обсуждая произошедшее. Но мне не удавалось ничего расслышать, и это неведение убивало меня. Только когда мать зашла в мою комнату, чтоб проверить, сплю ли я, то тихонько прошептала у меня над головой:

- Кажется, спит. Так они уезжают прямо сегодня? Ну, слава богу.

На этом проверка была окончена. Хотя я не знаю, как можно было не заметить опухлость моих заплаканных глаз, мне казалось, что мои глаза светятся от красноты. Родители сегодня оставили мне еду и заперли меня, забрав мои ключи. Как и везде в домах по деревне, окна у нас были высокими и не открывались. Была только форточка наверху, через которую, как мне казалось, я смогу пролезть. Смущала меня в этом моем плане только высота, на которой располагалась форточка.

Одевшись и наспех умывшись и расчесавшись, я обошла все окна, чтоб удостовериться, что все окна одинаковые, что открыть их как-то иначе нет возможности. Ключи не завалялись ни в одном кармане и дверь действительно была закрытой. Тогда, собравшись с духом, я полезла на подоконник в своей комнате и сунулась головой в форточку. Вот черт, как же я тогда спущусь с другой стороны? Буду падать вниз лицом? Тогда я подняла ногу и попыталась просунуть ее в форточку. Растяжки мне хватало, но не роста. В этот момент я пожалела, что была недостаточно высокой.

Так еще полчаса я пыталась то головой, то ногами влезть в форточку и все мне было страшно, что я застряну или упаду головой вниз, но желание узнать что произошло, не покидало меня. Я слезла с подоконника, поплакала немного, вдохнула, выдохнула, глянула на гитарку - укулеле, как назвал ее Вадим, и снова полезла на окно. В этот раз, просунув ногу в форточку, я подтянулась так же немного руками, зацепившись за раму пальцами, и оторвалась от подоконника. Движения мои были медленными, и я пролезла головой и плечами наружу, боясь, что застряну. Но все прошло хорошо, и я оказалась снаружи практически полностью, только одна нога еще висела снаружи, а подо мной была большая высота. Испугавшись, я дернулась было назад, но мне уже не представлялось возможным левой стороной влезть обратно. Поэтому я медленно опускалась, местами слегка царапая кожу на ноге, на которой висела. И наконец-то мне удалось почувствовать поверхность под ступней. Мои пальцы на ногах нащупали площадь подоконника со стороны улицы. Так я оказалась снаружи и сообразила, что забыла взять с собой обувь.

Но лезть обратно мне не хотелось, да и это уже не остановило бы меня. Я увидела отцовские шлепанцы, сушившиеся во дворе и, схватив их, поспешила к знакомому дому. На улице в такую рань еще никого не было, как и вчера. На этот раз меня не ожидала по пути и Руся. А возле дома Вадима я заметила движение – его родители грузили множество сумок в большую машину. Было ощущение, что они вынесли из дома все, что только можно. Бабушка парня все время бегала и причитала «О Боже! О господи! Что же творится?»

Самого же Вадима я не видела. Я ходила под забором, заглядывая во все щелочки, пыталась рассмотреть в окнах знакомый силуэт, но нет. Вынесены были знакомые пианино и гитара, а также прочие инструменты, с которыми мне не приходилось еще сталкиваться в этом доме. Должно быть, у Вадима благодаря им была не маленькая программа развлечений меня. Глядишь, мне так со временем и восемнадцать бы исполнилось, и программа развлечений поменялась бы.

И вот, когда все вещи были погружены, на улице наконец-то появился Вадим. Выглядел он ужасно: мешки под глазами, вытянутое лицо, казалось, похудело за ночь, мятая рубашка.

- Иди открой ворота! – крикнул ему отец и парень пошел исполнять просьбу родителя.

Вадим вывел створку наружу и тут-то заметил меня. Я испуганно смотрела на него. Должно быть, он видел во мне такого же замученного человека. Парень просто смотрел на меня, не отрывая взгляда, а потом медленно замотал головой в стороны.

- Что случилось? – спросила я шепотом. – Мы можем поговорить?

Он продолжил мотать головой отрицательно, а потом его, казалось, слипшиеся сухие губы, наконец-то открылись и он сказал:

- Тебе нужно спрятаться. Уходи отсюда. Не хочу, чтоб эта история была связана с тобой.

- Чего ты там застыл? – крикнул ему снова отец.

Вадим горестно закрыл глаза. Казалось, его лицо вот-вот скривится в гримасе боли. По щеке пробежала слеза.

- Прячься, - повторил он и пошел открывать вторую створку ворот, стараясь не смотреть на меня.

После чего прошел в машину, громыхнула ее старая дверца, завелся двигатель, по звучанию явно изживавший свои последние годы, и уже из ближайших зарослей я наблюдала, как мой возлюбленный уехал от меня навсегда. Через пару минут к воротам подошла слеповатая старушка, которую семья оставила здесь одну, и, утерев слезы, закрыла ворота. После этого я смогла вылезти на дорогу. Мне казалось, что подо мной земля горела, где-то на полпути я заметила, что потеряла тапки отца, но на тот момент мне было все равно. В конечном итоге мне удалось быстро добраться до второго дома, к которому я спешила. К тому времени уже несколько девочек вышли гулять. С ними была и Руся. Выглядела она необычайно живо, девочки уделяли ей отчего-то много внимания.

Я влетела в небольшую компанию и схватила подругу за шиворот. Прежде мне было бы страшно испортить такую красивую одежду – родители бы вовек не расплатились за это.

- Что произошло? – прорычала я.

Девушка испуганно уставилась на меня большими глазами.

- Ты о Вадиме?

- Ну а о ком же, чертова ты мерзавка. Говори, что ты с ним сделала?

- Я с ним сделала? Это он кое-что со мной сделал, - глаза Руси были все так же испуганно округлены, но в голосе чувствовалось какое-то нараставшее самодовольство.

- О чем ты? Я знаю, что все твои слова ложь, так что сейчас тебе лучше сказать правду!

Девчонки стояли позади и боялись к нам подойти, не понимая, что между нами происходит. Они-то не знали про нас с Вадимом.

- Ты, наверное, так злишься, потому что с тобой он так не делал, - улыбнулась Руся, наконец-то прекратив притворяться будто я ее напугала. – Ох, мы с Вадиком этой ночью были вместе. По-взрослому. А с тобой он так, просто игрался, потому что я настоящая девушка, меня зовут Лана и я уже ношу лифчик. А ты - пацан по имени Владик и я не вижу в тебе ничего женственного.

Тут уж я взбесилась и толкнула ее. На секунду мне показалось, что девчонка упадет головой в железный забор, но она оказалась слишком низкой, чтоб растянуться так далеко. Но в данный момент я бы не расстроилась, даже если бы она умерла.

- Чтоб ты сдохла, тупая сука, - выдавила я из себя ядовито и чиркнула по дорожке босой ногой, нанося на псевдо-подругу пыли.

Дома я набрала полные ночвы воды и сидела в них прямо в одежде, пока не пришли родители. Тогда-то им и пришлось рассказать, что произошло. Ночью Вадим привел к себе Русю и они напились, после чего переспали. Конечно же, родители девочки были не в восторге, когда посреди ночи узнали обо всем – их поймала бабушка парня.

- Ох, бедная девочка, - запричитала моя мать.

- Бедная? Девочка? – переспросила я. – Но это же она к нему пришла, разве нет?

- Нет, он ее заманил, - стал убеждать меня отец. – У него изначально был коварный умысел.

- Нет, все не так. Это она сучка, - упрямилась я.

- Мы снова возвращаемся к разговору о вашем с этим мальчиком общении? – грозно спросила мать. – Он тебе просто нравится, вот ты и не видишь в нем зла.

- Это ты не видишь в ней зла! Она всегда была плохой и хорошо скрывалась. А вы не видели ее лица, - в моем голосе начинали проскальзывать умоляющие нотки.

Но мои родители так же бесстрастно взирали на меня, считая меня помешанной.

- Иди в свою комнату, - грозно проговорила мать.

- Но мама, - теперь я и сама слышала в своем тоне подкрадывающиеся слезы.

Мне так нужна была ее помощь, ее понимание и принятие. Но это ведь была моя мать. Отец замахнулся на меня, и я вздрогнула, после чего он схватил меня за шкирку, больно прищемив волосы, и потащил в мою комнату. Там отец толкнул меня на пол и закрыл дверь. Я послышала щелчок ключа в замке. Мне просто не верилось, что они могли так со мной поступать. И наконец-то рыдания накрыли меня как волной. Мне казалось, что мою голову и нос начинили чем-то, что распирало изнутри. Я даже дышала с трудом, но боль все не отпускала.

И вот наконец-то мне удалось поднять голову и всмотреться в часы, которые еле можно было разглядеть в опустившейся темноте. Без пяти полночь - время прихода того существа. Я удивилась, что мои родители не пытались покормить меня или поговорить или хотя бы выпустить меня в туалет, отчего на душе стало еще более горько. Они-то не знали, что теперь я умею выбираться через форточку, что я и сделала снова, лишь бы не оставаться здесь. Не знаю, чего я искала. Может, смерти. Ночь была отрезвляюще прохладной для моей воспаленной головы и лица, щипавшего от количества соленых слез.