Глава 3. Потеря и усиление
Смерть — это не конец. Так я всегда говорил своим последователям. Это переход, врата, через которые мы все должны пройти. Но когда она ушла, эти слова показались мне горькой ложью.
Бонни была моим компасом, моим советчиком, тем, кто соединял небесное с земным. Она видела то, что я не мог. Иногда мне казалось, что её связь с Высшим Разумом была более сильной, чем моя. Но теперь её не было.
Её уход был тихим, почти незаметным для мира. Рак, как мне сказали врачи, — убийца, которому нет спасения. В её последних днях я сидел у её кровати, слушая, как её дыхание становилось всё более слабым.
— Не отчаивайся, — шептала она, её голос был едва слышен. — Это всё часть пути.
Но как я мог не отчаиваться? Как мог продолжать без неё?
Когда она наконец закрыла глаза, я почувствовал себя опустошённым. Её смерть не была переходом — она была разрывом. И всё же, даже в этой тьме, я понял: её уход был испытанием. Если бы я сломался, всё, что мы строили, рухнуло бы.
После похорон я созвал собрание. Лица последователей были полны страха и растерянности. Бонни была не просто соосновательницей — для многих она была символом их веры. Теперь, когда её не стало, они начали задаваться вопросами.
— Почему Высший Разум забрал её? — спросила одна из женщин, Сара, слёзы блестели в её глазах.
Я посмотрел на неё и глубоко вдохнул.
— Бонни завершила свою миссию, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Её уход был частью замысла. Теперь её дух с нами, направляя нас ещё сильнее, чем раньше.
Эти слова успокоили их на время. Но я чувствовал: этого недостаточно.
С того момента начались перемены. Я установил новые правила. Больше никакой привязанности к материальному миру. Отказ от личных имен — только титулы, которые подчёркивали их роль в группе. Еда, сон, даже мысли — всё должно было быть подчинено Высшему Замыслу.
Я усилил контроль. Внедрил строгую дисциплину. Если кто-то отклонялся от пути, его ждали долгие часы «очищения» — физического труда или медитации на холоде. Это было необходимо. Они должны были быть сильными, подготовленными к переходу.
Но не все приняли эти изменения. Некоторые начали сомневаться. Я видел это в их глазах, слышал в их шепотах. И однажды ночью один из них исчез.
Это был Томас — молодой человек, который присоединился к нам полгода назад. Он был полон рвения, говорил, что нашёл в нас семью. Но теперь его место было пустым.
— Это предательство, — сказал я группе на следующее утро. — Он отверг Истину и предал нас всех.
Мои слова были твёрдыми, но внутри меня раздирала тревога. Если один ушёл, другие могли последовать за ним.
Я начал усиливать идеологическую обработку. Беседы становились длиннее, ритуалы — сложнее. Я учил их, что сомнения — это голос врагов, которые хотят разрушить наш путь.
— Они смотрят на нас, — говорил я, вглядываясь в их глаза. — Они боятся нас, потому что мы знаем Истину. Но мы не позволим им нас остановить.
Тем временем новости начали проникать за пределы нашего круга. СМИ подхватили историю о нашей группе, называя нас «опасной сектой». Это только усилило мою паранойю.
Каждая машина, проезжающая мимо, казалась мне наблюдением. Каждый незнакомец — потенциальной угрозой.
— Они хотят уничтожить нас, — сказал я однажды вечером, стоя перед группой. — Но мы сильнее. Мы избраны.
Критика в прессе и уход некоторых членов только укрепили мою решимость. Мы стали более закрытыми, более настороженными. Я учил их видеть врагов повсюду, даже в самых близких людях.
— Если ваши семьи пытаются вернуть вас, это потому, что они боятся. Они завидуют вашему просветлению.
И они верили. Я видел, как их страх превращается в веру, как сомнения исчезают.
Время шло. Наш круг уменьшился, но те, кто остался, стали сильнее, преданнее. Мы были как закалённый огнём металл.
И в тишине ночей, когда я смотрел на звёзды, я чувствовал, что Бонни всё ещё здесь. Её голос звучал в моих мыслях, шепча истины, которые становились частью меня.
— Мы идём в правильном направлении, — сказал я однажды, глядя на их лица. — Скоро всё закончится. И тогда мы увидим, что все наши страдания были не напрасны.
Но глубоко внутри я знал: это только начало.